Страница 9 из 27
Подходила к Ярополку, стыдила его, кричала возмущённо:
– Совсем погряз в своих охотах, в пучину пьянства опустился! О семье, о чадах малых бы помыслил!
Отмахивался от матери Ярополк, морщился от головной боли после очередной пьянки, глушил её огуречным рассолом, тряс густой копной пшеничных волос, одно твердил Гертруде в ответ:
– Отстань! Всё добре будет, матушка!
Княгиня Ирина, видела Гертруда, мужа своего обожала и на частые хмельные попойки его с дружиной закрывала глаза.
– Все они пьют, когда не воюют, – говорила она Гертруде. Сноха занималась вышиванием воздухов75, илитонов76 для церквей, была спокойна, ровна со всеми, и это ещё сильней раздражало вдовую княгиню. Хотелось отхлестать её по щекам, чтоб слушалась, чтоб ходила в воле старшей. Не получалось, побаивалась Гертруда сыновнего гнева, а ещё пуще всяких кривотолков, в которых выставили бы её злобной ведьмой славянских мифов. Раздражение своё вымещала на холопках, стегала их посохом безбожно, одну, особо дерзкую, до полусмерти избила, долго потом придворные лечцы отпаивали девку травами.
Ну, да раба, холопка человек разве? Она – вещь, служить должна хозяйке своей верой и правдой.
Гулянки Ярополковы вывели в конце концов Гертруду из себя. Посовещалась она с боярами Лазарем и Жирятой и после недолгих колебаний вызвала к себе Фёдора Радко.
Удатный молодец переступил порог и отвесил госпоже поклон. Испытующим оком оглядела его Гертруда.
Русые кудри вьются плавной волной, чуб густой спадает на чело, в глазах ни капли подобострастия, одна уверенность и смелость, плечи широки, длани сильные сжимают папаху. И одет Радко, как подобает княжескому отроку. Кушак зелёный перехватывает тонкий стан, под широкими рукавами лёгкого кафтана видна льняная рубаха, сапоги добротные зелёного же тима77 облегают ноги.
«Ентот не подведёт», – решила вдовая княгиня. – Не должен подвести».
Забарабанила она в задумчивости перстами по деревянному подлокотнику кресла.
– Вот что, отроче, – сказала наконец, прервав молчание. – Гляжу, не шибко по душе тебе ловы в здешних пущах. И до медов невеликий ты охотник. Тако?
– Ну, ежели пить, дак в меру, – немного смущённо потоптавшись возле двери, ответил Радко.
– Мне пьянство князя Ярополка поперёк горла встало! Не могу более на енто безобразие глядеть. Как токмо путь зимний устоится, отъеду в Новгород, к другому моему сыну, Святополку! Давно с им не видалась. Будешь меня в дороге охранять. Подбери ратников добрых, надёжных, человек с полсотни. Чтоб и обоз сторожили с добром, и меня саму оберегли. Путь дальний, в лесах разбойники, тати рыщут.
На лице Фёдора ни единый мускул не дрогнул. Не колеблясь ни мгновения, кивнул он кудрявой головой и промолвил княгине в ответ:
– Сделаем, матушка-княгиня! Всё, как велишь!
Он улыбнулся столь легко и беззаботно, что у Гертруды сразу отлегло от сердца.
…Передвигались на санях, в лютые морозы. В возках было тепло, жарко топили походные печи. Гертруда с двумя служанками ехала в самом большом возке, в других везли княгинино добро, в третьих отдыхали, сменяя друг друга, оружные гридни. Радко, тот, кажется, и в возок почти не залезал, всё ехал верхом, а на привалах, расставив вокруг обоза охрану, ложился спать прямо у разведённого костра, завернувшись в стёганый вотол на меху или накрывшись лапником. От него частенько исходил запах свежей хвои.
«Всё лучше, чем медовухой», – криво усмехалась Гертруда.
Из двоих челядинок одна была та самая, которую она тогда избила до полусмерти. Худая, угрюмая, она больше молчала, и шея у неё после побоев как-то странно дёргалась. Тем не менее сошлась она с Гертрудиным шутом-карликом Ляшко, который всю дорогу сидел на печи да смешил всех безыскусными шутками, строя рожи и звеня игрушечными доспехами.
После Вышгорода поезд княгини повернул на север, по крутому берегу Днепра достиг Смоленска, оттуда после седьмицы отдыха в доме местного воеводы двинулись путники вдоль Ловати78, объезжая заснеженные болота. Весело бежали по зимнику сытые, хорошо накормленные на постоялых дворах кони.
Однажды, уже вблизи Русы79, налетела на задний возок стая голодных волков. Радко, обнажив меч, первым бросился на дикого зверя. Ржание коней, лай, звон железа разнеслись в морозном воздухе. Обе служанки, Харитина и Крыся, испуганно заохали.
– Чего расшумелись, клуши?! – зло прикрикнула на них Гертруда. – Али волка впервой увидали?
Сама она держалась невозмутимо, гордо вздёргивая вверх голову в чёрном вдовьем платке. Качались в ушах драгоценные звездчатые серьги.
Волков отогнали, Радко и другие ратники долго очищали снегом от алой звериной крови мечи и булатные рукавицы.
Ляшко вертелся тут же, с деловитым видом совал в сугроб свою игрушечную сабельку и кричал:
– Во как! Лихо мы их посекли!
Гертруда хохотала от души, посмеивалась и битая ею Харитина. Оборвав веселье, княгиня обратилась к Радко:
– Надобно, отроче, гонца в Новгород отправить. Сведать, где мой Святополк обретается. Может, его и в городе-то нету.
– Сделаем! – отвечал ей Фёдор всё с той же неизменной белозубой улыбкой.
Честно говоря, не по нраву совсем была молодцу злонравная, грубая и резкая мать Ярополка, но он, раз нанялся в дружину, старался все её поручения выполнять толково и честно. При всём при том, что смекалист был парень. За это, собственно, его и ценили сильные мира сего.
Как в воду глядела Гертруда. Скорый вершник на запаленном скакуне из Новгорода передал: на зиму князь Святополк отъехал в Изборск. Осенью там подновили городские стены. Кроме того, возле Изборска и Плескова располагались личные княжеские волости.
– Вертаем на заход! – приказала, выслушав гонца, Гертруда. – Нечего нам покуда в Новгороде делать! Сына своего зреть хочу! Соскучилась!
«Вот уж енто вряд ли!» – усмехнулся в усы Фёдор Радко. Он хорошо знал, что мать и сын друг дружку едва переносили.
Возки отвернули от берега засыпанного снегом Полиста, оставили позади деревянные строения Русы, следующим днём полозья проскользили через закованную льдом Шелонь. Далее дорога потянулась прямиком через плесковские леса. Кони шли резво, только и мелькали по сторонам островерхие верхушки красавиц-елей. На редких косогорах стройнели прямоствольные сосны с раскидистыми ветвями и кронами.
В Плескове – городе на крутом мысу у впадения речки Псковы в Великую, остановились на короткий отдых. Отсюда до Изборска было около тридцати вёрст.
– Заутре ещё до полудня на месте будем, – прикинув в уме, заявил Радко. Гертруда с холопками выбрались из возка и стали осматриваться по сторонам. Тотчас подскочил ко княгине местный посадник, стал приглашать в хоромы, указал на высокую деревянную церковь.
– Собор Святой Троицы. Ещё Равноапостольная княгиня Ольга ставила, паче ста лет назад, – с гордостью отметил он.
Ярко светило зимнее солнце. Было безветренно, но мороз стоял трескучий. Прикрывая рукавичками лица, женщины поспешили на посадничий двор.
…Отдохнув, на рассвете они продолжили путь. Когда усаживалась Гертруда в возок, внезапно подбежал к ней некий человек в чёрной монашеской рясе и клобуке.
– Матушка-княгиня! – Голос у инока был твёрдым, не чувствовалось в нём ни капли подобострастия. – Дозволь с вами до Изборска доехать. Нестор еси, мних Киево-Печерского монастыря. Наказал мне игумен летопись писать, откуда еси Русская земля пошла. Вот я сведения и добываю. Весь здешний край изъездил, о разных племенах разузнал. Топерича мыслю князю Святополку сие показать.
Сперва Гертруда велела гнать этого монаха прочь, но тотчас же передумала. Вспомнились ей давние события в родной Польше. Брат Болеслав решил тогда выслать всех монахов из своих владений, и поднялся великий бунт. Чернь стала избивать можновладцев и грабить их дома. Многие знатные люди были убиты, и в их числе погиб сам Болеслав. Гертруде с матерью и сестрой Рихезой пришлось бежать в Германию, под крылышко императора Конрада. Только через несколько лет им удалось вернуться в Польшу благодаря стараниям русского князя Ярослава Мудрого, посадившего в Кракове на стол второго её брата, Казимира. О несчастном же Болеславе постарались вовсе забыть. Так и вошёл он в хроники как «Болеслав Забытый». Два года спустя она, Гертруда, вышла замуж за Ярославова сына, Изяслава, и покинула родную землю.
75
Воздухи – в церкви, покровы на сосуды со Святыми Дарами.
76
Илитон – в Православной церкви: шёлковый или льняной плат тёмно-красного или бордового цвета, в который заворачивается для сохранности антиминс – плат с зашитыми в него частицами мощей какого-либо православного мученика.
77
Тим – высококачественный род сафьяна.
78
Ловать – река, впадает в озеро Ильмень.
79
Руса – ныне город Старая Русса в Новгородской области.