Страница 24 из 49
Шейх-Мансур торжествовал новую победу и честным словом уверял своих легковерных последователей, что Кизляр точно так же падет к ногам правоверных. Жители города были в большом страхе. Командовавший войсками на линии в отсутствие П.С. Потемкина генерал-поручик Леонтьев сам отправился в Кизляр, чтобы усилить его войсками и принять меры к защите. В Кизляре он нашел два полка, Томский и Астраханский, причем две роты последнего находились на Очинской пристани для охраны провианта. Сочтя эти войска недостаточными для защиты такого пункта, Леонтьев просил астраханского губернатора прислать к нему две тысячи калмыков[176] и приказал бригадиру Апраксину с его отрядом следовать к реке Малке, чтобы не дать кабардинцам соединиться с чеченцами, а подполковника Вреде с батальоном мушкетер отправил на усиление Григориополиса.
Между тем находившийся в крепости Григориополис майор Жильцов донес подполковнику Вреде, что 26 июля поутру прискакал к нему правитель Малой Кабарды князь Джембулат и объявил, что князь Дол со своими подвластными перешел на сторону Мансура, что жители, подвластные князю Долу, опасаясь наказания, готовятся к побегу и что лжепророк по соединении с кабардинцами намерен напасть на Григориополис. Получив эти сведения, подполковник Вреде тотчас же выслал разъезд из тридцати пяти донских казаков под началом хорунжего Павлова. Отъехав верст пятнадцать от укрепления, разъезд наткнулся на небольшую партию чеченцев, которую хотя и преследовал верст пять, но настичь не смог. Поутру 27-го числа Павлов был опять отправлен для обнаружения неприятеля, имел с ним перестрелку и донес, что значительная партия чеченцев уже вступила в Малую Кабарду. Приехавший в тот же день князь Джембулат сообщил более подробные сведения. Он говорил, что Мансур со значительной толпой чеченцев и своих приверженцев прибыл в селения князя Дола и расположился в его доме, что пророк пригласил к себе всех князей и владельцев Малой Кабарды и требовал, чтобы они соединились с ним. Недовольные своими владельцами уздени и простой народ с радостью приняли предложение Мансура, надеясь при его посредстве избавиться от деспотического правления своих князей.
Еще до появления пророка в Кабарде уздени несколько раз обращались с жалобой на притеснения владельцев и просили дозволения переселиться в Россию. Они писали, что князья, противореча обычаям и законам, захватывают у них овец, быков и употребляют в пищу, что они берут лошадей и ездят на них, не спрашивая разрешения хозяев, берут деньги взаймы под поручительство узденей и не отдают, а заставляют платить поручителей, без разрешения хозяина входят в дом и, отобрав у родителей хорошеньких мальчиков и девочек, уводят в свои дома, где держат сколько вздумается[177].
Такой произвол и жестокое обращение владельцев со своими подвластными заставили узденей просить русское правительство или ограничить произвол князей, или позволить им выселиться из Кабарды и перейти на другое место. Уздени находили свое положение столь невыносимым, что готовы были разбрестись в разные стороны, если не получат удовлетворения. Появление Мансура привлекло их внимание, и большинство изъявило готовность встать под его знамена. Владельцы оказались меж двух огней: с одной стороны, они не решались открыто присоединиться к Мансуру, опасаясь наказания русского правительства, с другой – боялись быть разоренными своими же подвластными. Первое время они не давали никакого определенного ответа Мансуру, но когда увидели, что большинство населения, их ненавидевшего, перешло на сторону пророка, то сочли более выгодным последовать общему течению, но так, чтобы оставить себе некоторый путь отступления. Они уполномочили Джембулата отправиться в Григориополис, уведомить русских о происходящем и уверить начальника гарнизона, что кабардинские владельцы в силу данной ими присяги остаются верными русскому правительству, но просят разрешения отправить жен, детей и имущество к стороне Барсуклов и Анзоровых Кабаков, а все взрослое население останется на своих местах.
Оставшись налегке в Кабарде, говорил Джембулат, мы будем в случае нападения развратника защищать себя и свои селения.
Джембулат просил дать ему несколько волов для перевозки имущества и обещал тотчас же возвратить их. Подполковник Вреде отговаривал кабардинцев от переселения и, не будучи в силах запретить, требовал, чтобы те из владельцев, кто захочет переселиться, прислали предварительно своих сыновей в аманаты. Взяв две пары волов, Джембулат отправился в Кабарду с обещанием исполнить требование русского начальника, но кабардинские князья аманатов не прислали, хотя из Григориополиса видно было, как длинные обозы их с имуществом покидали селения.
Утром 29 июля в укреплении заметили, что в близлежащем лесу собираются толпы вооруженных людей, что по временам несколько чеченских всадников со значками и знаменами показываются из лесу, что навстречу им из кабардинского леса выезжает несколько всадников со значками. Нетрудно было убедиться, что кабардинцы действовали заодно с чеченцами и что обещание их остаться верными русскому правительству было сделано с целью усыпить бдительность наших начальников и успеть вывезти имущество.
Видя, что толпа горцев все увеличивается, подполковник Вреде отправил к ним переводчика с приказанием спросить, зачем они собираются. Вместо ответа собравшиеся стали бранить русских и хотели встретить выехавшего выстрелами. Переводчик вынужден был вернуться в укрепление, к обороне которого и были приняты меры. Стоявшие лагерем войска были введены в укрепление и расположены вдоль прикрытого пути. Наиболее слабые места последнего были заставлены провиантским обозом, промежутки между фурами были забраны досками, бревнами и другим материалом, имевшимся под рукой. Казенные лошади и волы, загнанные внутрь укрепления, были размещены в различных строениях и во рву, а частный скот из-за тесноты укрепления был оставлен под пушечными выстрелами за валом в землянках Селенгинского полка, двери и окна этих землянок были наскоро заложены.
Около двух часов пополудни горцы подошли к Григориополису и почти со всех сторон окружили укрепление, толпами и в одиночку они разъезжали по горам и лощинам, стараясь пресечь всякое сообщение. Одна из таких партий наткнулась на семерых казаков, сопровождавших переводчика Цыганкова, ехавшего из Владикавказа с письмами и конвертами. За версту от укрепления казаки были окружены толпой горцев, открывших по ним огонь. При первых выстрелах подполковник Вреде отправил на помощь атакованным хорунжего Павлова с несколькими казаками, который хотя и выручил Цыганкова, но, будучи сам окружен неприятелем, принес его на своих плечах к укреплению. Толпа кабардинцев и чеченцев, спустившись в овраги, окружающие укрепление, стреножила лошадей и открыла огонь по укреплению, их поддерживала еще большая толпа всадников, среди которых виднелся одетый в белое сам пророк.
Перестрелка, начавшись с двух часов пополудни, продолжалась до самых сумерек. Не надеясь взять укрепление силой, горцы зажгли сараи, конюшни и прочие строения, принадлежавшие Астраханскому пехотному полку. Под прикрытием густого дыма они приблизились к укреплению и усилили огонь, укрываясь в лощинах и за естественными препятствиями. Чтобы выманить их на открытое место, подполковник Вреде довольно удачно применил следующую хитрость: зная алчность горцев и их склонность к грабежу и разбою, Вреде стал поодиночке выпускать из крепости скот, горцы целыми толпами бросались на добычу, а их поражали картечью. Такой маневр удавался довольно долгое время, и тринадцать голов скота дорого обошлись горцам, все еще питавшим надежду овладеть укреплением, гарнизон которого стал ощущать недостаток в воде.
Стояли жаркие дни, вода, которую успели запасти до осады, была почти вся израсходована, и потому подполковник Вреде решился произвести вылазку и выгнать неприятеля из оврагов и засад. Восемьдесят охотников и сто казаков под прикрытием огня крепостных орудий с криком бросились с разных сторон из укрепления. Ошеломленный неприятель отступил, зажег стояшие на равнине стоги сена и скрылся в чеченских лесах.
176
Рапорт Леонтьева Потемкину 16 августа, № 140.
177
Прошение кабардинских узденей генерал-майору Пеутлингу 21 марта 1785 г.