Игуана

Идея всем понравилась, но развития почему-то не получила.

Специалисты по-прежнему приходили ровно в 9 на службу (за опоздание на пять минут могли лишить премии, которую, правда, и так давали нерегулярно), и выходили днем на 45 минут куда-нибудь пообедать. Можно пообедать было и в своей столовой. Но это зависало от здоровья. Некоторые не рисковали. А с обедом тоже проблемы. Опадал на пять минут с обеда – такую выволочку можно было от начальства получить, – мало не покажется. Некоторые специалисты, оберегая нервную систему, обратно с обеда бегом бежали в здание на Большой Дмитровке. Кому охота на старости лет выволочку от начальства получать? Смешной народ, эти специалисты. Вроде, и нужны. А вроде как, и без них бы можно было обойтись.

Желание попробовать обойтись совсем без специалистов – не юристов время от времени возникало.

Но потом все оставалось как было.

В государственных учреждениях любят время от времени сменить интерьер, мебель, даже чайные сервизы.

Менять сотрудников не любят, даже если они надоели и вызывают постоянные приступы раздражения.

И уж совсем не любят менять традиции.

Традиции – это святое.

В правоохранительных органах традиционно, держали специалистов.

Были узкие профессионалы и в группе новой техники, – так называлось официально особое подразделение Отдела специальных операций (ОСО).

Аббревиатурой ОСО были, в том числе, закамуфлированы и новейшие технические достижения, опробуемые в рамках усиления борьбы с организованной преступностью. Здесь были спутниковые системы слежения за объектом, уникальные системы идентификации измененного голоса, системы видеосъемки любого объекта в городе Москве с увеличением, при необходимости, до размеров, позволяющих считывать удостоверение, показанное водителем гаишнику на углу Волхонки и Моховой…

Когда началась операция «Перехват-Отслеживание» в рамках сложно задуманной партии «Ограбление Пушкинского», полковник Патрикеев перешел из своего крохотного кабинетика в эту тоже не большую комнатку на первом этаже здания на Большой Дмитровке.

– Увеличь «картинку», – попросил он оператора.

Тот покрутил тумблеры, на дисплее стало видно лицо водителя машины, застывшей у светофора.

Патрикеев обернулся к оператору спецсъемок.

– Сделайте мне его фотокарточку, – пошутил. – И попробуй на следующей остановке спецаппаратурой прощупать багажник. Хочу убедиться, что не обвела нас Игуана вокруг пальца.

– Думаете, могли подменить содержимое багажника? – Спросила его Нина Степановна, кумулировавшая всю аудио и видео-информацию по части операции «Перехват».

– Нет, думаю, что могли подменить машину. У нас на площади объект на мгновение вырывается их под видео – контроля, тут могли – подставить другую машину. Хотя, крайне маловероятно: мы бы заметили «двойника» на подступах и взяли «под колпак». Но – береженого Бог бережет.

Тем временем в двух машинах (удаляющихся друг от друга на большой скорости, одна шла в сторону Тверской, другая уже подходила к Крымскому мосту) было напряженно тихо.

Гера закурил, вставил зажженную сигарету в рот Борьке.

Тот затянулся жадно, с каким-то всхлипом. Спросил, не вынимая сигареты и судорожно вцепившись в «баранку».

– С травкой?

– С травкой?

– Не задурею?

– Не успеешь.

– А чего мы там, где уславливались, «тачку» не оставили?

– А потому, что «менты» не глупее нас. А если «утечка информации»?

– Это как?

– Могли подслушать нас, мог кто-то «настучать»…

– Да ты что? Кого подозреваешь?

– Кабы подозревал, операцию бы перенес. Или отменил.

– Да тут, похоже, мы так вляпались, что не отменишь.

– Это точно. Тоже понял, с кем имеем дело?

– Грамотный. Где остановиться?

– Есть запасной вариант про который я вслух пока не говорил. Возле Парка культуры притормози, и сразу – из машины,.

– А ты?

– И я тоже. На наши места другие сядут. А уж куда они поедут, не наша с тобой забота.

– Значит, план меняется?

– Можно и так сказать. А может, так у них с самого начала было задумано. Тоже – люди грамотные, те, кто нас «на работу» принял.

Патрикеев, слушая слабый сигнал через наушники, поморщился, нажал кнопку связи с машиной, в которой шли Федор с Пал Палычем: – Федя, у них план поменялся. Машину остановят у Парка Горького, выскочат, а в салон и за баранку сядут другие.

– Мои действия?

– Пал Палыча высади, ему там поможет наряд из ОМОНа, они, как всегда, помогут, договоренность есть. Сигнал связи старый. Они и возьмут двух наших; – незадачливых грабителей. А ты уж иди за профессионалами, которые поведут машину. За тобой пойдет группа захвата на всякий случай, если опять что выкинут. Но думаю, это короткая цепочка, эта пара и будет «ставить тачку». Твоя задача – только отслеживать ситуацию, не вмешиваться в нее. Если все же сменят команду, группа захвата возьмет тех, кто освободился, а ты – снова на «хвост» садись. Понял?

– Понял, понял.

– Тогда вперед и – с песней.

– «Работа у нас такая»…

– Давай, давай, без лирики. Дело может оказаться с кровушкой.

Такой же разговор засек Патрикеев и в машине, остановившейся у светофора перед Тверской. Но здесь пришлось действовать ещё быстрее.

Саня передал команду, полученную от Геры перед тем, как они разошлись по машинам:

– Владик, перед Тверской прижмись к тротуару. На секунду, не выключая мотора, – распахни дверцу и выскакивай.

– А ты?

– И я с другой стороны.

– И что?

– На наши места уже сменщики есть.

– Так не договаривались.

– Дурачок, нам же лучше: «бабки» те же, а ответственности и опасности меньше. Как выскочишь, обходи машину и дуй во двор углового здания, уходи дворами, пока не убедишься, что за тобой нет слежки.

– А может быть? – содрогнулся вялым, как студень, телом Владька.

– Все может быть, кроме того, чего не может быть никогда.

– Дай ствол.

– На хрена?

– Буду отстреливаться.

– Ты что, совсем придурок? Если тебя возьмут, то так аккуратно, что пукнуть не успеешь. И не думай, да и обращаться с ним ты не умеешь.

– А ты?

– А я умею. Потому и ношу с собой.

– Ну, вопросы есть?

Вопросы были. Но не у Владьки, а у слышавшего разговор полковника Патрикеева.

– Сколько ещё «штучек» приготовлено для него у грабителей?

И второй вопрос, поконкретнее:

– Последняя ли это «перемена» на праздничном ужине?

Проскочили здание бывшего МХАТа, потом Театра дружбы народов (ныне театра Татьяны Дорониной).

Возле бывшего кафе, от которого остались смешные круглые загогулины на газоне и ещё более смешные и странные ворота с фонарем (когда-то ворота вели в летнее кафе, владелец, должно быть, разорился сделанное из соплей зданьице снесли, а ворота остались), ведущие в никуда, Владька резко притормозил, и, не дождавшись, когда выскочит Саня, распахнул дверцу и бросился бежать, игриво виляя толстым задом между машинами, не за угол, а в сторону бульвара, тяжело и неуклюже перелез через оградку и, резко сменив бег на быструю ходьбу, засеменил, пытаясь укрыться в толпе студентов, приезжих кавказцев, бомжей, пенсионеров, влюбленных и командировочных, в сторону «МакДональдса».

Саня сквозь зубы матюгнулся, снова включил зажигание машины, потухшее из-за торопливости Владьки, дождался, когда на место водителя сел среднего роста, поджарый и спортивный мужик лет сорока с волевым, жестким лицом, хладнокровно кивнул ему, и выскочил на тротуар, предоставляя возможность своему «сменщику» занять место в салоне. Сменщик тоже производил впечатление бывалого человека.

Однако размышлять о прошлом боевика у Сани времени не было.

Надо было уходить.

Он резко рванул во двор, пару раз оглянулся, убедился, что никто за ним бежать не собирается, и перешел на шаг.

В первом же открытом, без кода, подъезде (такие на Тверской встречаются все реже) он быстро закатал рукав, достал из кармана шприц с уже «взятой» наркотой, снял колпачок-предохранитель с шприца, воткнул иглу в вздувшуюся на сгибе руки вену, и стал чувствовать всем телом, как приходит кайф.