Страница 4 из 5
Откуда ты?
A
Charlotte. Иной раз наговоришь гигантское количество слов, нагородишь целый огород, признаешься во всех тяжких—что? Не поняли, не хотели понять, не ждали, не поверили или не услышали… В чем же признаться, если они знать не хотят наших признаний, даже стоять рядом с нами не хотят…
В любви ли, в сумасшествии ли, в глупости ли—но если я признаюсь в государственной измене, даже стены услышат меня… Тсс!..
Что? Ты не призналась, Анна?
A
Пауза
Charlotte. Все или ничего! Я призналась в любви—страстными речами, в сумасшествии—неясными образами, в глупости—самим процессом признания… Анна, моя беда в том, что я каждый раз умею очнуться. Я могу быть нормальным человеком, оказывается…
A
Пауза
Мария говорила о людях, о песнях… Они, оказывается, музицируют и танцуют каждый заход солнца. А мы с тобой стережем тишину…
Charlotte. Ты знаешь лучше других, что я не пойду. Песни… Шарманщики! Ремесло на чувствах1 И слушать слова—от совершенно незнакомых—будто о себе… Позволять другим лезть в душу? И знать, что каждый—рядом и напротив—тоже непременно будет характеризоваться тем же симфоническим арго… Утешение в стадности искать?
A
Charlotte. А как же зло и предательство и еще сотни две скверны… О Анна! А нелюбовь как же? О Анна!
A
Charlotte. Что? Небытием связываться? Миры искать? Определять точки на глаз? Ахинею нести? Нелюбовь! Самоотрицающее понятие без формального выражения! Полное отсутствие любви и ненависти—даже простого равнодушия—ни связи, ни возможности, ни прошлого, ни будущего… Где брать твои рыжие путы, если не из воздуха? Чем плести? Пауков звать? Шарики взращивать? Полы вспахивать? Люди, гордитесь нелюбовью с каждым незнающим вас, и будет вам плод—полное ничто!
A
Charlotte. Жестоко!
A
Charlotte. Это все!
A
Charlotte. Вовсе не истины! Парадоксы, ценные наблюдения, личный опыт—ничего космического… Ты молчишь? Плачь—и рви мне душу, кричи в ярости—и буди во мне слепого зверя. Выбирай!
A
Charlotte. Молчишь… Молчишь, как истина, как звездное небо, как разум, как ночь, как каждая неживая частица в плодоносном начале… Отчего в живом вечно мертвые материи, откуда безмолвие в природе… Ответа почему нет?..—Из-за глухости нашей, невосприимчивости—в нас самих слишком много шума: разные внутренние голоса, страсти… природы почти ни в ком не осталось. В каждом живет свое чудовище. Лишь с ними и говорим, лишь их и слышим—им подчиняемся, их лелеем. И истину ищем… имеем наглость—от которой сами же отреклись.
A
Фрагмент 5. К вопросу о непоследовательных мыслях
A
Charlotte. Диких ответов не будет.
A
Charlotte. Нет. Ваша панацея избавит лишь от жизни. А нелюбовь так и останется, но без надзора, в запущенном состоянии; обретет бессмертие—и еще посмеется, что вы не могли.
A
Charlotte. Как знать! Может быть, черные чернила, которые безжалостно зачеркивают на бумаге ненавистное слово, может, операции по удалению сердец, но все-таки главное—ввести конкурента. ЛЮБОВЬ. Они не уживутся… А далее я не оракул!
A
Charlotte. Я предупреждала: никаких оракулов.
A
Charlotte. Не жадничаю!
A
Charlotte. Ты будешь жить! День будет проходить за днем—пусть в слезах, мучениях, просьбах и жалобах—и они будут проходить—и ты будешь жить—и в грезах ты будешь сохраннее. И ты спросишь не раз об одном и том же—и опять не услышишь ответов; ты будешь похожа на потерявшего—который ищет бесплодно—и не потому, что ищет не в том месте, но потому, что недоумевает о факте пропажи, и ярость слепит его. А заодно и слезы… обиды.
А ведь мы все кричим—словно надеемся на внимание. Кричим—чтобы проснуться… в другой жизни, и бываем разочарованы, оказавшись в собственной постели. Бежали от ночных чудовищ—оказались в плену дневных теней.
Кто не сетовал, не был революционером, не рушил все окружающее из-за маленькой трещинки в бытии?
Живете! Что вам надо? Жить? Живите! Имейте такую смелость, будьте изобретательны.
И живут!—выделяются надклассом, становятся людьми, нуждаются в чувствах—стремятся к словам, хватают книги, читают стихи, ищут—не находят, бросают, просиживают над чистым листом и , наконец, оставляют там следы желчи, выпускают отраву—проверяют силу слова.
В этом мире мы склонны предполагать, и вот, в силу этой склонности, предполагаю: один из этих грешников написал однажды «Ты любишь его, ты кажешься нормальной, и тем самым я не имею нравственного права говорить о своей любви… к ТЕБЕ!»
A
Charlotte. И у меня ты просишь помощи—у растерзанного существа!
A
Charlotte. Пример встречать по одежке…
A
Charlotte. Какой еще несчастный обделен так самым простым счастьем—видеть счастливым своего ближнего? Я смогла полюбить тебя и не могу дать тебе ни малейшей частички довольства—я люблю тебя, но при этом не могу подарить тебе ни одной души против твоего одиночества—ни своей, ни его.
И благородство бы нашло во мне самую достойную обитель—моими руками отпустить тебя, отправить к венцу, но господь отомстил за меня: ты любишь его, но он не любит тебя! Прости, малыш! Но я не твой бог и не твой гений…
Фрагмент 6. О начале большого скандала
Charlotte. Взять кусочек ночи и обратить в мой сон… Добавить черноты моему сознанию… Вот то, что ты можешь, чудовище… Показывать мне плохие видения о моем горе!
Скажи, что не хватало тебе для полного счастья—такого заветного—ибо ты стал еще несчастнее, чем был? Что грызло тебя такого, что не грызло меня?.. Может быть, ты талантливее—дьяволу есть в чем превзойти человека. Может быть, я не видела небес так, как ты. Но истины не знали мы оба. И если твоя правда лишь в предательстве—как долго ты шел к ней—и при стольких примерах! Где же величие твоего духа, где же гениальность твоей природы? Принять самую последнюю человеческую пакость в конце концов!—о, ты демон—я не верю, что демонические твои недостатки оценились так дешево!
А может ты уходил от нее и в итоге вернулся? Уходил, а, оказывается, ходил по кругу, где кругом этим была моя жизнь! Тогда ты слаб, тогда ты не Дух! Но что это? Я ошибаюсь! Любовь девочки и падшего ангела должна была кончиться возвышенно—и если она завершилась плохо—то трагически—но не подло! Нет! Ведь это противоестественность!