Страница 8 из 157
...В советской или российской исторической и "детективно-шпионской" литературе, в художественных или документальных фильмах я не припомню даже небольшого сюжета о Вьетнаме, в котором бы перед нами предстал советский супергерой - хотя бы "тень" Рэмбо. Почему? Излишняя советская скромность? Просто была не нужна "советско-патриотическая тема" в Индокитае, когда более мощно и эффективно звучала и действовала сила "планетарного" антиамериканизма, антиимпериализма, так называемой интернациональной солидарности народов, которая стала наряду с мужеством Вьетнама одной из главных составляющих победы над агрессией США. Была проблема и с цензурой, с суперсекретностью. Но главный цензор жил в нас самих. В журналистах, писателях, историках. Даже в геологах и геофизиках. Нет уже литераторов Михаила Луконина, Константина Симонова, Евгения Долматовского, Леонида Соболева, Юлиана Семенова, других "писавших и снимавших"... Нет ученых Зеленцова, Ворожцова, Эйдлина, Кожевникова, Исаева... Все они в нашей памяти, все они заочные вечные участники встречи воинов-интернационалистов 5 августа в Москве. Но их теперь "вечное отсутствие" - не оправдание тому, что из-под нашего пера не появились "тихие русские" и другие герои серьезных остросюжетных произведений.
И теперь мы подводим итоги, Вьетнам в своей политике оказался полностью последовательным. Он понес колоссальные потери, но выполнил поставленные стратегические задачи, сформулированные в Завещании Хо Ши Мина: страна добилась победы, объединения Севера и Юга в государственном плане. И не свернула со своего пути в 90-е годы. Верность клятве, могилам погибших - великое дело, которое мы стремимся нести.
Не изменился Вьетнам, несмотря на все, что произошло в мире в 90-х годах XX века, не забыл о чувстве благодарности советскому народу за помощь и поддержку. Один из немногих.
"5 августа" приобрело для нас, интернационалистов Индокитая, символическое значение. И это не просто день памяти. Это - день боли. И не только для нас. До сих пор по Вашингтону и Нью-Йорку, по улице Пенсильвании и по Пятому авеню несутся разбитые американские джипы с расчехленными пулеметами ветеранов вьетнамской войны. Они требуют недопущения новых военных авантюр в любом уголке планеты, в Европе, Азии, Латинской Америке, Африке, хранят память о прошлом.
* * *
Воспоминания - это то многое из всего малого, что у нас осталось... Мы прожили свою "Испанию 30-х", свою Великую Отечественную, свой Карибский кризис, свой Индокитай - Вьетнам, Лаос, Камбоджу, позже - Афганистан, теперь - Чечню...
Моя история любопытна тем, что я многое позволил себе увидеть и узнать. В мае 1945-го, когда уже кончилась война, я успел взорваться на бочках с бензином во дворе московского дома на Третьей Мещанской. Оперировали меня два брата Филатовых. Спасли. Лицо, глаза... Примерно через двадцать лет, закончив МГИМО по специальностям референта по странам Востока с вьетнамским языком, отправился в Индокитай открывать корпункт "Известий" после начала американских бомбардировок Вьетнама. Там прошли долгие почти девять лет войны. Там я стал свидетелем китайско-вьетнамского военного конфликта в феврале - марте 1979 года, напомнившего мне во многом военные события 1969 года на советско-китайской границе. Затем в 1980-м Афганистан. Сегодня на Земле нет другого собкора - спецкора, который бы прошел в этом качестве и Вьетнам, и Афганистан, советско-китайскую и китайско-вьетнамские границы. Был еще Иван Михайлович Щедров ("Правда"), но он умер в Париже (1987). Уникальный был журналист.
Мы, интернационалисты, на разных континентах, протянули друг другу руки, но не забыли о прошлом. Нам предстоит теперь взглянуть на прошлое исторически точно, без политических и идеологических предвзятостей, без априори "правых" и "виноватых". Ведь все действовали по своим законам, правам и обычаям. Поэтому попробуем теперь набраться гражданского мужества и откровения и признать стойкими бойцами тех, кто защищал небо Ханоя, и тех, кто сквозь огонь ПВО рвался к дельте Красной реки, бомбил объекты и тоже рисковал жизнью в военном кошмаре. (Более 4 тысяч самолетов было сбито только над Северным Вьетнамом.) В секретной военной сводке, датированной 1971 годом, указывалось, что на территории ДРВ находилось 735 американских военнопленных. Погибшие - не в счет. В другом документе от 1972 года значились 1205 человек - пилотов и других американцев. Это число значительно превышало 591 - именно столько было возвращено в США в начале 1973 года в ходе миротворческой операции "Возвращение на Родину". За кулисами этой операции шел большой военно-политический и дипломатический торг между США, Северным и Южным Вьетнамом при участии их союзников и партнеров.
Но если живых, хоть и трудно, но можно найти, то намного сложнее с погибшими и захороненными в джунглях, горах, на морском побережье. Для Вашингтона пилоты были героями; для Ханоя - врагами, презренно называемыми "зяк" или "бон". Аналогичное отношение было ко всем, кто участвовал в войне на стороне США. И наоборот: в Южной Корее, Таиланде, на Филиппинах, в Новой Зеландии и Австралии к тем, кто отправлялся во вьетнамское военное пекло, относились как к героям. Так или иначе эти люди тоже шли на фронт, почти на верную смерть. Порой не задумываясь, за чьи интересы, во имя чего. Они лишь знали, сколько стоили в год, месяц, в день их страх, их жизнь... У "Лиенсо" все было наоборот: знали, за что боролись, но без чека в банке. "Мы с собой везем лишь из пробки шлем и кусок крыла "Ф-105"!.." - пели тогда сегодняшние воины-интернационалисты.
Теперь мы знаем пролог и эпилог многих событий. Ненависть во время войны венчала многое. Девочка с ружьем конвоировала сбитого гиганта американского пилота - и не стреляла в него даже при попытке к бегству. Это был приказ: летчик нужен был живым... Для послевоенного решения многих проблем.
Вьетнамка-мать в бомбоубежище прижимала к груди младенца и шептала: "Плачь громче, сынок! Пусть враг слышит, что мы живы! Вопреки всему!" И они жили, сражались и выжили. Теперь, почти тридцать лет спустя, ненависть как ушедшая в песок времени полая вода... Ненависть - это эмоции, но это и "фон" истории.