Страница 36 из 79
Моя голова всё ещё побаливала, так что я выпил таблетку старого доброго цитрамона, затем заел её наскоро сделанным бутербродом и, одевшись, вышел на улицу. Погода была тихая, ни ветерка, ни падающего с неба снега, сплошная благодать. Только по-прежнему тяжёлые свинцовые тучи висели над головой и медленно двигались, едва не задевая собой верхушки зданий. Вовсю трудились дворники, пытаясь расчистить тротуары, чтобы через пару часов те снова оказались погребены после очередного снегопада. Придомовые дороги никто уже не убирал, так что силуэты машин оказались щедро присыпанными со всех сторон; малолитражки вроде «Оки» так и вовсе были больше похожи на сугробы, чем на автомобили. Добраться до машин можно было разве что на лыжах, сноуборде или специальных снегоступах в виде приделанных к подошвам ботинок теннисных ракеток, но это было бессмысленно, ибо выбраться из снежного завала мог только танк.
— Питер весной утонет, — пробормотал я, проходя мимо решившего отдохнуть дворника.
— Это верно, — согласился тот, вытерев рабочей перчаткой пот со лба. — Пора акваланг доставать.
Я усмехнулся и, пожелав приятного окончания рабочего дня, пошёл дальше, на остановку.
Ехать было нужно не особенно далеко, но, к сожалению моего стремительно пустеющего кармана, с двумя пересадками. Сначала на северную границу города до конечной одного из маршрутов, потом пешком около полукилометра до другой остановки, а там уже на пригородном маршруте. Этот, к моему счастью, подошёл вскоре после того, как я стал ждать его на остановке, да ещё и оказался полупустым. Ехать было скучно, народ в маршрутке был весел, словно собирался на кладбище, а не в родные деревни, так что мы быстро разговорились с водителем о разных вещах. Я вообще люблю поболтать с водителями — они бывают по всему городу, многое видят и многое слышат, тем самым они становятся самым ценным кладезем информации после великого и могучего Интернета.
Мы с водителем обсудили всё, начиная от проклятого снега, которого выпало лет на десять вперёд, и заканчивая влиянием цен китайского суперклея на стоимость услуг отечественной медицины. Я скептически полагал, что они никак не связаны, но водитель смог меня убедить в обратном, приведя статистику взаимного изменения цен за последние пять лет. Как он утверждал, графики совпадают один-в-один. Наконец, мы добрались и до недавних происшествий.
— А ты слышал про ночного мстителя в маске? — спросил меня водитель.
— Мстителя? — удивился я, хотя понял, о ком он говорит.
— Ну да. Ходит такой весь разодетый в зимний камуфляж и морды бьёт преступникам.
— А почему мститель? Он кому-то мстит что ли?
— Ходят слухи, что — да. Поговаривают, что один из местных главарей братков с его отцом-боксёром делишки водил, заставлял за деньги проигрывать бой, когда надо. Тому это не понравилось однажды, и он дал тому в зубы. Ну, братки и забили его до смерти прямо на глазах сына, а потом погнались и за парнем. Пацан убежал. А теперь он вырос, вернулся в город и решил найти тех братков.
Я задумался. Какая-то невероятная история прям, и кое-что она мне напоминает.
— А случаем, этот парень не терял зрения в результате несчастного случая? — спросил я водителя. — Что-то, связанное с химикатами. В результате он не обрёл необычно тонкий слух?
Водитель пожал плечами, похоже, не уловив иронии в моих словах:
— Кто его знает, в советское время всякое могло произойти. А власти взяли и замяли этот инцидент.
Мы ещё минут с двадцать болтали о различных вещах, после чего я вышел на остановке возле городской тюрьмы.
Здание тюрьмы было не особо громадным, но каким-то серым, унылым, внушающим одним только своим видом неодолимое желание забиться в угол и заскулить от неведомой тоски. Четыре этажа, везде решётки на окнах (какой идиот будет бежать через окно четвёртого этажа?), повсюду понатыканы видеокамеры, почему-то смотрящие наружу, а не вовнутрь. Всё это обнесено высоким бетонным забором с колючей проволокой сверху, которая, поди, ещё и под напряжением. Прямо за зданием тюрьмы начиналось болото, плавно переходящее через пару километров в редкий низенький лесок. От болот сейчас шёл лёгкий пар, должно быть, они подпитываются с помощью горячего подземного источника. Или же канализации тюрьмы.
На КПП я объяснил скучающему охраннику, кто я такой, по какому вопросу, почему меня положено пропустить, и кто разрешил. После этого, а так же после первого и краткого личного досмотра на предмет ношения пушки Гаусса в карманах моей одежды, меня впустили внутрь. К моему удивлению, внутри оказалось достаточно чистенько и уютно, даже снега было куда меньше, чем в любом другом месте города, даже возле мэрии — под неусыпным надзором целого батальона сторожевых собак и сурового вида охранников группа заключённых старательно чистила двор. На меня коротко взглянули, но не более, хотя мне даже одного этого хватило, чтобы чуть-чуть изменить свой курс и приблизиться к охранникам, отдалившись от зеков. Я напустил на себя самый важный вид, на который только был способен, и вошёл внутрь здания через главный вход. Ещё один КПП, уже куда серьёзнее. Меня тщательно опросили о цели моего визита, после чего я прошёл через целых два металлоискателя, а затем ещё и после того, как сдал куртку в гардероб для посетителей, был подвергнут тщательному досмотру. У меня из карманов вытащили абсолютно всё, считая даже ключи от квартиры и мелкие монеты, не годившиеся даже на то, чтобы заплатить за проезд в силу своей крайне низкой стоимости. Бутылку с настойкой тоже проверили, но куда более бережно и осторожно, только просветили через лампочку и откупорили крышку, чтобы понюхать.
— А почему не полная? — равнодушно спросил охранник.
— Проверял, вдруг отравлена, — я улыбнулся.
— И как? — не оценил шутки он.
Я взглянул на часы, вспоминая, во сколько я залез в ванну.
— Мёртв уже три с половиной часа, — бодро отчеканил я.
Похоже, подобные люди понимают только пошлый, либо чисто армейский юмор. Надо бы вспомнить какой-нибудь анекдот про прапорщика…
К моему удивлению, бутылку мне тут же вернули вместе с пакетом. Вопросов по её поводу они никаких не задавали, должно быть, это обычная практика здесь. Правда, получается, в их глазах я единственный идиот, который не вытерпел долгой дороги и уже успел слегка приложиться к горлышку. Ну как слегка… почти на четверть. Зато теперь я чувствовал себя почти человеком, а не куском отбитого и замороженного мяса на двух палочках.
Мне тщательно объяснили, где я могу найти начальника отделения психиатрического корпуса, после чего его предупредили о том, что к нему сейчас идёт посетитель. Сопровождать меня не стали, я этому удивился, но, как оказалось, спутник мне был не нужен — необходимые посты охраны уже известили, и меня пропускали везде, где мне необходимо было пройти.
Тюрьма состояла всего из четырёх больших, разделённых между собой узкими коридорами, корпусов и целого вороха мелких пристроек вроде кухни, подстанции, здания гидроснабжения, гаражей и прочего. Корпус, где я вошёл, был административным. Здесь располагались кабинеты начальников, комнаты охраны, арсенал, прачечная, комнаты отдыха для сотрудников, столовая для сотрудников и так далее. Всё это я узнал из указателей, повсюду развешенных по стенам. Второй корпус был, собственно, жилым, и при этом самым маленьким. Там располагались заключённые, там же был изолятор и ещё чёрт-его-знает какие помещения — туда я не заходил. Третий корпус был самым большим — производственный. Там заключённые трудились и работали, и шум был слышен даже на изрядном расстоянии. Мне нужен был последний корпус — психиатрический. Как выяснилось, он был чуть ли не единственным действующим подобного профиля корпусом на несколько регионов, так что психически больных заключённых, которых нельзя было быстро вылечить, высылали сюда. Этот корпус явно был построен гораздо позже остальных, поскольку его коридоры были шире, потолки выше, а цветовая гамма стен не так сильно давила на психику, преобладание серого цвета было не так заметно. Больше походило на больницу даже.