Страница 13 из 46
Под руководством англичан персияне открыли осадные работы, которые шли довольно успешно, несмотря на то что бомбардирский корабль «Громе» бомбардировал неприятельские укрепления.
Веселаго писал, что если ему не будет дана помощь, то он опасается, чтобы не вышло впоследствии «чего бедственного со мною, с войсками, с ханом и с остальным его народом, укрывшимся в Сен-герской крепости, которою стараются овладеть персияне» и узкий проход в которой охранял один корвет «Арианда».
Имея только 400 человек с одною трехфунтовою пушкою, командовавший сухопутными войсками майор Повалишин не мог сделать вылазки, чтобы прогнать неприятеля, должен был запереться в крепости и сознать, что с каждым днем положение его значительно ухудшалось. Продовольствия для отряда в запасе не было, и суда, его защищавшие, с наступлением бурного времени не могли оставаться в расстоянии пушечного выстрела от берега. «Если забрать на суда солдат из крепости, – писал Веселаго, – и орудия, коими она вооружена, в виду неприятеля, а после сего оставить в жертву до тысячи семейств талышинцев, кои вверили судьбу свою нашему покровительству, никак не можно, или по крайней мере сопряжено с опасностью и стыдом для нас. Сверх сего я должен отворить вольный проход в Сальяны и далее. Не знаю, что теперь предпринять».
Он писал Котляревскому о своем безвыходном положении и просил его помощи. Еще ранее этой просьбы Котляревский сам хотел переправиться через р. Араке и искать персиян, но приезд 10 августа Неджеф-Кули-хана остановил его. «Я посему, – доносил он, – не могу предпринять перейти Араке, дабы не прервать через то переговоры». Сообщив хану Ширванскому, чтобы он оберегал Сальяны, Котляревский объявил Неджеф-Кули-хану, что поступки Аббас-Мирзы и его движение в Талыши не показывают искреннего желания заключить мир с Россиею. Персиянин отвечал на это, что Аббас-Мирза не намерен действовать неприятельски против талышей, но некоторые беки, не принадлежавшие прежде к Талышинскому ханству, просили его защитить их от Мир-Мустафы[76].
В то время, заметил Котляревский, когда посылается посланник для переговоров, военные действия должны быть прекращены. Талышинское ханство находится под покровительством моего государя, охраняется русскими войсками, и если Аббас-Мирза поступит неприятельски с владением, покровительствуемым Россией, то не должен будет винить, если и с ним поступлено будет худо.
Персидский посланный по-прежнему опирался на просьбу беков, а Котляревский доносил Ртищеву, что если через пять дней не получит от него разрешения относительно Неджеф-Кули-хана, то отправит его в Шушу, а сам переправится через р. Араке и пойдет искать неприятеля.
Главнокомандующий торопился остановить смелый порыв пылкого генерала и сообщил Котляревскому, что сам едет в Карабаг для мирных переговоров и личного свидания с Аббас-Мирзою; что он потребовал от наследника Персии, чтобы тот прекратил военные действия, и заявил, что не примет ни переговоров, ни перемирия, если персияне не исполнят его требования.
Аббас-Мирза прислал сказать с нарочным, что им сделано соответствующее распоряжение, и главнокомандующий сообщил капитану 1-го ранга Веселаго, что при таких условиях не находит нужным подкреплять его, а поручает ему с отрядом и флотилиею оставаться в том положении, в котором он находится. «В случае же вероломного поступка персиян, – писал Ртищев[77], – всемерно удержать вверенный вам пост и защищать талышинского хана до последней возможности», а в случае крайности посадить весь отряд на суда, взять туда же артиллерию, талышинского хана с семейством и следовать в Баку.
21 августа Ртищев оставил Тифлис и с трехтысячным отрядом отправился в Карабаг[78]. Столь сильный отряд он взял с собою для того, «чтобы, в случае несогласия в постановлении мира, присоединить оный к отряду генерал-майора Котляревского и, при открытии персиянами военных действий, противопоставить силу главным неприятельским войскам и действовать к славе оружие его величества»[79].
При приближении Ртищева к крепости Аскарани к нему выехал навстречу Неджеф-Кули-хан, и затем главнокомандующий, соединившись с отрядом генерала Котляревского, 9 сентября прибыл в урочище Каракепек, в одном переходе от р. Аракса. Не входя с персидским посланным в переговоры, Ртищев в тот же день отправил командира 19-й пехотной дивизии генерал-майора Ахвердова к Аббас-Мирзе с просьбою назначить место, определить число войск, долженствовавшее находиться с каждой стороны при свидании, и другие подробности.
Вместе с тем главнокомандующий писал Аббас-Мирзе[80]:
«Исполнен будучи усерднейшего желания приблизиться к доброму согласию и вместе с сим увлекаемый чувствованиями истинного уважения к достоинствам, отличающим вашу светлость, я готов по мере моей возможности оказать вам всякую угодность. Однако же долг имею предварительно сообщить, что сколько бы также ни желал я избежать необходимости обеспокоить вас выбором места свидания нашего, которое должно быть непременно близ самого Аракса, но удалить сию необходимость мне невозможно, потому что ни звание, высочайше на меня возложенное, ни обязанности главнокомандующего не позволяют мне иметь место свидания в отдаленности от границ владений, начальству моему вверенных.
Впрочем, хотя строгие правила, наблюдаемые в подобных случаях всеми державами, требовали бы, чтобы место съезда нашего было на самой границе, не удаляясь от оной ни шагу, и чтоб оное назначено было по взаимному согласию обеих сторон, но я, в доказательство искреннего расположения моего к восстановлению мира, не отклонюсь единственно из уважения к вам перейти за Араке и иметь свидание с вашею светлостью в земле, персидскому правительству принадлежащей, но не далее одной или много уже двух верст от Аракса.
Место же к сему способное и для вас угодное я предоставляю единственному вашему выбору, лишь бы оное было в расстоянии от Аракса выше мною объясненном и на которое я буду согласен, если ваша светлость изволите об оном уведомить меня через письмо ваше, долженствующее служить мне в сем деле настоящим актом.
Притом, как срок, назначенный вами перемирию по 10-е число сего месяца, который я с моей стороны сохранил во всей ненарушимости, невзирая на то, что оный был определен вами, без взаимного между нами соглашения, и каковой поступок со стороны моей, я надеюсь, ваша светлость изволите признать также знаком моего особливого к вам уважения, – при получении сего письма должен окончиться, съезд же наш и все время продолжения переговоров, по правилам всеобщего употребления, должен быть обеспечен постановлением с обеих сторон перемирия и превращением во всех местах неприятельских действий, то я и прошу вашу светлость определить срок новому перемирию, какой вам заблагорассудится, и почтить меня вашим о том уведомлением, для отдания со стороны моей предписания во все пограничные места о продолжении перемирия. Между тем, настоящий акт сроку постановляемого вновь перемирия может быть для вящей прочности взаимно утвержден и подписан при нашем свидании.
Угождая таким образом вашей светлости, в том предположении, чтобы всемерно приблизиться к доброму согласию, которое может потом повести к важнейшим успехам в постановлении мира, я ласкаю себя приятною надеждою, что ваша светлость, руководимые истинным благоразумием и желанием счастья народам, коими мы по промыслу Всевышнего предназначены управлять, не найдете более никаких препятствий в избрании места съезду нашему близ самого Аракса и, в соответствие моих искренних намерений, удостоите изъявить согласие ваше на тот порядок, с каковым должно быть учреждено наше свидание и о котором будет иметь честь лично доложить вашей светлости генерал-майор Ахвердов, имеющий от меня полную доверенность».
76
Рапорт генерал-майора Котляревского главнокоманд., от 14 августа № 557.
77
Веселаго, от 4 сентября 1812 г., № 383.
78
В отряде его находились: четыре эскадрона Нижегородского драгунского полка, батальон Херсонского гренадерского полка, две роты 15-го егерского полка, 350 линейных, казаков и три орудия.
79
Отношение Ртищева графу Румянцеву, 20 августа 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 813.
80
В письме от 9 сентября 1812 г., № 58. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 818.