Страница 32 из 46
Для сохранения полного доверия к русскому правительству тех владельцев и ханов, которые добровольно признали над собою власть России, необходимо было удержать за собою все пограничные владения, и потому император Александр I повелел Ртищеву резиденцию абхазского владетеля, крепость Сухум-Кале, несмотря ни на какие домогательства Порты, не отдавать во власть ее. Ртищев возвратил туркам крепости Ахалкалаки и Поти, первую 29 октября, вторую 7 декабря, и на домогательство Порты получить в свои руки Сухум-Кале отвечал, что сделать этого не может.
Абхазское владение, говорил он, никогда Порте непосредственно не принадлежало, всегда сохраняло свою независимость, а потому и в мирном трактате о нем ничего не упомянуто.
Отказ Ртищева заставил Порту прибегнуть к обыкновенным ее мерам – к распространению ложных слухов и к возбуждению магометанского населения против России. Распуская слухи, что по Бухарестскому миру все магометане будут переселены в Турцию, анапский паша волновал живших в черте нашего кордона нагайцев и кабардинцев.
Когда русское правительство вступило в сношение с кабардинцами, тогда оно имело дело с двумя или тремя владельцами. Существовавший в Кабарде обычай, по которому отец семейства делил свое имение на столько частей, сколько у него было сыновей, сделал то, что в короткий сравнительно промежуток времени число владельцев увеличилось до 200 человек. Будучи независимы друг от друга, они преследовали свои личные интересы, не считали нужным исполнять условий, заключенных с русским правительством, и часто случалось, что, переговариваясь с русским правительством о мире и добром согласии, владелец в то же время посылал своих подвластных в набег в русские владения, чтобы получить на свою долю часть добычи. Производство в чины и денежные награды кабардинским владельцам мало помогали делу, потому что ими пользовались такие лица, которым подчинялось не более двадцатой части населения; остальные сохраняли постоянные сношения с враждебными нам закубанцами и вместе с ними хищничали в наших пределах.
С другой стороны, многие военнослужащие, как доносил Ртищев[191], «из высших и нижних чинов, будучи расположены на одном месте более 15 лет, занимаются менее службою, чем своим хозяйством, как-то: построением собственных домов, развитием скота, овощей и тому подобного». Начальство, допуская подобные занятия, тем самым допускало нижним чинам сводить «как с внутренними, так и с заграничными народами знакомство, более ко вреду благосостояния всего кавказского народа, нежели к пользе оного служащее». Казаки тайком хищничали вместе с закубанцами, и прорывы хищников в наши пределы стали повторяться чаще и чаще[192]. Знакомство горцев и частные сношения с жителями на линии давали им средства узнавать о силе русских войск, расположенных в каждой крепости, на каждом пикете и кордоне. Пользуясь этими сведениями, горцы шли за добычей почти безнаказанно, тем более что начальство не принимало почти никаких мер к прекращению хищничества. Командовавший войсками на линии генерал-майор Портнягин злоупотреблял здесь властью точно так же, как злоупотреблял ею в Грузии[193]. Он не столько заботился о безопасности края, сколько об увеличении своего благосостояния: вмешивался в гражданские дела, доставлявшие ему известную прибыль, не исполнял приказаний главнокомандующего, принимал подарки, притеснял чиновников и отличался полнейшею бездеятельностью относительно обеспечения границы. Турецкий чиновник Сеид-Ахмед-эфенди, находясь за Кубанью, свободно переговаривался с ногайцами относительно переселения их в Турцию. Он уверял их, что по последнему мирному трактату России с Портою все ногайцы могут, если желают, перейти в Турцию, где получат удобные земли для поселения, деньги и свободу религии. Ногайцы перестали обрабатывать землю и в течение нескольких месяцев собирались к переселению. Портнягин знал это и не принимал никаких мер. Ахмед-эфенди с 1500 человеками закубанцев подошел к Кубани и с согласия Портнягина виделся с ногайскими мурзами и старшинами. Он убедил ногайцев, что если они останутся в пределах России, то будут обложены новыми податями и обязаны нести рекрутскую повинность, что они не сохранят тогда магометанской религии и будут преданы проклятию. Ногайцы были недовольны русским правлением «за необращение к ним ни малейшего внимания, также за то, что самые справедливейшие их просьбы оставляются начальством в пренебрежении и что все притеснения, терпимые ими от воровства, делаемого у них казаками, не только никогда почти не удовлетворяются, но нередко случается, что когда открыты бывают самые следы похищения, то вместо розыска искавшие бывают захватываемы и содержимы долгое время под караулом»[194].
Таким образом, притесняемые тем же Портнягиным ногайцы решились переселиться, и 6 сентября 1813 г. Ахмед-эфенди беспрепятственно вступил в пределы Кавказской губернии. Он переправился через р. Кубань в таком месте, где в двух верстах находилась крепость с войсками и сам генерал Портнягин. В течение пяти дней Ахмед оставался в наших владениях, поднял 2000 ногайских аулов с населением до 27 000 душ обоего пола и спокойно, никем не тревожимый, ушел с ними за р. Кубань. Ногайцы переправлялись через реку в виду наших войск, успевших только захватить часть скота, о задержании которого Портнягин донес как о неприятельской добыче, взятой войсками от народа, состоявшего в подданстве России[195]. Имея личную вражду с ногайским приставом султаном Менгли-Гиреем и из мести к нему допустив переселение ногайцев, Портнягин обвинял во всем султана и, несмотря на то что тот был предан России и подчинен Министерству иностранных дел, Портнягин самовольно удалил его от управления ногайцами. Главнокомандующий, напротив, находил, что все беспорядки на Кавказской линии происходят от злоупотреблений Портнягина. «Доколе, – писал он[196], – генерал-майор Портнягин будет оставаться командующим войсками на Кавказской линии и не переменит он своего поведения, до того времени не может быть водворено тишины и спокойствия. Я убедительнейше прошу взять его из моей команды, чтобы я не мог ответствовать за беспорядки и впредь какие на Кавказской линии в командование его последовать могут».
Император Александр I повелел за противозаконные поступки генерал-майора Портнягина предать его суду, а начальником Кавказской линии и командующим там войсками назначить бывшего во Владикавказе комендантом генерал-майора Дельпоццо[197].
Пока высочайшее повеление достигло до главнокомандующего, Портнягин успел произвести две экспедиции за Кубанью, разорил несколько аулов и восстановил тем все население. Этим случаем старались воспользоваться турки, распускавшие слухи о близком разрыве с Россиею и приглашавшие закубанцев действовать с ними против врагов магометан. «По всеобщему притом слуху за Кубанью, – писал Ртищев[198], – ожидают в непродолжительном времени прибытия из Константинополя назыря Сеид-Ахмед-эфендия, который будто бы, по уважению к единодушному желанию всех закубанских народов, назначен Портою Оттоманскою главнокомандующим пашою в Анапу».
Ахмед действительно прибыл и стал укреплять Анапу. Он уговорил черкесские племена отправить депутацию в Константинополь с просьбою поддержать их неприязненные действия против России. Порта приняла прибывших весьма благосклонно, но не давала решительного ответа в ожидании, какой оборот примут домогательства ее о возвращении Россией укрепленных пунктов в Закавказье. Чтобы вернее достигнуть желаемого, турецкое правительство вскоре после заключения Бухарестского мира отправило эмиссаров в Мингрелию, Гурию, Абхазию и в Закубанье с поручением склонять население на сторону Турции и объявить ему, что по трактату все эти владения уступлены Порте. Сообщая, что Мингрелия, Гурия, Абхазия и Имеретия с давних пор принадлежат высокой Порте и что Россия не имеет никакого права на эти земли, трапезондский сераскир вызывал в Поти владетелей для совещаний о подданстве султану и о недопущении к себе ни одного русского, «считая себя освобожденными от них»[199].
191
В отношении князю Горчакову, 14 декабря, № 123.
192
Рапорт генерал-майора Дельпоццо Ртищеву, 18 марта 1814 г. № 153.
193
Рапорт Ртищева кн. Горчакову, 31 июля, № 105.
194
Отношение Ртищева князю Горчакову, 5 января 1814 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 982.
195
Отношение князя Горчакова Ртищеву, 9 декабря 1813 г., № 226. Рапорт Ртищева князю Горчакову, 5 января 1814 г., № 5. В 1814 г. ногайцы, в числе 140 семей, пожелали возвратиться на Кавказскую линию. Их поселили около Темнолесской станицы с целью удалить во внутренность губернии (Рапорт генерал-майора Дельпоццо, 24 июля 1814 г., № 487).
196
Отношение Ртищева князю Горчакову, 14 декабря 1813 г., № 123.
197
Рескрипт Ртищеву 19 октября 1813 г
198
Письмо Ртищева к т. с. Вейдемейеру от 10 июня 1815 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 956.
199
Письма трапезондского сераскира владетелям Мингрелии и Гурии. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 589.