Исцеление сердца (ЛП)

Очень четко и правильно он попросил ее повторить, а затем извинился и сказал, что не понимает. Он часто переспрашивал ее, и его акцент и словарный запас постоянно улучшались.

— Но это же хорошо! Все это хорошо. Я спросила, нравится ли тебе здесь: Kas Sulle meeldis siin

— А. Jah. Ma olen… rahulik? — он неуверенно приподнял бровь, и Ольга кивнула.

— Спокойно? Да. Rahulik.

— Ma olen rahulik siin, — повторил он предложение целиком. Ему было здесь спокойно. Безмятежно.

— Ты не был спокоен у себя дома?

Леиф издал длинный, медленный вздох, его глаза не отрывались от нее. На своем родном языке он сказал:

— Я — воин, Ольга. Мы не знаем покоя. Мы знаем потери.

— Тогда зачем воевать?

— Это наш путь, и то, что я знаю, — он вытянул вперед руки и развернул ладони друг к другу.

— Моя ценность в моих руках, — Леиф сжал кулаки. — Жить как воин — значит искать другой жизни. Искать путь в Валгаллу, где храбрые мертвецы обитают среди богов. Ты об этом знаешь?

Ольга покачала головой. Брат рассказывал несколько историй о капризных богах северян, но они ее тогда не заинтересовали.

— Здесь не живут боги. Только земля, море и воздух, огонь и цветок, человек и дух. Здесь все едино, и мы знаем эту жизнь только до тех пор, пока не окажемся в земле, чтобы... обрести равновесие. Понимаешь? Не ищем. Только живем. Жизнь, сделанная из войны... — она замерла, ища правильный способ выразить свои мысли. — Это не очень утомительно?

Леиф усмехнулся.

— Так и есть, да. И война бодрит. Я не несчастлив в своей жизни. Но спокойствие, которое я чувствую здесь, для меня ново. Это как передышка.

Его сжатые в кулаки руки все еще были вытянуты вперед, и он не отводил от них своего взгляда. Ольга протянула руку и положила ее на руки Леифа. Его руки были большими, а кулаки казались просто огромными, и она почувствовала ауру его великой силы.

— Там, где есть стремление, всегда есть борьба. Иногда остаться на одном месте — это хорошо. Остаться и передохнуть.

Леиф уставился на свою руку, и Ольга замолчала. Когда она впервые увидела его, то думала, что он отличается от других. И теперь она знала, что все они — не монстры, а мужчины и женщины, хорошие и плохие, как и все остальные, но Леиф все еще был другим.

Ольга никогда не знала настоящей любви. Ее не любили таким образом, и она не испытывала этого чувства ни к кому другому. Ее использовали мужчины, другие, не только налетчики. Она была насильно выдана замуж, и муж всегда овладевал ею с жестокостью, а дважды ее насиловали его напившиеся допьяна друзья. Когда она оказалась свободна от него, то обрадовалась. Быть вдовой, быть вдали от мужского внимания — да, она больше никогда не хотела внимания другого мужчины.

Но сидя рядом с Леифом, ощущая его взгляд на своих пальцах, Ольга почувствовала волнение, жар — и это был не первый раз, когда Леиф заставлял ее такое ощущать. Когда он раскрыл ладони и поднес ее руку к губам, она ахнула. Прикосновение его золотистой бороды к коже заставило нервы в ее теле натянуться.

Все еще держа Ольгу за руку, он повернулся к ней и коснулся пальцами другой руки ее щеки, а затем развернул кисть и провел снова. Ольга закрыла глаза и позволила себе насладиться этим нежным, искренним прикосновением. Ее сердце, казалось, замерло где-то в горле.

— Ilus, — пробормотал он. Красивая. Она вздохнула.

Если бы он наклонился и поцеловал ее, Ольга бы не стала препятствовать ему. Она хотела ощутить прикосновение этого красивого, доброго рта, этой густой бороды. Но он убрал руку, и больше ничего не произошло.

Она открыла глаза. Леиф наблюдал за ней, как будто ждал, что она сделает.

— Леиф? — она протянула руку, чтобы погладить его бороду, но он перехватил ее запястье и отвел в сторону.

— Ты хорошая женщина, Ольга. Красивая и добрая. Я думаю, в этом месте тебе спокойно. Но это не мой дом. И тебя уже слишком жестко использовали. Я не возьму тебя, чтобы бросить потом, и я не могу остаться, — он наклонился и прижал губы к ее лбу. — Я не могу.

Слишком ошеломленная силой своей реакции, как на свое желание, так и на его отказ, Ольга не смогла найти слов, чтобы возразить.

~oOo~

Ольга оттолкнула Вали в сторону.

— Я не могу работать, когда ты стоишь, как стена, у меня на дороге.

Он отошел — не далеко, но достаточно, чтобы Ольга смогла приблизиться и положить прохладный компресс на лоб Бренны.

— Почему она не приходит в себя?!

Ольга протянула руку и ухватила за руку Вали — его рука была сильной, твердой.

— Здесь. Чувствовать это. Мягко, — она потянула его и положила его руку на шишку на виске Бренны. — Она что-то ушибла, когда упала. Но она дышит спокойно и глубоко. Она очнется. Дай ей отдохнуть, Вали. Спокойствие — это то, что ей нужно.

Он закрыл лицо руками и сел в изножье кровати.

— Должно быть что-то еще. Она как будто заболела. Они сказали, что она упала с седла. Это не похоже на нее.

Ольга думала, что знает, в чем дело. За последние несколько дней она заметила, что по утрам Бренна была бледной и сосредоточенной — более сосредоточенной, чем обычно, и она перестала завтракать, но к обеду, казалось, приходила в себя. Она и Вали были женаты несколько недель. Это были дни карающих зимних бурь, и в замке было особо нечем заняться. Честно говоря, Ольга была удивлена, что Вали сам об этом не подумал.

Убедившись, что Бренне не понадобится ее помощь и что ей действительно нужен был только отдых, Ольга повернулась и положила руки на бедра.

— Оставь нас, пожалуйста, Эха, — сказала она на своем языке деревенской девушке, которая принесла полный кувшин с водой. Девушка кивнула и вышла из комнаты.