Курганник

– Расслабься, Кова! – Он положил горячую сухую ладонь на плечо друга. – Если твою машину забрали всадники, ее никто не вернет. Разве что Господь Бог. – Он снова вздохнул. – Ты даже представить не можешь, что у нас тут творится.

– Так расскажи, – сердито произнес Виктор, чувствуя, что его во второй раз хотят развести в деревне, в Гострой, блин, Могиле. Старый друг хочет развести! Ковалев уже сто раз пожалел, что приехал сюда, однако теперь деваться было некуда.

Взгляд Зотова стал печальным.

– Ты к нам надолго?

– Не знаю. Дома полный разлад, жена типа «ушла к маме». Безвозвратно. А тут еще машину угнали, и документы в ней остались…

– Ну и ладно. – Макар похлопал его по плечу. – Поживешь у нас, отдохнешь… М-да… Отвлечешься от своих проблем. А с машиной что-нибудь придумаем.

Ковалев видел, что друг недоговаривает. Успокаивает, подбирая правильные слова, – в глаза не смотрит.

– Поехали, – сказал кузнец, выкатывая на улицу зеленый велосипед с хромированными крыльями.

– На велике?

– Можно и на велике. «Украина» не Боливар – двоих выдержит. Только зачем упираться?

Он забросил свою педальную машину на телегу.

– У нас таксомотор есть!

Зотов приподнял кепочку: физия Спиридоныча стала похожа на бурак – такая же красная и круглая.

– Извозчик! – крикнул Макар. – Кобылу угнали!

Старик разлепил мутные глаза.

– Шо? – прошамкал он, дыша перегаром.

– Кобылу угнали, говорю, – строго произнес Зотов.

– Макарка? – удивился старик. – А как ты здеся зъявился?

– Ветром надуло. Вставай, Спиридоныч, счастье проворонишь.

Кряхтя, возница сел и оглянулся.

– А я тута тебе гостя из столицы привез… – начал было он.

– Поехали взад, – махнул рукой Макар в сторону села. – По дороге разберемся, кто кого привез.

– Тю-тю-тю! Швыдкий какой! – возмутился Вадим Спиридоныч, вытер кепкой вспотевшее лицо и шею. – А кобылу напоить? А обтереть? Скотина – она ить внимания требует.

– Да ну! – делано удивился Макар. – Эй, Маркитантка! Тебя поить-тереть надо?

Лошадь оглянулась, кося на кузнеца влажным глазом, и, фыркнув, замотала головой.

– Видал, – указал на Маркитантку Зотов. – Говорит, уже не надо.

Спиридоныч сплюнул с досады, закряхтел недовольно:

– Вот вражья сила!

– Грузимся, – сказал Макар другу, садясь на платформу.

Старик тряхнул поводьями. Послушная скотинка двинулась в путь.

Раскаленный мир дышал жаром. Виктор старался отвернуться от могучего светила. Похоже, он немного обгорел, хотя этим летом не раз ездил на море купаться и загорать. Видимо, даже солнце здесь решило досадить Ковалеву. Ну и хорошо! Ну и ладно! Пропади все пропадом!

Вон рыжий сидит себе и в ус не дует. Говорят, рыжие боятся солнца, сильно обгорают, а Зот загорел – конопушки на лице почти исчезли, – ресницы и брови стали цвета соломы.

Макар заметил внимательный взгляд друга и подмигнул ему: мол, не дрейфь, наладится.

Глава 6. Ганс Спиридоныч Андерсен

– Как поживают в Курганном, Вадим Спиридоныч? – поинтересовался Зотов, слегка толкая друга локтем в бок.

Извозчик дернул кепочку за козырек, прикрикнул на лошадь.

– Да так же, как и везде. Как там исчо поживать можуть, – уклончиво ответил старик.

– Как там кум твой – Петро Данилыч?

– А шо кум? Хорошо кум. Работает кум, шо ему сделается?

Макар улыбнулся, подмигнул Виктору.

– У этого шельмеца машинка работает, как у молодого, – тихо шепнул другу Зотов. – Пока кум на мехдворе трактор лелеет, он кумушку обхаживает.

Ковалев удивленно качнул головой. Спина Спиридоныча напряглась, а правое ухо едва не вытянулось в их сторону в тщетной попытке услышать слова кузнеца. В конце концов старик сердито прикрикнул на «вражью силу», тряхнул поводьями.

– Кум сказывал, шо опять мужики в степи хатку видели, – как бы между делом сообщил возница. – С поля они чимчикували. Поздненько так. По балке решили навпровстець, а там… В обчим, как всегда.

– Кто-то пропал? – спросил Макар, внимательно слушая старика.

– Та не. Наши ж ужо ученые.

– Так чего ж «как всегда»?

– А того ж! Хозяйку оне видели. Вот как я тебя.

– Как ты меня? Это через правое плечо, что ли? Выходит, мужики сразу стрекача дали.

Спиридоныч в сердцах плюнул, злясь на «грамутных кузнецов».

– Что за хозяйка-то? – шепотом поинтересовался Виктор.

– Байка местная, – так же шепотом ответил Макар.

– Хе-х! «Байка»! – Возница держал ушки на макушке. – Хороша байка, када народ щезает.

Зотов усмехнулся, покачал головой:

– Ну так расскажи гостю из столицы. Он не в курсе.

Спиридоныч повернулся к Макару, с подозрением посмотрел на него: не насмехается ли?

– Давай-давай, – подбодрил его кузнец. – И я послушаю, ехать-то далече.

Спиридоныч вытер ладонью лицо, прикрикнул на кобылу в качестве вступления.

– Ет исчо до кацапов было…

Виктор посмотрел на друга.

– До революции, – пояснил Макар.

– Шпарь – помесчик, знач, тутошний – на ноги хорошо поднялся, решил ен и балку захарланить. К рукам, знач, прибрать. От! Мужики ж оно как: покосить траву в маю, да больш ту землю стараются стороной обходить. Скотину пасли под хорошим приглядом – пастухи с кобелями сторожили. А до кургана, – Спиридоныч перекрестился, – прости Господи! не поминай к ночи – ходить боялись! Не то чтобы косить или скотину пасти. Конечно, оно раз на раз не приходится. Кто помоложе, так им хоть кол на башке теши. – Старик оглянулся через плечо на Макара. – С такими-то шустрыми усе и приключается.

– Ага. – Зотов тяжело вздохнул. – Доля у нас такая. Нелегкая.

– Доля ваша, – сердито пробурчал возница, – на жопу интересу искать. – Он откашлялся и продолжил: – Так вот. Под поздний вечерок трое мужиков домой верталися. Батраки с Курганного, знач, до дому навпровстець. А короткая дорожка, знамо дело, напрямки через балку идеть. Тут-то оне на хатку и набрели. Переночевали бы осталися, токма кожна сопля знаить, шо нет никакой хаты в степи до самой Гострой Могилы. Обошли оне ее десятою дорогой, а тута, как назло, из балки туман полез. Бредуть, горемычные, незнамо куда. Вроде как народ гутарить, коровы мычать, знач, в село мужики двигають, да села того и близко нема. Ни через час, ни через два.

Намаялись мужички, притомилися. Тут хата энта бисова из тумана появилася. Шо мужикам делать? Страшновато, так ить не среди ж степи укладываться. Заглянули в окошко единственное: никого не видать, тока стол посреди стоит, да свеча на ем горит. Собрались духом: «С нами крестная сила!» – да и вошли.

Спиридоныч вздохнул, покачал головой:

– Вошли оне, значит, и сразу на красный угол креститься, а икон-то нету. Мужичок, шо среди них старшой был, говорит: креститесь, братцы, креститесь да на стол все как есть выкладывайте. Много-то у мужиков не было. Усе, шо бабы на работу давали, за день пошти съели. Осталась впрок корка хлебная, пара луковиц да картошек печеных. Вот энто все как есть выложили на стол. Хозяйвам, знач, вроде гостинца.

Страх не страх, а мужики повалились на пол спать. Весь день ведь как заведенные косили. Не железные, чай. К утренней зорьке ближе самый молодой проснулся от того, шо его кто-то по имени кличет. Он глаза продрал, огляделся – в дверях, знач, стоит молодая женшина, в белое одетая, и рукой за собой манит. Зоветь, знач. – Спиридоныч тряхнул поводьями. – Эк, давай, Маркитантка, вражья сила!

– Так, Спиридоныч, то хлопец был или кобыла? – встрял Макар, сдерживая смех.