Страница 6 из 14
В своей усадьбе он не считал нужным притворяться. Мужчины приезжали и уезжали, нисколько не скрываясь, а я старалась не попадаться им на глаза, чтобы не становиться лишний раз предметом презрительных насмешек. Грэхем был мне противен, равно как и его интересы, и в этом единственном вопросе наши чувства были полностью взаимны.
Все до одного слуги знали об увлечениях хозяина и верно оценивали мое положение, подчеркнуто игнорируя существование госпожи Ридберг. Большую часть времени я была предоставлена самой себе, ограниченная в перемещениях садом и библиотекой. Там штудировала все книги университетской программы, которые только могла найти, втайне лелея мечту однажды пройти обучение, получить достойную профессию и перестать, наконец, зависеть от мужчин. Один раз я даже рискнула отправить запрос на заочные курсы, и тем же вечером имела возможность наблюдать, как Грэхем вскрыл, прочел и разорвал письмо, глядя мне в глаза. Казалось, этот небольшой спектакль со мной в главной роли был единственным разом, когда я доставила ему удовольствие за все годы совместной жизни.
Я никогда и никому не пожелала бы такой смерти, какая постигла Грэхема Ридберга во время охоты. Но, стыдно признаться, после его кончины я испытала невероятное облегчение.
Быть может, сейчас, вновь запертая в четырех стенах и забытая обитателями поместья Кастанелло, я расплачиваюсь с судьбой за давние жестокие мысли?
*
В шкафу обнаружилась кое-какая одежда простого кроя, приблизительно подходящая мне по размеру. В знак траура по Эдвину, я предпочла черное платье. Одевшись и более-менее приведя себя в порядок впервые с того дня, как я оказалась в поместье Кастанелло, я вышла из комнаты. У меня не было часов, но по внутренним ощущениям и положению солнца, ярко светившего в окно, мне казалось, что близилось время обеда. Я рассчитывала в этот час застать хоть кого-то из обитателей дома.
Вынужденное безделье тяготило, мысли в голове не находили разрешения. Для чего лорду Кастанелло нужен брак с женщиной, обвиненной в использовании ментальной магии? Что он намеревается со мной сделать, и почему за все дни моей болезни так ни разу и не появился, чтобы рассказать об этом?
Мои шаги гулко отдавались в тишине дома. Тяжелые двери с коваными ручками были заперты, шторы окон задернуты, не пропуская ни лучика света. Накопительные кристаллы, едва заряженные, погружали коридор в тусклый полумрак, достаточный лишь для того, чтобы различать, куда идешь — и не более. Казалось, в этом крыле дома жила я одна.
Я отодвинула тяжелую портьеру и выглянула в окно, щурясь от белого света, мгновенно ослепившего меня после темного коридора. Когда глаза немного привыкли, я смогла разглядеть парадный вход с двумя полукружьями лестниц по бокам и уходящую вдаль аллею, заканчивающуюся темными воротами. Свежие следы шин чернели на припорошенной снегом дороге, и я испытала укол разочарования. Лорд Кастанелло, скорее всего, недавно покинул поместье.
По обеим сторонам от аллеи раскинулся сад, искусный лабиринт из деревьев и низкого кустарника, оформленных в причудливые фигуры, фонтанами, сейчас безмолвствующими, беседками и скамейками. Снег лежал на дорожках ровным белым слоем, и я решила, что вряд ли кто-то, кроме садовника, имел обыкновение бывать здесь.
Было в этой заброшенной нетронутой красоте что-то притягивающее взгляд. Словно воспоминание о прошлой славе рода, по слухам, некогда многочисленного и влиятельного, а ныне состоявшего из одного лишь лорда Майло Кастанелло. Ждал ли этот пустой и холодный дом хозяйку, которая вновь вдохнет в него жизнь?
Впрочем, эта роль явно предназначалась не мне.
Я потянула плотную ткань, занавешивая окно, и продолжила путь. Контраст между миром снаружи — ярким, светлым, огромным — и мрачной пустотой поместья лорда Кастанелло был почти физически ощутим. Одетая в черный шелк, идущая по погруженному во тьму коридору, я чувствовала себя привидением, затерянным среди покинутого дома. Отчаянно хотелось отыскать в поместье хоть одну живую душу. И — я вздрогнула, некстати вспомнив сплетни, ходившие вокруг браков лорда Кастанелло
— желательно, не найти ни одной мертвой. Не встретить настоящего призрака, поверить в которых здесь казалось легко.
Полутемное крыло оканчивалось спускающейся вниз лестницей. С другой стороны от нее располагалось еще одно крыло, столь же темное, как и то, куда поместили меня. Я могла лишь гадать, где должны располагаться покои хозяина дома
— настолько все казалось пустым и необжитым.
Нижний этаж призывно манил теплым светом, но я по-прежнему не видела и не слышала никого из обитателей дома. Я осторожно спустилась вниз, стараясь производить как можно меньше шума, и замерла у приоткрытой двери, откуда выбивался тоненький лучик. Прикоснувшись пальцами к дверной ручке, я потянула ее на себя.
— Миледи, — раздался за спиной незнакомый голос. От неожиданности я одернула руку и отпрянула в сторону. В глазах тут же потемнело: тело, едва оправившееся от перенесенной лихорадки, протестовало против столь резких движений.
Передо мной стоял мужчина, по форменной одежде которого я предположила, что он служит у лорда Кастанелло дворецким. Он смотрел на меня с равнодушием и безо всякого уважения, неосознанно вызывая мысли о слугах в доме Ридберга.
— Что миледи делает здесь?
Я вдохнула и медленно выдохнула, собираясь с мыслями.
— Я ищу лорда Кастанелло.
Дворецкий шагнул в мою сторону так, чтобы двери комнаты оказались за его спиной, и плотно затворил створки.
— Милорд уехал в город, — сообщил мужчина. И, пресекая дальнейшие вопросы, добавил. — Мне неизвестно, когда он вернется. Но я могу передать, что миледи спрашивала о нем.
— Благодарю, — ответила я.
Дворецкий зашагал в сторону лестницы, жестом показав идти за ним. Я покорно поплелась следом, гадая, в чем же причина такой скрытности.
— Позвольте пояснить кое-что миледи, — с нажимом сказал дворецкий. Остановившись посреди лестницы, он заглянул мне в глаза, и взгляд его был полон неприкрытой неприязни. — Лорд Кастанелло не любит, когда кто-то в его отсутствие разгуливает по дому. Особенно это касается второго и третьего этажа. Он также не одобряет ничего, что будет отвлекать его от привычного распорядка дня, как то совместные обеды, поездки и все прочее. Кроме того, слугам были даны четкие указания следить, чтобы миледи нигде не появлялась без пары перчаток. Которых, как я погляжу, на миледи сейчас нет.
— Милорд мог бы сообщить об этом лично мне, — с трудом скрывая раздражение, произнесла я.
— Вероятно, милорд не счел это необходимым, — дворецкий жестом предложил продолжить путь.
Он шел по коридору, оборачиваясь через каждый шаг, словно бы опасался, что я сбегу, стоит ему лишь на секунду выпустить меня из поля зрения. У дверей моей комнаты дворецкий поклонился и коротко сообщил:
— Обед принесут через полчаса. Дверь закрылась за моей спиной. Я вздохнула.
Лорд Кастанелло появился вечером того же дня. Коротко кивнул вместо приветствия, размышляя, казалось, о чем-то, со мной совершенно не связанном. Будто визит к супруге, продиктованный данью вежливости, был для него лишь пустой тратой времени.
Вынув часы, лорд задумчиво посмотрел на тускло светящийся циферблат. И тут же впился в меня цепким и внимательным взглядом.
— Что-то не так? — спросила я, сбитая с толку его странной реакцией.
Он не ответил. Молчание, долгое и тягостное, повисло между нами, настолько осязаемое, что я слышала, как двигаются в карманных часах крохотные шестеренки, отсчитывая секунды. Бом. Бом. Лорд Кастанелло смотрел на меня, почти не мигая, и сердце испуганно замерло, а затем забилось, обгоняя ровный бой часов.
Что было нужно от меня этому загадочному и пугающему человеку?
Спустя, казалось, целую вечность, лорд отвел взгляд, вновь потеряв ко мне всякий интерес. Я выдохнула, словно бы невидимая рука, почти сомкнувшаяся на горле, ослабила хватку, разжала сведенные пальцы. И вместе с вернувшимся контролем пришла злость. Злость на вопросы без ответов, на выводившую из себя неприязнь, читавшуюся в глазах лорда, на подчеркнутое равнодушие, словно бы я значила в его жизни не больше, чем вещь или инструмент.