Страница 3 из 30
Между тем политические события в Европе отвлекали внимание правительства в иную сторону, так что деятельность наша в Азии и у подошвы Кавказских гор становилась второстепенной. Участие, которое принимала Россия в делах Европы, привлекало все наше внимание к западной границе, вблизи которой, в короткое время, произошли весьма крупные события. В то время часть русских войск находилась уже в Германии, а вслед за тем последовала война между Францией и Австрией. Несчастия, постигшие Австрию, в продолжение с небольшим двух месяцев, потеря всей австрийской армии и занятие столицы неприятелем произвели совершенное расстройство во всех частях государственного управления.
Храбрость русских войск не могла спасти Австрии, стоявшей на краю гибели. Претерпевая во всем недостаток и перенося все трудности, наши войска хотя и боролись с успехом, но, вынужденные сразиться со всей французскою армией, успевшей соединиться между Брюном и Ольмюцем, близ Аустерлица, должны были уступить превосходной силе неприятеля, имевшего на своей стороне все выгоды позиции. Будучи личным свидетелем подвигов русской армии и видя причины, заставившие ее уступить многочисленному врагу, австрийский император пришел к убеждению в необходимости прекратить военные действия.
Между Австрией и Францией заключено было перемирие на 24 часа, которое потом, после свидания австрийского императора с Наполеоном, было продолжено, с условием, чтобы русские и французские войска одновременно выступили из австрийских владений. По своему обыкновению, Бонапарте нарушил данные обязательства и заставил Австрию подписать мирные условия, по которым она лишилась Тироля и всех венецианских областей. Истрия и Далмация присоединены к королевству Итальянскому, и, таким образом, владения Наполеона становились пограничными с Портой.
Не было никакого сомнения, что Франция воспользуется всеми выгодами такого соседства. Можно было предвидеть, что Порта, устрашенная угрозами Наполеона или обольщенная обещанием возвратить ей области, потерянные во время войн с Россией, перейдет на сторону Франции и, несмотря на все наши старания сохранить с турецким правительством доброе согласие, оно посягнет на поднятие против нас оружия. В этом последнем случае положение главнокомандующего на Кавказе могло быть весьма затруднительным. Ввиду продолжающейся войны с Персией, ему пришлось бы бороться одновременно с двумя неприятелями: персиянами и турками.
Предвидя возможность подобных обстоятельств, петербургский кабинет предлагал еще князю Цицианову привести к скорейшему окончанию внутренние дела края и если представится возможность, то заключить мир с Баба-ханом и даже стараться привлечь его на свою сторону, для действия против турок[12]. Скорое осуществление подобного желания было не в силах главнокомандующего. По тогдашнему положению края, не связанного прочно с Россией, по состоянию политических дел и боевых средств нельзя было не видеть, что Баба-хан не согласится на заключение выгодных для нас условий мира до тех пор, пока вновь не испытает сильного поражения, нанесенного ему нашими войсками. Напротив, по всем получаемым сведениям известно было, что властитель Персии собирает значительные войска, с намерением вторгнуться в наши границы, защищенные небольшими отрядами русских войск.
Протянув свои войска от Баку вдоль по Куре и Араксу до Эриванской области, Баба-хан намерен был сам с несколькими отрядами вступить в Елисаветпольский округ, Карабахское и Нухинское (Шекинское) ханства, а сына своего Аббас-Мирзу, вместе с царевичем Александром, отправить в Памбаки и Шурагель. Призванные к оружию лезгины должны были в то же время атаковать русские войска, расположенные вдоль реки Алазани.
В апреле значительное число персидских войск собралось в Талыни, с намерением напасть на Шурагельскую провинцию. Не решаясь действовать открыто, они ограничивались разбойничьим нападением на отдельные селения шурагельских жителей. Тогда находившийся вблизи этого сборища полковник Симонович, с тремястами человек пехоты, сотней казаков и с некоторым числом татарской конницы, выступил ночью, 19 апреля, пошел форсированным маршем в Талынь, куда и прибыл на рассвете. Персияне, узнавшие о его движении, не решились принять боя и бежали в Эривани. Вслед за тем 29 апреля отряд персиян в числе семисот человек показался в виду разоренного селения Сухан-Верды и угнал гумринский скот. Посланный под начальством Кавказского гренадерского полка майора Шмидта отряд догнал неприятеля, взял девять человек в плен, отбил весь скот, 120 лошадей и много разных военных доспехов.
Сосредоточение в нескольких пунктах вблизи наших границ персидских войск и появление одновременно в нескольких местах, среди магометанского населения, фирманов Баба-хана, призывавших к единодушному соединению против русских, показывали, что властитель Персии имел в виду не одни только внешние военные действия, но намерен был восстановить врагов и в недрах Грузии, среди ее многочисленных поклонников Магомета. При тогдашнем безначалии в Закавказье и отсутствии единства власти, внутренние враги приобретали гораздо большее значение, чем внешние ополчения.
Временно командовавший войсками генерал Несветаев просил о присылке новых сил и доносил, что в самой Грузии начались волнения от распространения ложных слухов.
В Тифлис приехал поручик лейб-гвардии гусарского полка князь Роман Багратион, родной брат князя Петра Ивановича Багратиона, бывшего впоследствии, в 1809 году, главнокомандующим на Дунае и умершего от раны, полученной в 1812 году в Бородинском сражении. Рассказывая всем, будто приехал по поручению императора Александра, для улучшения быта грузинского народа, князь Багратион стал дурно отзываться о начальствовавших лицах, говорил, что князь Цицианов действовал произвольно и вопреки желаниям императора.
Рассказы молодого князя, только что приехавшего из столицы, взволновали грузин, съехавшихся в Тифлис для новых дворянских выборов. Многие поверили на слово юному гусару, и между собравшимися начались сходки, тайные совещания и подписки. В короткое время образовались две враждебные партии, и ссора между ними дошла до драки, едва не кончившейся смертоубийством. Некоторые более благоразумные князья обращались к правителю Грузии, прося разъяснения причины тайных совещаний и сборищ. Князья эти заявили, что довольны русским правлением, что не желают ни о чем просить государя императора и что будут «довольны всем, что он своей благостью и неизреченным правосудием указать изволит»[13].
Народ, не знавший, о чем спорят князья и дворяне, выводил свои заключения, часто нелепые, и начал волноваться. Генерал Несветаев признал необходимым выслать князя Багратиона из Грузии, но, при отъезде своем, юноша успел, однако же, взять с собою прошение некоторых грузинских князей и дворян на имя князя Петра Ивановича Багратиона. В прошении этом подписавшиеся просили:
1) Производить суд в Грузии но обычаям страны, поелику, говорили они, «не ведаем мы ни языка российского, ниже грамоты».
2) Уничтожить капитан-исправников, а казенные селения передать в управление грузинских князей, наименовав их, по-прежнему, моуравами, с тем чтобы моуравствами владела одна фамилия, по праву наследства.
3) Права и преимущества грузинских князей и дворян сравнять с русскими князьями и дворянами.
4) Назначить пенсии, и в том же размере, тем князьям, которые получали их при грузинских царях, а остальным, всем без исключения, определить также содержание по достоинству каждого.
5) Благородных отличить каким-либо знаком, «дабы солдаты признавали за благородного и не могли причинять обиды».
6) Освободить арестованных по разным случаям.
7) Не судить уголовными законами воров, а судить по законам царя Вахтанга.
8) Давать провиант грузинским войскам наравне с русскими.
9) Поспешить назначением главнокомандующего, «ибо неприятели уже пробрались внутрь границ»[14].
12
Письмо князя Чарторижского князю Цицианову 14 февраля 1806 г. Арх. Мин. иностр. дел, 1 – 13, 1806–1815, № 3.
13
Рапорт правителя Грузии министру внутренних дел 16 июля 1806 года.
14
Прошение грузинских князей 16 июня. Тифлис, архив.