Страница 11 из 30
Для защиты Казахской и Шамшадыльской дистанций и главнейшим образом для обеспечения сообщения Тифлиса с Елисаветполем были отправлены в Демурчасалы остальные две роты Троицкого мушкетерского полка, к которым впоследствии, по усмирении хевсур, были присоединены из Тионет две роты Кабардинского полка с тремя орудиями.
Два батальона Троицкого полка, расположенные на р. Курак-Чай, не долго оставались на месте. Как только Несветаев узнал об измене Ибрагим-хана, он тотчас же приказал генерал-майору Небольсину присоединить к себе полковника Карягина с частью 17-го егерского полка и следовать в Карабаг для защиты жителей от разорений неприятеля. Имея в строю 1092 человека пехоты, ИЗ человек казаков и восемь орудий[54], Небольсин 5 июня выступил из лагеря и за три перехода от Шуши узнал, что часть персиян, под начальством Угурлу-аги, сына ганжинского Джавад-хана, появилась на р. Тертере, близ Елисаветполя. Не отвлекаясь посторонними действиями и предоставляя Угурлу-аге писать громкие воззвания к жителям[55], Небольсин следовал далее, и 8 июня, на пути между Шах-Булагом и Аскаранью, был атакован передовой конницей Аббас-Мирзы в числе 4000 человек. Прокладывая себе дорогу штыками на расстоянии 16 верст, Небольсин, хотя и с большим затруднением, достиг, однако же, до Аскарана, где и присоединил к себе 109 человек строевых чинов, пришедших туда с майором Лисаневичем.
Считая себя достаточно сильным, чтобы с успехом бороться с неприятелем, Небольсин решился атаковать персиян. Оставив обоз и тяжести в Аскаране под прикрытием одного орудия и части пехоты, он, 10 июня, двинулся к Карапапету, где были расположены главные силы Аббас-Мирзы, но, не застав там неприятеля, пошел к речке Ханатин. В час пополуночи 13 июня русский отряд, пройдя не более семи верст от лагеря, был встречен персидской конницей, позади которой, в Ханатинском ущелье, была расположена пехота. Аббас-Мирза успел сосредоточить на этом пункте 4000 пехоты и около 16 000 кавалерии[56]. Он притянул к себе все мелкие отряды и даже тот, который имел стычку с Небольсиным между Шахбулагом и Аскаранью.
С рассветом вся масса неприятеля атаковала русский отряд. Атака персиян не отличалась ни стройностью, ни порядком – это был наезд толпы, старавшейся окружить нас со всех сторон. Для отражения такой атаки каре и штыки были лучшими тактическими действиями, а наступление на лагерь или на вагенбург – лучшими стратегическими соображениями. Потеря лагеря или вьюков были особенно страшны для персиян, потому что они, лишившись средств к существованию и рассыпавшись в разные стороны, принуждены бывали путем грабежа местных жителей искать средств к продовольствию.
В данном случае генерал-майор Небольсин поступил точно так же. Не останавливая своего движения и построив войска в каре, он подавался вперед, штыками выгнал персиян из ущелий и заставил их вместе с Аббас-Мирзой отступить к Араксу. Неприятель потерял много убитыми, ранеными и два фальконета; с нашей же стороны убито восемь, ранено: обер-офицеров четыре и нижних чинов 52 человека. Затем майор Лисаневич, пройдя форсированными маршами в верховья реки Мигри, 20 июня разбил и прогнал встреченную там партию персиян[57].
Одновременно с появлением персиян в Карабаге, царевич Александр, с 7000 человек персидских войск, прибыл на реку Балахлу, в расстоянии одного дня езды от Казахской провинции. Отсюда он отправил к казахам своего посланного с требованием, чтобы они прислали ему, в знак верности, четырех старшин. Оставив их у себя в качестве аманатов и обещая избавить Грузию от власти русских, царевич 12 июня потянулся к Шамшадыльской провинции. Цель его движения состояла в том, чтобы поднять против нас одновременно казахов и шамшадыльцев и затем, соединясь с Аббас-Мирзой, двинуться к Тифлису. Остановившись близ озера Гокча, персияне разделились на две части: одна, под начальством царевича Александра, расположилась у Торчал, а другая, под командой Хусейн-Кули-хана Урумийского, перешла в вершины Дзагами, в 80 верстах от Елисаветполя.
Не предпринимая никаких решительных действий, оба отряда ожидали соединения с главными силами Аббас-Мирзы, который намеревался, через Карабаг и Елисаветполь, следовать к Тифлису. Среди весьма продолжительного ожидания как царевич Александр, так и Хусейн-Кули-хан старались привлечь на свою сторону подвластных России жителей. Хусейн отправил казахам и шамшадыльцам воззвание и требовал от всех агаларов, чтобы они соединились с персиянами для действия против русских, которых обещал истребить всех до единого.
«По повелению всемилостивейшего и великого Шах-заде (Аббас-Мирзы), – писал он в одной из прокламаций, – я отправлен для управления и распоряжения делами тифлисской стороны и, при милости Божией, прибуду туда с бесчисленными войсками через короткое время. Объявляю вам, как народам и соседям вашим, что всегда желаем иметь к вам почтение, и вы должны быть удостоверены, что получите такую милость, которой не ожидали. Будьте рачительны к службе без всякого опасения и страха, дабы по прибытии Шах-заде была оказана ваша служба».
Царевич Александр писал также, что прибыл с значительным войском в Шарур и что агалары должны встретить его с «повиновением». Царевич уверял, что на этот раз пришел недаром, но или погибнет со всем своим войском, или выгонит «мерзкого неприятеля» и истребит его мечом непобедимых войск своих. «Вам известно, – писал он, – что предмет толиких походов и беспокойствия войск государевых (Баба-хана) есть избавление ваше и спокойствие. Карабагское дело почти сделано, высочайший же и милостивейший Шах-заде, переправясь через Худо-Аферинский мост, поставит войска для блокады Ганжи (Елисаветполя), а сам изволит отправиться на Тифлис. Кто выедет навстречу, тот получит милость, а кто воспротивится, наказан будет сильным мечом»[58].
Угрозы не действовали; агалары не ехали ни к царевичу, ни к Хусейн-Кули-хану. Александр снова писал им, чтобы они не боялись действовать открыто и ехали к нему смело. Если же думают, что персидские войска, не удержавшись в Грузии, возвратятся назад, а они останутся в руках русских, то пусть пришлют к нему нескольких почтенных лиц удостовериться, с каким числом войск идет он на Грузию. «Но когда вы увидите, – писал царевич, – что от сего войска никакого следствия не может быть, то сидите на месте. Богом клянусь вам, что такого приготовления никогда не было, как ныне, и весьма стараются на сей раз истребить русских и дело привести в совершенство».
Посланные вместе с письмами, при самом их вступлении в Казахи, были схвачены и отправлены в Тифлис. Казахскому моураву, надворному советнику князю Бебутову, поручено вести переговоры с царевичем Александром и предложить ему приехать в Тифлис, не ожидая победы, а с покорностью и с просьбою о прощении. Как ни велики были, по словам царевича, силы персиян, но он предпочел отвечать Бебутову, что готов покориться, если выдано будет ему письменное ручательство в его безопасности; если примут с почестью, как его, так и всех при нем находящихся, и, наконец, если дозволено будет по прибытии в Тифлис написать прошение императору Александру[59].
Несветаев обещал принять Александра с почестью и предоставить ему выгоды и преимущества, «которыми, – писал он, – обильно пользуются светлейшие ваши братья и все члены грузинского царственного дома»[60].
Гудович же не одобрил поступка Несветаева и, не желая показать, что русское правительство придает большое значение возвращению царевича, приказал сообщить ему, что отличных почестей себе он требовать не может, а будет принят «так, как и братья его царевичи принимаются, партикулярно[61]; приближенным же его будет исходатайствовано прощение». Относительно последних Несветаеву было поручено, в случае успеха в переговорах с царевичем, стараться впускать с ним в Грузию как можно меньше свиты, дабы наплыв беглых грузин, явившихся в страну под видом раскаяния, не имел в действительности вредного влияния на жителей.
54
В отряде Небольсина находилось: Троицкого мушкетерского полка 726 строевых рядовых; Тифлисского мушкетерского 117 человек; 17-го егерского 249 строевых рядовых; казаков Сидорова полка 66 человек; Кондра-шева 47 человек и 8 орудий 7-го артиллерийского батальона с 98 человеками прислуги (Рапорт Небольсина Несветаеву 4 июня, № 561, Тифлис, арх. Гл. шт. Кавк. армии, дело № 312).
55
«Вы всегда усердные подданные были нам, – писал Угурли-ага елисаветпольским жителям христианского исповедания, – и никогда не отказывались от службы нашей. Если вы опасаетесь со стороны того, что вы крестопоклонники и, по прибытии нашем и завладении страною, будем давать татарам почести, а вас притеснять, то клянусь вам Богом и душою покойного отца моего, что будем давать вам почести, нимало не различая от татар. Если вы полагаете, что нынешний поход будет сообразен прежним походам, т. е. на короткое время, и мы опять возвратимся, то это не так, а сего года останемся здесь, и Шах-заде будет в здешних владениях, и будьте уверены, что персияне не оставят сие намерение, а напротив того, сам государь с многочисленными непобедимыми войсками изволил выступить из Тавриза и находится в Софияне. Ежели вы окажете свое усердие, получите милость, а если нет, то напрасно предадитесь разорению» (Тифлис, арх. Гл. шт. Кавк. армии, книга донесений, № 243).
56
Рапорт Небольсина Несветаеву 14 июня, № 575.
57
Рапорт Лисаневича Небольсину, 9 июля № 156. Тифлис, арх. Гл. шт. Кавк. армии, дело № 312.
58
Письмо царевича. Книга донесений, № 241.
59
Рапорт князя Бебутова правителю. Грузии, 25 июля, № 185.
60
Рапорт Несветаева Глазенапу, 31 июля, № 1092. Книга донесений № 241.
61
Секретное предписание Несветаеву, № 5.