Страница 25 из 46
Итак, сии первые два случая остановили было меня вовсе иметь с вами дело; но, рассудив при том, что вы христианин, что происходите от крови христианских царей и что вы несчастно влачите жизнь свою, тогда как братья и сестры ваши наслаждаются благоденствием, под кровом милосерднейшего моего монарха, готового всегда и вашу светлость принять в отеческое свое лоно, предав забвению все прошедшие ваши деяния, я опять обратился к сердечному об вас соболезнованию. Так как вы в письме своем просите меня об удостоверении вас, какая будет ваша участь, когда явитесь ко мне, то дабы доказать вашей светлости мою благонамеренность и не оставить на совести своей упреки, что не до конца последовал я христианскому терпению в указании вам прямого пути к мирному пристанищу, после напастей, вами претерпенных, решился в последний раз писать к вам и уверить честным словом, что когда ваша светлость, следуя гласу благоразумия, рассудите предать себя в волю и милосердное покровительство Его Величества и прибудете ко мне в Тифлис, то здесь будете приняты с подобающею вам честью; жизнь и свобода ваша останутся в совершенной безопасности, содержание назначится вам самое приличное, и во мне вы найдете усерднейшего в пользу вашу ходатая пред государем императором. Чиновники же и служители, вас окружающие, равным образом все без изъятия будут прощены, дела их предадутся вечному забвению, и дарована будет полная свобода жить им, где они пожелают.
Вот вашей светлости мое искреннее уверение, коего вы желали. Теперь исполнил я против вас все то, что долг христианский, человечество и обязанности мои мне позволили. После же сего, не входя более ни в какие с вами договоры, кои неприличны ни званию моему, ни собственному теперь вашему положению, я буду ожидать, к чему поведет вас рассудок и воля ваша».
К этому письму приложена была записка, которой главнокомандующий уверял царевича, что, прибыв к нему, он найдет только благополучие и полное обеспечение.
«Если вы имеете расположение, – писал Ртищев Александру, – избрать местом своего пребывания Москву или Малороссию, как вы в письме князю Орбелиани упоминаете, то и в исполнении сего желания вашей светлости я даю вам верное слово. Положитесь на честное слово старика, поседевшего в службе Его Величества, и христианина, и приезжайте во мне в Тифлис. Тогда весь напрасный ваш страх и недоверчивость исчезнут; тогда, можно сказать, начнется новая для вас жизнь, после претерпленных вами бурь, и вы будете благословлять милосердое Провидение, обратившее вас к мирному пристанищу».
Царевич долго не отвечал и прекратил сношения, как только узнал, что вторично посланный им в Персию князь Иосиф Андроников был ласково принят Аббас-Мирзою и везет ему значительную сумму[156]. Победы, одержанные Котляревским, убедили персидского принца, что ему не под силу вступать в открытую борьбу с русскими войсками, но желание отомстить и усилить по возможности затруднительность нашего положения в Закавказье побуждали его прийти на помощь врагам России.
С этою целью он обещал Андроникову 200 000 рублей, отправил к джарским лезгинам бывшего текинского хана Селима со 120 000 рублей и приказал отпустить точно такую же сумму бывшему дербентскому Ших-Али-хану, с тем чтобы они подняли джарских лезгин и дагестанцев[157]. Еще далеко было то время, когда князь Андроников, пробираясь тайком и кружными путями, мог прибыть к царевичу, но Александр считал деньги полученными и основывал на них все свои поступки. Он разослал всюду своих посланных и приглашал к себе кабардинцев, осетин, лезгин и дагестанских горцев, обещая им хорошее содержание и награды. Царевич хвалился тем, что в горах, где он живет, все ему покорны; что все мусульмане считают за великое счастие вступить в борьбу с неверными, которые в настоящее время находятся в самом затруднительном положении. Александр просил горцев в «сие хорошее время выступить в поход под грешных россиян, так как Бог послал уже на них свой гнев и наказание через Бонапарта французского государя, живущего в западной стороне»[158]. Кабардинцам и чеченцам было сообщено, что Наполеон сжег Москву, взял Петербург и расположился на большой реке между этими двумя городами.
Русский царь, говорили чеченцам, бежал к стороне Казани и просит мира, но Наполеон соглашается только с тем, чтобы государь возвратил все завоеванные им владения и Грузию прежним их царям; чтобы Россия давала Бонапарту солдат и он был ее повелителем. Государь хотел было согласиться, но народы российские говорили, что он уже не будет тогда государь, и какой же это будет мир! Тогда последовал опять разрыв, и в исходе сего марта начнется война. Русский царь просил повременить ему до Пасхи, но Бонапарт не согласился и обещал увидеться с ним там, где он находится, и пусть дерется, если может.
Рассказ этот принимался горцами на веру, и они готовы были воспользоваться затруднительным положением России, чтобы отстоять свою независимость. Кабардинский князь Арслан-бей писал царевичу, что если персияне прибудут к нему на помощь и Александр успеет занять большую дорогу с Кавказской линии в Грузию, то все кабардинские беи явятся к нему на помощь. Чеченцы говорили то же, а дагестанцы обещали выставить 40 000 (?) войска[159].
Александр радовался такому ходу дел, но, зная превратности судьбы и частое неисполнение обещаний, даваемых горцами, не хотел прерывать сношений с Ртищевым, чтобы сохранить за собою выход в случае неудачи. Не располагая до времени покоряться русскому правительству и опасаясь движения войск в Хевсуретию в том случае, если оставит главнокомандующего без ответа, Александр решился обвинить Ртищева в неисполнении высочайших повелений. Царевич писал, что из перехваченных от курьеров бумаг он узнал, что император, «по несчетной милости своей к нам, пожаловал мне два полка солдат и столько же казаков, дабы я исполнял повеления великого Государя, владел и управлял Грузией; а вы все должны возвратиться в Россию, для других надобностей и для войны с Францией. Таковым милостям ко мне вы завидуете, затевая переписку в другом роде. Нам известны многие тайны внутренней России, о коих умалчиваем, чтобы доказать свою искренность. Вы же уподобляетесь горящим угольям, скрытым под золою; если кто бессознательно разграбит их, тот обожжет себе руки. Так же я поверю вашему чистосердечию, когда вы завидуете обильным милостям Государя ко мне? Не скрывайте истины, а объявите мне подлинное, дабы я мог прибегнуть к отеческим объятиям его величества. А потому прошу вас прислать ко мне верных и благонадежных людей, для удостоверения меня от лица вашего высокопревосходительства, чтоб сердце мое убедилось в правдивости вашего слова и я возвратился бы к вам с радостью»[160].
Ртищев, конечно, не посылал доверенных лиц и не отвечал на последнее письмо. Он знал, что царевич желает только выиграть время и, какие бы обещания ни были даны, он все-таки не явится в Тифлис. Напротив, главнокомандующему известно было, что Александр употребляет все усилия к тому, чтобы с наступлением весны вновь возбудить восстание в Кахетии, устранить которое возможно было только удалением царевича от пределов Грузии. Хевсуры, у которых поселился Александр, несмотря на неоднократные требования, не соглашались его выдать, а потому оставалось одно средство – употребить силу, и главнокомандующий решился предпринять экспедицию в Хевсуретию, несмотря на всю трудность действий в горах, еще покрытых зимним снегом.
Выставив наблюдательные отряды против лезгин и дагестанцев, для обеспечения Кахетии от вторжения этих племен, Ртищев направил в Хевсуретию войска одновременно с четырех разных сторон: первый отряд, под начальством генерал-майора Симоновича, выступив из селения Ахмет, должен был следовать через земли тушин; второй, под командою полковника Тихоновского – из селения Тионет через земли пшавов; третий – Гудомцкарским ущельем, под начальством генерал-майора Сталя 2-го, и четвертый – от Стефан-Цминды Тагаурским ущельем, под начальством полковника Казбека. Почти равносильные по составу колонны эти, направляя свое движение к укрепленному селению Шатили – главному средоточию хевсурского народа и местопребыванию царевича Александра, – должны были соединиться возле него, для нанесения решительного удара.
156
Рапорт генерал-майора Дельпоццо Ртищеву, 7 мая 1813 г., № 709.
157
Рапорт полковника Живковича главнокомандующему, от 19 мая 1813 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 864.
158
Воззвание царевича приложен, к рапорту ген.-м. Портнягина, от 30 мая, № 1393.
159
См. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 449 и 451.
160
Письмо царевича Александра Ртищеву, 29 апреля 1813 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 453.