Собирающая звезды

Вырванная из привычной атмосферы, окруженная незнакомыми людьми, важная персона со свернутым носом, которую к тому же обещают придушить при случае — давно я не попадала в такие переделки. Если честно, то никогда. Могла бы заплакать, разревелась бы. Но плакать я, наверное, разучилась. Во всяком случае, давно не пробовала. Хотя иногда просыпаюсь, а на подушке мокрые следы.

Диван не очень удобный, он скорее подошел бы среднего размера псу, но мне не привыкать. От принятого лекарства боль действительно прошла. И вот это по настоящему хорошо. Но теперь тянет в сон. Думать, что делать, как советовали, буду завтра, на свежую голову.

Глава вторая

Теперь мне надо идти в полицию?

Я просыпаюсь. Больно! Больно! Больно! Горит лицо, полыхает пожаром нос, бухает в голове. Где я умудрилась так вчера напиться. Ничего не помню. Сосредоточься, детка. В голове постепенно проясняется. Моя недельная аренда. Вадим со своим дурным предложением. Удар по физиономии. Гиппопотамистый Гали, мальчишка, мобиль. Незнакомая квартира. Обещание придушить. Хочется снова провалиться в сон и никогда не просыпаться. Нет, так дело не пойдет. Никто за тебя, милая, мозгами не раскинет. И, главное, что им все-таки надо. Не стали бы они меня просто так с дракой увозить из Космопорта под носом у охраны. А какой с меня толк? Толк с меня только один. Но в заведении у Мадам все это можно получить с меньшими хлопотами. Открываем глазик, другой. Смотрим по сторонам…

Рядом с диваном, на стуле, блюдце с белой таблеткой, стакан воды, зубная щетка и стопка чистой одежды. Новой. Мою уже, наверное, не спасешь. Вся изгваздалась в крови. Штанишек жалко. Сколько я за них денег отвалила! Но надо же, кто-то озаботился. С интересом разглядываю джинсы, толстый свитер, трусишки. Даже лифчик прикупили. Хотя, если честно, не очень-то он мне и нужен. На спинке висит банный халат, похожий на верблюжонка. Такой же бежевый и плюшевый, как в детских книжках с картинками.

Заглатываю таблетку и жду. Минут через пятнадцать становится легче. Но сон пропал окончательно и бесповоротно. Поднимайся, Пудель. И постарайся разобраться что к чему.

За окном светло — значит я проспала остаток дня и всю ночь. Откидываю легкое покрывало в шахматную клетку, опускаю ноги на прохладный пол. Осторожно, держась за спинку стула, встаю. Надо отправляться на разведку. Никто ведь пока не сказал, что мне нельзя выходить из комнаты. Никто меня не караулит. И двери, вон, открыты. По-моему, квартира не очень большая. Значит, не заблужусь.

Сначала попадаю на кухню. Там орудуют два совершенно одинаковых долговязых желторотых щенка. C нанизанными на брови разноцветными металлопластовыми колечками. И с выкрашенным в синее правым ухом — значит фанаты нашей Европейской футбольной команды. Некоторые идиоты еще и задницу покрывают синей краской, а потом трясут ей в окне на потеху публике.

Oдин из них, надо думать, мой вчерашний водитель Димыч. Но который точно, сказать не могу. Да и других забот у меня, что ли, нет. Мальчишки сосредоточенно льют на сковородку яичный гель. На плюющейся маслом посудине дымятся неаппетитные белые ошметки. Пахнет это безобразие тоже не очень. Вежливо кашляю в кулак. Близнецы одновременно поворачиваются и спрашивают, умею ли я готовить. Я отрицательно мотаю головой. Мальчишки немедленно теряют ко мне всякий интерес. Ну да, таким тощим и высоченным все время должно хотеться есть.

Прохожу дальше по коридору и, наконец-то, нахожу ванную.

Разглядываю в зеркале над раковиной свою физиономию. Да! Баба-Яга по сравнению со мной сегодняшней — просто Василиса Прекрасная. Лиловые синяки вокруг заплывших глаз. Нос неимоверно распух, губы потрескались и запеклись кровью. Давно нечесанные волосы кое-где свалялись, а кое-где стоят дыбом. Показываю себе язык и включаю воду. На батарее сохнет мой плюшевый котенок. Весь белый и пушистый. Оказывается, в этой квартире живут не такие уж плохие люди. Смотрю, куда бы положить старую одежду? Наверное, лучше сразу выбросить. Где у них тут утилизатор? На двери душа мигает красная надпись о том, что горячей воды осталось на десять минут. Не густо. Ну да мне не привыкать. Мы с девчонками в Доме всегда из-за воды лаялись. Каждая норовила лишний литр украсть.

Выхожу из ванной чистая, блестящая, с аккуратным пучком мокрых волос на затылке. Верблюжачий халат мне немного велик. Но зато он восхитительно мягкий и легкий. От меня вкусно пахнет шампунем и земляничным мылом. Пока мылась, из носа опять пошла кровь. Иду на кухню за льдом. Там уже собрались все обитатели квартиры. Они сосредоточенно пялятся в визор. Что-то у нас на Европе в кои-то веки случилось интересное.

Во весь экран — моя физиономия. Немного нечетко, не в фокусе. Но узнать можно. Светлые пружинки кудрей свешиваются на глаза, круглые детские щеки, широкие брови.

Вот я иду, опустив голову, от мобиля к входу в Ангар. Рядом маячит Вадим. Вот поднимаю глаза и смотрю на наставленный на меня автомат. Моя испуганная мордуленция — опять во весь экран. А вот неподвижное тело моего работодателя в углу блошиной каюты.

— Вадим Козленко, — хорошо поставленным голосом бодро вещает диктор. — Владелец корабля малого измещения класса СХТ-11-12, прилетевший два дня назад с Марса, был найден в своей каюте сегодня утром со сломанной шеей. Охранник Ангара сообщил, что при возвращении накануне происшествия потерпевшего сопровождала девочка лет двенадцати.

Я сглатываю застрявший в горле ком.

Диктор бойко продолжает: — По всей каюте обнаружены следы крови, не совпадающей по группе с кровью убитого. Возможно, это кровь девочки. Ее, как нежелательного свидетеля, могли устранить и спрятать на территории Ангара. Охрана утверждает, что посторонние не входили и не выходили за периметр. Записи камер наблюдения сейчас проверяются. Если вам что — нибудь известно о местонахождении…

— Скаут, что, нельзя было обойтись без таких варварских методов? — брезгливо спрашивает пожилая, полная тетенька лет пятидесяти. Небольшого роста, не намного выше меня. Лицо сильно накрашено. Особенно выделяются ресницы вокруг больших темных глаз. На них просто тонны туши. Кажется, что если тетенька прикроет глаза — ресницы обязательно склеятся. И открыть глаза тетенька уже не сможет.

— Не получилось, Мальвина Петровна, — вежливо объясняет ей Гали. — Козленко знал про меня. Он умудрился отыскать Пуделя. В обычной ситуации пришлось бы потратить много времени, чтобы поставить блок памяти. С триггером на уничтожение объекта в экстремальной ситуации, заметьте. Вы знаете: я не силен в гипноубеждении людей. Своим поведением Козленко сильно облегчил мне задачу. Я, Мальвина Петровна, очень не люблю, когда при мне бьют женщин и детей. Особенно в одном лице. Особенно тех, кто мне не безразличен.

Мальвина Петровна не кажется особенно убежденной. Но она плотно сжимает губы и молчит.

Я стою посреди кухни и пытаюсь собраться с мыслями. Гали придушил Вадима, и меня ищет полиция. Как свидетеля. Или по подозрению? И что теперь делать…

— А почему никто не видел, как мы уходили из Ангара? — спрашиваю я первое, что приходит в голову. Вы же меня несли у всех на глазах.

Гали кивает в сторону одного из мальчишек. По-видимому, это Димыч. Довольный Димыч подмигивает мне. Ничего не понимаю. Но молчу: не хочу показаться идиоткой.

— Теперь мне надо идти в полицию? — задаю важный для себя вопрос.

— Ну, это в наши планы точно не входит, — заявляет Гали и выключает визор.

— Но ведь меня будут…

— Я сказал, не входит, — грубо прерывает Гали и смотрит на меня тяжелым взглядом. — Будешь сидеть как мышь под веником, пока я не разрешу.

Найду и придушу… Точно придушит. Если уж он здоровенному Вадиму шею свернул…

— Скаут! Надо ей все объяснить. Она же стоит и глазами хлопает. Ничего не понимает, — предлагает один из братьев.

— Не тебе решать, Дымыч, — обрывает его Гали.

Конечно, все в этой компании решает этот сумасшедший Питбуль. Куда мне против него. В конце концов удается собраться с мыслями и рассмотреть собравшуюся в кухне компанию. Все в одежде с короткими рукавами. У всех на правой руке похожая на мою татуировка: ровный круг с застрявшей внутри паутиной. У одного из близнецов круг зеленый, у другого — синий. Темно-коричневый у Мальвины Петровны. Круг Гали я уже видела. Выпаливаю первое, что приходит в голову.