Страница 3 из 19
– Вот, – сказал отец, – заставил прижигание ему сделать.
– Когда же успели?
– Вчера, сразу от вас в больницу.
– И вы привели его в таком виде?! Вы с ума сошли. Мальчику лежать надо. После операции.
Николай с трудом проговорил:
– Посмотрите, доктор, пожалуйста.
– Что я посмотрю? Что я там увижу? Там сплошная рана.
Она всё-таки посмотрела, ещё раз пришла в ужас и снова стала возмущаться. Сказала:
– Напрасно. Ничего не меняет. Я не могу изменить заключение.
– Ну что? – спросил отец, когда они вышли на уже знакомый переулок. – Придётся обратиться к тому человеку, который нам посоветовал затеять всё это. Теперь у меня есть твёрдый аргумент.
– Какой же? – всё так же с трудом произнося слова, спросил Николай.
– Твоё упорство. Не ожидал такого от тебя. Вчера мне страшно было, когда прижигали. А ты хоть бы что. Молодец.
В последующие дни отец кому-то звонил, что-то выяснял. Наконец посадил Николая в машину, и они отправились на Фрунзенскую набережную, в то огромное здание, что возвышается напротив Парка культуры и отдыха имени Горького.
Николай остался в машине. Ждать пришлось очень долго. Отец отправился к начальнику управления военно-учебных заведений Сухопутных войск.
Это был единственный вариант. Пока решали вопрос с медициной, документы остальных кандидатов в суворовцы уже прошли несколько инстанций и, наверное, находились в училищах. А вот документы Николая так и не были готовы – не пропускала их подпись лор-врача – «не годен».
Наконец отец появился. Был он явно доволен беседой.
– Ну, поздравляю. Первый этап пройден.
– Ура! – воскликнул Николай и тут же схватился за горло.
Боль ещё полностью не прошла. Тем не менее он спросил:
– Почему только первый?
– Впереди ещё одна медкомиссия. В училище. Но и это не всё. Конкурсные вступительные экзамены.
– Подготовлюсь. Сдам. Главное, прошли здесь. Когда ехать в Свердловск?
– Вот тут для тебя сюрприз. Поедешь не в Свердловск.
– А куда же?
– Генерал-лейтенант Белозерский посмотрел твоё личное дело и увидел, что мама у тебя в Калинине. Сказал, что в Калинин и направим.
– Но там же английский?
– Генерал пояснил так. Мы, мол, нестойких родителей пугаем Свердловском. Многие документы забирают. Значит, не сильно хотят. А тут, вижу, парень твёрдо решил. Я подтвердил: куда уж твёрже. Одним словом, с немецким языком в Калининское суворовское тоже берут. И предупредил генерал – экзамены, нужно сдать экзамены. При мне ему звонили из Свердловского, кажется. Видимо, докладывали об отборе кандидатов. А он им, мол, сирот надо, конечно, брать, но сироты войны уже к нам не приходят. Идут сейчас те, кто родился в конце сороковых. Знания, твёрдые знания! Вот главное. А вот тут безжалостно – двоечники как балласт. Преподавателей отвлекают и мешают заниматься с сильными ребятами.
Всё это сразу как-то впиталось в сознание. Подготовка к экзаменам.
– А какие предметы сдавать?
– Русский язык – изложение, кроме того, математика, физика и иностранный язык, то есть тебе сдавать немецкий. Ну и физподготовка.
– А что по физподготовке?
– Сейчас посмотрим… Отжимание, подтягивание, стометровка.
– Понятно. Будем готовиться.
– Предписание и проездные выданы. В училище прибыть 15 августа.
– Отлично. Есть время подготовиться.
– Завтра едем в деревню, – решил отец. – И так в Москве засиделись.
Только узнав, что направлен в Калинин, Николай задумался о том, как бы поехал в далёкий Свердловск? Но он не знал, да и не мог знать, что в тот день произошло не просто перенаправление из одного училища в другое, в тот день произошло в его жизни что-то гораздо более важное. Произошло событие, которое в дальнейшем отразилось на его судьбе и окончательном выборе профессии всей его жизни, да и не только профессии. Именно в тот день было положено начало определения вектора поведения, вектора жизни. Но об этом читатели узнают, пройдя с героем все этапы его пути.
Отец ещё в середине пятидесятых ушёл на творческую работу. Как писатели говорят, «на вольные хлеба». Члены Союза писателей СССР имели такое право. Они не ходили на службу, они всё своё время сосредоточивали на создание произведений советской литературы. В первую очередь художественной литературы. Поэтому деревня, где он построил щитовой дом, была как бы местом его постоянной работы.
Глава вторая
Последнее «штатское» лето
Москва осталась позади. Машина мчалась по автостраде на Рязань. Отец Николая любил иномарки. Он говорил, что танки наши – лучшие в мире, а вот легковые автомобили, мягко говоря, не совсем.
Ну что ж, это было видно и невооружённым глазом. Но танки-то важнее. И ничего страшного, что в автомобилях отставали. Недаром анекдот тогда сложили.
«– На чём советские люди добираются до магазина?
– На своих двоих.
– А иностранцы на машине для хозяйственных нужд. А на чём до дачи?
– На электричке.
– А европейцы на внедорожнике… Ну а, скажем, на море?
– На поезде.
– А европейцы на минивэне, да ещё и с домиком на колёсах. Ну а, скажем, на чём советские люди поедут, если по Западной Европе путешествовать доведётся?
– По Европе-то? А-а-а, смешной вопрос. По Западной Европе, конечно, на танке».
Николаю Константинову нравился этот анекдот, хотя он, конечно, и не слишком противился поездкам на быстроходных автомобилях мягкого и лёгкого хода.
Собственно, в то время были, конечно, фанаты иномарок, но не так уж и много их насчитывалось.
Бьюик мчался по автостраде. Неспешно протекал разговор отца с сыном. Отец, по-прежнему удивлённый такой невероятной настойчивостью Николая, говорил о том, что теперь уж надо не ударить в грязь лицом на экзаменах.
– Самое главное сдать русский. Там изложение, – пояснял он.
– Изложение легче диктанта, – отвечал Николай. – Можно обойти слова, которые не знаешь, как написать. Можно обойти и сложные предложения со всякими запятыми и двоеточиями.
– И всё же надо готовиться, серьёзно готовиться.
После Рязани началась бетонка. Много было таких дорог не только вокруг Москвы. Разбегались ровными стрелами бетонки и на некоторых межобластных трассах, особенно необходимы были в некоторых местах, там, где почва зыбкая и асфальт быстро разрушается.
На одном из участков дороги отец обычно сбавлял скорость и говорил:
– Вот, смотри. Именно с этого места я выбрал, где строить дом. Видишь косогор, золотистый от песка. А справа и слева лес. Я сразу догадался, что это берег. Только думал, что берег Оки, а оказалось – это берег её притока, реки Прони.
– Прони? – Николай засмеялся: – Майор Пронин не отсюда ли? Читал я книгу.
– Это детектив, а вот в истории известен знаменитый род князей Пронских. Они из этих краёв.
Николай ехал в деревню не в первый раз, и как-то прежде вообще не обращал внимания на название, а вот теперь стал задумываться о том, что его окружает. Ну а река, река ему была уже известна. Проня – приток Оки. Полноводная, широкая – в устье своём она Оке уступала лишь немного – спокойная река.
В Кирицах, знаменитых своим большим детским санаторием, делали поворот налево и съезжали с трассы. Теперь пять километров просёлка. Просёлок распадался на два рукава – один вдоль Прони тянулся, другой – чуть выше, по опушкам небольших лесочков. Лесочки или дубравы, или рощицы, как ни назови – всё верно будет.
Поднялась пыль за машиной. По этим вот столбам издали было заметно, если ехал кто-то.
Просёлок пролегал вдоль реки, которая манила своей свежестью, своей прохладой. Николаю захотелось скорее в воду! Ну да ничего – остались последние минуты пути. Вот и косогор. Машина легко поднялась на него и открылся великолепный вид на пойму Оки. Пойма расстилалась на противоположном берегу реки Прони. Огромные заливные луга. Конца и края не видно. Лишь далеко-далеко, на самом горизонте темнели леса.