Страница 22 из 157
А к тому времени районы, находившиеся под контролем НФО, охватывали около 4/5 всей территории с 2/3 населения Южного Вьетнама. Такова была реальная обстановка во Вьетнаме перед Тонкинским инцидентом в канун начала американских бомбардировок Северного Вьетнама. Впервые в военной истории в рамках одной войны начались как бы две войны: одна (на Севере) "бесконтактная", воздушная, другая (на Юге Вьетнама) ожесточенная, вплоть до рукопашных боев, но без линии фронта.
Глава III.
Жизнь под бомбами. Дни и ночи Вьетнама
Завершался 1966 год. Более месяца через Индию, Пакистан, Бирму, Таиланд и Кампучию я добирался до Лаоса. И оттуда только летел в Ханой. Прямого авиационного сообщения с Демократическим Вьетнамом из Москвы тогда не было. Путь через Китай для меня, корреспондента "Известий", был тогда закрыт. Можно было добраться теплоходом из Владивостока через Гонконг, но... Вот я во Вьетнаме.
Несколько дней непрерывно лил мелкий дождь. Но сегодня тучи как бы расступились над городом. Солнце ласково заиграло на зеркальной поверхности живописных озер, подсушило тротуары, оживило могучие кроны гигантских ханойских деревьев - сау. Я сидел на лавочке на берегу озера Возвращенного меча и делал дневниковые записи.
День первый. Найден "без вести пропавший"
Ханой - город теперь уже стал военным. Он просыпался еще до рассвета. (Для меня тот репортаж словно навсегда в настоящем времени.)
"Я иду по улицам утреннего Ханоя. По мосту Лонгбиен проносится товарный эшелон. Словно обмениваясь позывными, на реке покрикивают буксиры. На бульварах - нескончаемый поток велосипедистов. Ровно в 5 часов утра промышленные предприятия и учреждения встречают рабочих и служащих. На улицах афиши: "Сегодня вечером в Ханойском Большом театре состоится новое эстрадное представление..."
Но вот завыла сирена воздушной тревоги.
Бойцы отрядов самообороны занимают огневые позиции. Где-то рядом гремят разрывы.
- Бомбят в районе гражданского аэродрома Зиалам, - говорит мне пожилой рабочий с Ханойского механического завода. - 16 декабря 1966 года впервые бомбили мост Лонгбиен (Морской дракон) через Красную реку. Теперь налеты стали ежедневными..."
Удары наносились по самым "невралгическим точкам" ДРВ.
...25 апреля впервые за два с половиной года войны американская авиация подвергла ударам гражданский аэродром Ханоя в предместье Зиалам. Разрушены многочисленные жилые кварталы. В окрестностях столицы разбиты школы и больница. Более ста мирных жителей убито. В этот день в налетах на вьетнамскую столицу участвовало несколько десятков американских самолетов.
Гостиница "Тхонгнят" ("Единство"). Старый французский "Метрополь". Рабочий стол в ханойском корпункте "Известий". Знаю, что ровно в 14.00, как уже многие месяцы подряд, раздастся телефонный звонок. Голос московской стенографистки Риммы Гаспарян или Зои Соломиной повторит знакомые фразы: "Будешь передавать материал? У тебя много? Опять бомбы, сплошная кровь? Война... Давай!.."
Ожидая звонка, поворачиваю ручку транзистора. Ханойское радио передает: "Не прекращаются бомбардировки морских ворот Демократической Республики Вьетнам - Хайфона, металлургического комбината в Тхайнгуене, многих густонаселенных городов ДРВ. В Хайфоне американские самолеты обстреляли английское торговое судно "Дартфорд" водоизмещением в 4 тысячи тонн. Британский флаг на корабле сбит. Обстрелу подверглись машинное отделение и носовая часть судна. Шесть моряков тяжело ранены... Противовоздушная оборона Демократической Республики Вьетнам дает решительный отпор. Над Ханоем сбито четыре американских самолета... В небе Хайфона уничтожено 12 "скайрейдеров".
Настраиваюсь на сайгонскую волну: "Американские самолеты бомбили исключительно военные объекты в ДРВ. У авиации США потерь нет"... Все-таки у журналиста привилегированное положение: иметь разные источники информации, многое видеть и сравнивать самому...
Выключаю радиоприемник. Перед глазами - разбитая школа, больница, разрушенные городские кварталы. И это "военные объекты"?
Записи из блокнота. 25 апреля 1967 г. "14.00. Передаю корреспонденцию в Москву. Под вечер отправляюсь в небольшую деревушку под Ханоем, там лежат обломки сбитого сегодня американского самолета "Ф-105 ". Взят в плен двумя девушками из народного ополчения тяжело раненный американский пилот Роберт Ларри Уэсткамп".
Я и не подозревал тогда, что само имя летчика составляло развединформацию. Почти тридцать лет спустя мне сообщили, что пилот Уэсткамп значился среди "без вести пропавших". Оказывается, это я его обнаружил.
Рисовые поля. Глубокие воронки. В одной из них - обломки поверженного самолета. В маленькой глинобитной хижине - пилот. Он умер полчаса назад. Передо мной его документы, оружие, снаряжение, таиландские баты, филиппинские песо, американские доллары... Удостоверение личности, выписанное на имя лейтенанта Роберта Ларри Уэсткампа, родившегося 4 июля 1942 года. Военный номер - 3152424. Служил в эскадрилье No 354, которая была размещена на аэродроме Такли в Таиланде.
1942 года рождения. Всего на три года моложе меня... Вспоминается сообщение сайгонского радио: "У авиации США потерь нет".
День второй, 29 апреля. У расчехленных зениток
Предместья Ханоя. За спиной осталась понтонная переправа. Перед глазами, словно змейка, зеленая ленточка дамбы-перемычки. Вокруг изумрудно-зеленые рисовые поля. Жаркое тропическое солнце повисло над головой. Еще десять минут пути. Наконец, погружаюсь в тень небольшой банановой рощицы. На опушке расположилась позиция зенитной батареи. Три дня назад я уже был на этой батарее. Помню, восемь раз только в тот день приняли зенитчики бой с воздушными пиратами. В перерывах между налетами бойцы собирались вокруг солдатского котелка. Ели рис, а затем просто сидели молча. И, казалось, никто не желал нарушать столь драгоценную тишину.
Бойцы умеют ценить тишину, которая наступает не так уж часто. Каждый думал о чем-то своем. Сержант Хунг наигрывал на губной гармошке какую-то мелодию, возможно, сочиненную им самим здесь, на батарее. 20-летний рядовой Диен, удобно устроившись у лафета 57-миллиметрового (китайского производства) зенитного орудия, заканчивал начатое еще вчера письмо своей невесте, которая осталась в далекой деревушке под Донгхоем. Как обычно, Диен писал письмо в стихах, закрывал страничку рукой и чему-то по-мальчишески улыбался. И кто знает, возможно, вот так на бумаге он вел свой самый сокровенный разговор...