Метель в преисподней

— Как видишь, защищаю её, — ответил он.

За моей спиной встал Паша и заглянул через моё плечо в комнату. Едва он увидел моего отца, как я почувствовал на собственной шее, как разительно изменилось его дыхание, ставшее более резким, горячим, полным желания отомстить за позапрошлую ночь. Отец тоже узнал Пашу, я увидел, как его обветренное лицо прорезалось морщинами. Папа знал, что ничем хорошим это знакомство не кончится.

Но Павел сдержался. Он подвинул меня немного в сторону и затем сразу же позвал девочку:

— Маша, иди сюда. Это я, помнишь, мы недавно гостили вот у него дома и ели вкусную запеканку. Помнишь?

Девочка выглянула из-за папы и, увидав нас, кивнула, после чего флегматично и абсолютно невозмутимо подошла к нам; папа при этом не возражал. Паша тут же отошёл куда-то мне за спину вместе с девочкой, и на их место пришла полюбопытствовать Анна.

— Маша? — спросил папа. — Её зовут так же, как твою мать.

— Знаю, — ответил я. — Имя не такое уж и редкое.

Анна уставилась на папу, пытаясь зрительно изучить его возможности или попытаться вспомнить, кто же он такой и почему он смог заменить весьма ценного Алексея у Наумова. Очевидно, у неё ничего не получилось.

— Значит, это твой отец, — проговорила она.

— Да.

— Он — кто? Друг или враг?

— Вопрос на миллион долларов, — тихо, но так, чтобы слышали они оба, проговорил я. — Это мы сейчас и выясним.

— Сын, — папа начал медленно подходить ко мне.

Анна тут же отреагировала, за мгновение ока достав из кармана зажигалку, несмотря на то, что папа не был вооружён. Вообще. Папа заметил это и тут же остановился, прислонившись к окну.

Он знает про неё? Конечно да! Наумов должен был рассказать и про неё, и про Алексея, и про всех остальных, если таковые только есть или хотя бы были. Приближённый к Наумову человек безоговорочно обязан знать, с кем он имеет дело, особенно если этот кто-то раньше занимал его должность и выполнял его обязанности. Но, в свою очередь, встаёт большой и очень важный вопрос: каким образом обычный фермер, можно сказать, крестьянин, так быстро поднялся по криминальной лестнице, если при этом он не обладает никакими суперспособностями? Чёрт, да он их ненавидит! Мы столько раз спорили по этому поводу!

Ник, о чём ты думаешь?! Это же Наумов! Вспомни, какими способами он пытался добраться до тебя, что он делал для того, чтобы заполучить тебя в свои ряды! Там был полный арсенал, начиная от баснословной зарплаты и заканчивая угрозой расправы с тобой или твоими родственниками, что, в конце концов, и случилось. И при всём при этом он до сих пор не считает тебя своим врагом, даже если ты при этом в лицо твердишь ему обратное. «Временные разногласия», кажется, примерно так звучит его формулировка наших с ним текущих взаимоотношений. Человек он далеко не глупый, и раз уж он не может добраться до меня напрямую, то вполне может попытаться пройти огородами. Например, нанять моего отца и приблизить его к себе, опоить ядовитой лестью и накормить лживыми обещаниями, что, мол, со мной всё будет в порядке.

— Почему ты здесь, пап? — когда я произнёс это, мой голос еле заметно дрогнул.

Папа этого не заметил, но заметила Анна, придвинувшись ко мне чуть поближе, так, чтобы я ощутил, что если что пойдёт не так, то я буду в надёжных руках.

— Сын, — снова повторил это слово папа. — Прежде чем начать крушить всё вокруг, подумай. Не горячись…

— Но почему? — продолжал я гнуть свою линию. — Почему ты мне ничего не сказал? Когда ты приехал в город? Почему не позвонил мне, почему ты скрывался от меня?

Меня понесло. Поток эмоций, которые я пытался сдерживать уже некоторое время, захватил меня, я утонул в нём, и он потащил меня по дну куда-то далеко вперёд, не давая вдохнуть. Я уже не замечал ничего вокруг, закрываясь от всего в защитном рефлексе.

— Ты же знаешь меня, — оправдывался отец. — Я ничего просто так не делаю. Были причины…

— К чёрту причины! — взорвался я. — Как ты можешь работать на него? После того, что он сделал?!

— Всё не так просто…

— Нет! — возразил я. — Всё очень даже просто. Ты либо со мной, либо с ним!

— А теперь ты послушай меня! — тоже не вытерпел отец.

Он плюнул на собственную безопасность и, несмотря на протесты Анны, подошёл ко мне и схватил меня за плечи, при этом бесцеремонно оттолкнув девушку в сторону.

— Наумов нам не враг, — уверенно заявил отец, пытаясь заглянуть мне в глаза, но я всё время отворачивался и отводил взгляд в сторону. — Что бы ты там не думал, он — не враг.

— Он убил Сашку! — крикнул я. — Она всё видела!

Я указал при этом на Анну, которая что-то заметила на улице и подошла к окну посмотреть. На мой взгляд, там ничего не было, кроме усиливающегося снегопада.

— И я ненавижу его за это, — пробасил отец. — Я обещаю, что однажды он поплатится за это, но не сейчас.

— Не сейчас? Почему нет?

— Как минимум потому, что он сейчас очень далеко отсюда, но не это главное. Он нам нужен. Он, его шайка, его ресурсы, даже этот чёртов наркотик. Он тебе нужен, Коль.

— Мне?! — я поразился его словам. — Мне?! Ты что несёшь?

— Выбирай выражения, я твой отец всё-таки!

— Э… мальчики, — попыталась встрять Анна.

— Не сейчас! — рявкнул на неё отец. — Коль, какого хрена ты якшаешься с ней?! Ты хоть знаешь, кто она такая?

— Знаю, — уверенно заявил я.

— И ты знаешь, что она творила, когда работала на Наумова?

Я повернул голову чуть в сторону и посмотрел на Анну. Та по-прежнему стояла возле окна, но смотрела она уже не на улицу, а прямо на меня, и смотрела встревоженно. Я вспомнил, как она спасла мне жизнь, вытащив из точки распространения наркоты, прикидывавшейся обычной химчисткой, которую потом тут же взорвала вместе с наркодилерами. У меня долго не мог уложиться в голове тот факт, что она беспощадно разобралась с теми мерзавцами, хотя при этом вполне могла отдать их в руки правосудия. Да, она объяснилась, что, мол, они благодаря влиянию Наумова избежали бы наказания, но убийство есть убийство. Хотя я не имею права осуждать её, в конце концов, это же её жизнь и её ответственность. И кто знает, какие ещё грехи на ней висят из-за приказов Наумова, которым она вынуждена была подчиняться.

Но это всё в прошлом. Я не знаю, кем она была до встречи со мной, но, как мне кажется, я прекрасно знаю, кто она сейчас. Я уверен, что в трудную минуту я могу положиться на неё, и я надеюсь, что я хоть раз смогу отплатить ей тем же.

— Это уже не важно, — тихо ответил я, смотря прямо ей в глаза. — Сейчас она другой человек.

— Ты в этом так уверен? — спросил меня отец.

Он попробовал меня разубедить в этом, но попытка не была засчитана. В таких вопросах я никогда никого не слушал, всецело полагаясь на собственную интуицию, даже при том, что порой мне все мои знакомые и друзья твердили противоположные моему мнения.

— Уважаемые! — снова встряла Анна, подойдя к нам вплотную. — У нас большие проблемы! И если ими не заняться в ближайшее время, то станет поздно уже для всех.

При этом она указала на окно.

Мы с папой прекратили наши препирательства и дружно подошли к окну и посмотрели туда, куда указывала девушка, хотя это уже было лишним.

За окном шёл снег, плотный настолько, что, казалось, вытяни руку вперёд ладонью вверх, и в ней тут же окажется снежный комок. Видимость резко упала, и соседние дома уже были плохо различимы, погруженные в эту молочную пелену. Но, тем не менее, неприятность, всё же, было видно довольно отчётливо.

— Рипперы, — выдохнул я. — Чёрт! Чёрт!

Я со злостью ударил кулаком по подоконнику.

Их было много, они выныривали из метели один за другим. Перекошенные, неуклюжие, некоторые из них поскальзывались на льду и падали, выворачивая руки и ломая ноги, но упрямо вставали обратно, чтобы окружить дом, взяв его в кольцо. И с каждой секундой из метели выныривали ещё несколько.

— Десятка три, — прикинула Анна. — И это только те, кого видно с этой стороны.