Страница 37 из 49
Чтобы придать как можно большее значение прибытию русского посланного, Али-Мурат устроил ему парадную встречу. Он прислал за Токатловым двенадцать чиновников и лошадь с серебряным убором. По пути к дворцу были расставлены войска, и, хотя число их было весьма значительно, Токатлов заметил, что вооружены они довольно плохо: большая часть имела только сабли, часть была с дротиками, секирами и лишь небольшое число с ружьями.
Во дворце посланный был принят также с большими почестями. Поздравив его с благополучным приездом, Али-Мурат приказал секретарю прочесть вслух письмо Потемкина. По окончании чтения хан сказал Токатлову, что давно расположен к России и сожалеет, что до сих пор не имел случая выказать свою преданность императрице. «Ныне настает благость, – говорил он, – и я благодарю Бога, что удостоился получить письмо. Я заявляю гласно, что желал бы продолжать мою дружбу и почел бы себя счастливым, если бы двор Российский отправил сюда нарочного резидента, которого я готов бы был содержать и снабжать довольным жалованьем. Я бы отправил тогда точно на таком же основании и своего резидента в Россию».
Али-Мурат-хану очень хотелось иметь при своем дворе представителя России, присылка которого значительно продвинула бы его на пути к шахскому достоинству. Чтобы достичь заветной цели, владыка Исхафана и большей части Персии не скупился на обещания. Если государыне угодно, говорил он посланному, получить от меня области или города под свою протекцию, то я, по милости Божией, имею власть и силу разделить всю Персию пополам и передать часть в ее владение. Зная, однако же, что государыня сама имеет достаточно городов и прочих мест, я не думаю, чтобы она желала уступки областей, но я давно ищу и намерен продолжать дружбу, да и до сего времени мы, кроме доброжелательства, никаких дурных дел с Россией не имеем. Что касается коммерции, то, как в прежние времена мы не собирали никаких пошлин или денег, так и ныне я уничтожаю оные, желая, чтобы русское купечество въезжало к нам беспрестанно. Я не премину оказывать ему помощь и покровительство, тем более что хочу удостоиться получить от двора ее императорского величества посланника и отправить своего со всеусердием и искренним сердцем.
Уполномоченный доставить только письмо Потемкина, Токатлов мог лишь выслушать Али-Мурат-хана и сказать, что доложит об этом своему начальству. Получив в подарок платье, деньги и лошадь с убором, Токатлов перед отъездом был вторично позван во дворец, причем ему было приказано одеться в подаренное ханом парчовое платье. Али-Мурат принял его ласково, снова высказал свою преданность России и, горя нетерпением установить отношения с нашим правительством, объявил, что отправляет вместе с ним своего доверенного, Магомет-хана, с письмом к генералу Потемкину[261].
Не раскрывая никому прямой цели посылки Магомет-хана и сохраняя ее в глубокой тайне, Али-Мурат объявлял окружающим, что Магомет-хан посылается на Кавказскую линию с единственной целью заключить с Россией торговые договоры. Только визирь Мирза-Раби знал истинную причину посольства, которая даже самому посланнику была объявлена лишь в день отъезда из Исхафана. Магомет-хану было приказано не доверять этой тайны никому, не открывать ее даже русскому правительству, как бы ласково оно ни приняло посланного, до тех пор, пока он не увидит истинного желания России сблизиться с Али-Мурат-ханом и не приступит к предварительным переговорам о посольстве и даже союзе.
28 марта Токатлов и посланник Магомет-хан прибыли в Тифлис. Как ни старался скрыть Али-Мурат-хан истинную цель своего посольства, но из слов Токатлова и поспешности в отправке ответного письма можно было заключить, что Али-Мурат ищет расположения России и нуждается в ней. Хорошо зная персидскую политику, царь Ираклий хотел воспользоваться обстоятельствами и извлечь пользу, по его словам, для России, но в сущности для самого себя. При свидании с полковником Бурнашевым царь говорил ему, что для установления прочных границ между Россией и Персией необходимо потребовать от Али-Мурат-хана уступки азербайджанских областей, включая Гилян, Мазандеран и Астрабад. Он их уступит, говорил Ираклий Бурнашеву, потому что и так ими не владеет, а тогда все Каспийское море будет внутри России.
Такая уступка, конечно, скорее всего могла осуществить мечты князя Потемкина об образовании в Закавказье обширного христианского владения под покровительством России. Ираклий надеялся, что с образованием такого государства бразды правления будут, без сомнения, переданы ему под верховной властью русской императрицы[262].
В конце апреля Магомет-хан прибыл на Кавказскую линию и вручил Потемкину письмо Али-Мурат-хана. Переполненное восточным красноречием, письмо это не имело важного значения. Али-Мурат сообщал только об отданном им распоряжении, чтобы русское купечество пользовалось в его владениях полной свободой и безопасностью. «Понимая, – писал он[263], – сколь будет выгодно прочное и тесное дружество между империей Всероссийскою и государством персидским, всеконечно буду искать всех средств к достижению сего союза и по всей возможности моей не пощажу ничего, чем удобно приобрести столь выгодный и полезный союз и дружество». В конце письма Али-Мурат прибавлял, что отправил с этим письмом своего ближайшего адъютанта, который пользуется его наибольшим доверием, и тем как бы намекал, что присланному могут быть сообщены самые секретные сведения.
Встреченный весьма ласково, Магомет-хан на словах передал генерал-поручику Потемкину, что повелитель его, благодаря русского начальника за почин в деле взаимных отношений, будет стараться стать известным русскому двору и потому просит позволения на отправку своего посольства в С.-Петербург. Целью этого посольства, по словам Магомет-хана, должно быть установление «такого союза, какой угодно будет ее императорскому величеству, по известным всему свету ее щедротам, приказать начертать для пользы России и Персии»[264].
По словам посланного, Али-Мурат-хан горячо желал быть в союзе с Россией, считать ее врагов за своих собственных и быть другом ее друзей, слить интересы Персии с интересами России, заслужить название сына величайшей на свете государыни, которую уважает, как свою мать и благодетельницу рода человеческого. Магомет-хан говорил, что его повелитель предоставляет России иметь во всех городах и даже провинциях свои торговые конторы, агентов и консулов, что не «полагает он меры выгодам России», что он «отказывается от всех провинций, бывших прежде в российском владении, и сверх оных от Карадага, Карабаха, Нахичеванской и Эриванской областей» и что о желании заключить союз с Россией Али-Мурат-хан объявил уже своему совету.
Магомет-хан говорил, что разрешения завести в Персии торговые конторы и консулов давно добивается французское правительство чрез своего консула в Бассоре, но Али-Мурат отказал ему, объявив, что русские – его соседи и что только с ними одними он ищет твердого союза.
Такое преобладание России крайне не нравилось французскому правительству и в особенности Порте Оттоманской, старавшейся всеми силами воспрепятствовать распространению нашего влияния не только внутри Персии, но и в Азербайджане. Для ослабления этого влияния весной 1784 года был отправлен из Константинополя в Исхафан агент французского правительства граф Фериери с поручением к Али-Мурату. Он уверял, что польза Персии и интересы хана требуют не допускать русских занять Азербайджан и силой отстаивать независимость Персии[265]. Хотя Фериери и старался убедить Али-Мурат-хана, что, если русские овладеют даже частью Азербайджана, он будет впоследствии раскаиваться, все его внушения не подействовали, и Али-Мурат продолжал искать союза с Россией.
261
Донесение Токатлова от 18 апреля 1784 г. Госуд. арх. XV, № 192.
262
Рапорт Бурнашева генералу Потемкину 4 апреля. Госуд. арх. XXIII, № 13, карт. 47.
263
В письме, представленном полковником Бурнашевым при рапорте от 4 апреля. Госуд. арх. XXIII, № 13, карт. 47.
264
Les ordres Verbalesd’ Ali-Mourad-Khan a son ambassadeur. Госуд. арх. XXIII, № 13, карт. 48.
265
Рапорт консула Тумановского 28 мая из Энзели. Госуд. арх. XXIII, № 13, карт. 48.