Страница 16 из 46
Отсюда Симонович двинулся на соединение с отрядом генерал-майора князя Орбелиани, действовавшего против царевича Александра и его главного скопища.
Простояв несколько дней на р. Шилде, князь Орбелиани узнал, что царевич Александр для увеличения своих сил выставил в Велис-Цихе до 20 лезгинских знамен, под которыми и собирались толпы мятежников. Князь Орбелиани тотчас же атаковал селение, рассеял толпу, захватил восемь знамен, множество оружия и багажа. Александр бежал в Шилду, где и укрепился. К нему стекались рассеянные мятежники и спешили на помощь лезгины в числе до 200 человек. Не желая упускать времени и дать возможность царевичу еще более усилиться, князь Орбелиани, 12 октября, после упорного боя, вытеснил его из Шилды и заставил скрыться в самой вершине Шилдинского ущелья, среди гор и лесов. Селение Шилда было сожжено, и сады истреблены до самой крепости.
Недостаток продовольствия заставил генерал-майора князя Орбелиани отправить на фуражировку полковника князя Эрнстова с небольшим отрядом. Воспользовавшись отделением незначительных наших сил от главного отряда, царевич Александр окружил князя Эрнстова со всех сторон и стремительно атаковал его. Как атака, так и оборона были весьма упорны[92].
«Лезгины и грузины, – доносил князь Орбелиани, – до того были пьяны, что некоторые врывались в средину наших и там поколоты». В первое время положение князя Эрнстова было весьма затруднительно, но прибытие из главного отряда 200 человек 9-го егерского полка и 100 человек Кабардинского полка с двумя орудиями изменили дело. Совокупным ударом в штыки двух отрядов мятежники были разогнаны, и царевич Александр принужден был бежать в Велис-Цихе. Упорство, с которым дрались его сообщники, подало повод Александру провозгласить дело у Шилды как одержанную им победу.
«Пред сим, – писал царевич[93], – мы уже сообщили вам о том, как отряд Тахунева (Тихоновского) вошел в Шилду и какой божий гнев разразился над ним и сколько русских было побито; этот же самый шеф ушел было от нас тайком в Кварельскую крепость, а из Кизика (Сигнаха) двинулся князь Димитрий (Орбелиани); они дали друг другу слово и из орудий стреляли. Выйдя из Кварели, шеф (Тихоновский) прибыл к Пашаанскому броду; но с этой стороны его, а с той князя встретили наши войска; началась перестрелка; с утра до вечера продолжался непрерывный огонь. Да будет над нами столько божьих милостей, сколько солдат и офицеров мы убили при этом!
По случаю утомления и наступившей ночи наше войско отступило, и русские, пользуясь этим, соединились тайком в Пашаани и остановились ниже Шильды. Мы дали им дорогу, а сами расположились на прежней их стоянке, у Велис-Цихе. Когда русские вознамерились перейти по сю сторону – жители Санавардо и 400 лезгин встретили их у переправы и открыли стрельбу; с этой стороны на них ринулись кизикские и лезгинские войска; пальба была страшная и избиение русских всеобщее, так что они принуждены были даже всех своих раненых бросать в воду. Сражение это продолжалось до вечера; у нас убито два лезгина и четыре ранены, другого вреда наше войско не понесло. Теперь мы стоим по ту и по сю сторону; по милости Божией, к нам войска прибавляются, а русские слабеют.
Сегодня 7-е число этого месяца, понедельник, а на завтра ожидаем больших войск; число их должно дойти до 40 000, и затем мы сделаем наступление и при помощи Божией надеемся, что окончательно перевернем их вверх дном. Если спросите о других делах, то главноуправляющий Арташев (Ртищев) окружен шах-заде (Аббас-Мирзою); посланный Ртищевым авангард весь истреблен, так что из 1500 человек ни один не уцелел. Теперь он окружен так, что не может пойти ни сюда, ни туда; даже князь Цицианов под Эриванью не был в таком безвыходном положении. Не думай, чтобы он мог сюда прийти. К нам прибыл человек с письмом от сердаря из Эривани; сердарь пошел с 1200 человек в Гумри и Караклис. Он пишет, что ждет от меня вестей, говоря, что, если захочу, он прибудет в Казах или ко мне; но мы еще ответа не написали, хотя и намерены пригласить его в Казах. Письмо это объявите всем и каждому и растолкуйте».
Толкования действовали на многих, и легковерный народ верил всем хвастливым рассказам царевича. Побеги в толпу приверженцев Александра увеличились, и сочувствие к царевичу возрастало. Избегая встречи с нашими войсками, Александр переезжал из одного селения в другое, но вертелся преимущественно около Тионети, с тем чтобы, в случае неудачи, легче было скрыться у пшавов или хевсур. Князь Орбелиани ходил по его следам, дрался и терял людей, а царевич скрывался у жителей, которые всюду его принимали.
«Я действую в одном месте, – писал Орбелиани, – привожу к покорности жителей; они повинуются мне, между тем перехожу в другое, – царевич, партиями своими разоряя их, обращает к своей шайке». Александр, смотря по надобности, переправлялся то на одну, то на другую сторону р. Алазани и разорял те селения, которые не хотели присоединиться к нему.
Среди преследования царевича князь Орбелиани узнал, что Сигнах окружен мятежниками, что Александр перешел в Магаро, близ города лежащее, и что наш гарнизон с 18 октября находится в перестрелке с неприятелем и, чтобы отогнать его от города, делает частые вылазки[94]. При одной из этих вылазок, командовавший в Сигнахе гарнизоном майор князь Орбелиани сжег Вакири, откуда могли быть форсированы городские стены, и успел дать знать генерал-майору князю Орбелиани о своем затруднительном положении. Последний двинулся на помощь осажденным и 23 октября подошел к Прасиани и Верхним Мачхаани, чтобы зайти в тыл Александру и атаковать его тогда, когда гарнизон сделает вылазку из города. Мятежники встретили наступавших сильным огнем, но, не обращая на него внимания, наши войска заняли Прасианы, а майор князь Орбелиани, при содействии армян, вышел из города и взобрался на гору у Магаро так быстро и удачно, что царевич, видя себя атакованным с двух сторон, обратился в бегство, несмотря на значительное превосходство своих сил[95].
Жители явились с покорностью и объявили, что приняли сторону Александра из опасения разорения от бывших с ним лезгин. Князь Орбелиани занял Сигнах, а царевич скрылся в Чалоубанское ущелье, куда стекались искренно ему преданные и рассеянные нашими войсками. В короткое время там собралась толпа до 6000 человек.
Весьма крепкое по природе Чалоубанское ущелье тесно, имеет несколько узких проходов и покрыто лесом. Двигаться по нему и выбивать противника из-за каждого куста или камня было бы весьма затруднительно, и потому князь Орбелиани предпочел частью своих войск занять вершину ущелья, а для занятия устья его со стороны р. Алазани отправил полковника Тихоновского с небольшим отрядом. Хотя с закрытием ущелья и можно было ожидать, что царевич по недостатку продовольствия принужден будет распустить часть своего сборища, но нельзя было рассчитывать на его покорность.
Густота леса давала возможность одиночным людям пробираться по горам, не будучи замеченными, и Александр всегда мог скрыться, но он не решался на это, сознавая, что с уходом его грузины признают его побежденным и дело, за которое он так ратовал, будет навсегда потеряно. Царевич решился попытать счастья и остался. Князья, имевшие свои поместья поблизости Чалоубанского ущелья, доставляли ему провиант и заставили князя Орбелиани перейти в Кадалы, чтобы прекратить подобную доставку.
С занятием этого пункта положение Александра значительно ухудшилось. Он мог получать продовольствие только из двух селений: Чалоубани и Пховели, принадлежавших князьям Андрониковым. Селения эти не могли снабжать долгое время столь большего скопища, а между тем кизикцы, жившие по ту сторону ущелья к лезгинской границе, повиновались нам, дали аманатов и снабжали провиантом не инсургентов, а наши войска. Жители же трех деревень: Бодби, Магаро и Нукреян дрались с нашими войсками против единомышленников царевича.
92
Рапорты генерал-майора кн. Орбелиани главнокомандующему, от 14 октября 1821 г., № 301, 302 и 312. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 435—437.
93
Горджаспи Натанисшвили и Папоа Абелашвили, от 17 октября 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 438.
94
Рапорт кн. Орбелиани главнокоманд., 28 октября 1812 г., № 364.
95
Извлечение из ведомости, всеподданнейше представленной генералом Ртищевым, от 1 ноября 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 440.