Бог из клетки

Снимая юбки и осторожно, чтобы не выбились длинные пряди волос, разматывая платок, Талла искренне поблагодарила Фади. Та схватила в охапку свою поношенную одежду и яростно отказалась, когда Талла предложила её постирать после себя. Обычно ни она, ни её отец не возражали против помощи по хозяйству, что это на неё нашло?

– Я ничем не обидел тебя?

Фади ответила не сразу, и ей будто бы пришлось усмирить что-то внутри себя, чтобы спокойно произносить слова.

– Нет… Ты – не мог.

– Тогда что с тобой такое? – Талла совсем перестала понимать что-либо.

– А тебе не всё равно?

– Конечно нет! Разве после того, что вы сделали, мне может быть всё равно?

– Вот в этом и дело, – заявила Фади, будто её слова всё объясняли. – Знаешь, я удивилась, что ты согласился выйти в моих вещах.

– Это почему же?

Фади пожала плечами, вуаль легонько колыхнулась, как от сдерживаемого вздоха. Потом она будто бы набралась смелости и выпалила сокрушающе прямо:

– Не думала, что парень по доброй воле, даже ненадолго, согласится стать женщиной. Помолчи, Талат, не перебивай, иначе я больше не решусь! Ты не такой, как другие. То, как ты говоришь со мной, как ведёшь себя… Напоминаешь мне папу. Он тоже обращался с мамой, пока она была жива, и со мной совсем не так.

– Не так?

Талла решила спросить то, что мог бы спросить парень. Парень, который ничегошеньки не знает о чувствах женщин. О чувствах Фади и самой Таллы. Если бы ей не приходилось скрываться под мужской одеждой, могли бы они стать подругами? Фади мотнула головой:

– Не притворяйся, будто не понимаешь! Глупо было бы этого не понимать, а ты не глупый. У меня есть жених здесь, он неплохой человек. Ну… или не самый плохой. Правда, он занимается не совсем честным делом, но я не думаю, что могу найти что-то лучше для себя. Звучит не слишком-то романтично, правда? Но он выбрал меня, и я достаточно практична, чтобы понять – надо быть благодарной за это. Он не жесток, щедр, насколько это возможно, смел и достаточно умён, чтобы заработать и уберечь нажитое. С ним я смогу жить. Но ты… Ты совсем другой.

Ох, нет... Тощая, невысокая, Талла никак могла сойти за видного зрелого парня, в которого можно влюбиться! Так что же происходит? Она взмолилась, чтобы Фади замолчала. Если та произнесёт слова, которые обычно следуют за подобными признаниями, они обе окажутся в ужасном положении. А положение Таллы и без того было хуже некуда. . И всё же она не могла отнестись так жестоко и неблагодарно к тем, кто осмелился ей помочь.

– Я не смогу здесь остаться, Фади, ты ведь понимаешь? И тебя с собой взять – тоже не могу. Нас разыскивают, и я не стану рисковать никем, кроме себя, тем более таким хорошим человеком, как ты.

– Но я бы…

– Нет, – Талла едва заметно подняла голос, – прошу. Позволь мне быть честным с тобой. Я понимаю тебя лучше, чем ты можешь подумать, хоть во многом мы и разные. Но того, на что ты надеешься, не может быть. Прости.

– Забыл? У меня есть жених, – сказала Фади заносчиво, но Талла слышала лишь глубокую обиду в голосе.

Она даже решила, что сегодня их со Слепырём могут выставить за дверь, что, наверное, даже было бы не так уж и плохо. Несмотря на постоянное чувство голода, тесноту и появляющуюся будто из ниоткуда грязь, здесь было так спокойно и почти безопасно, что мысли о побеге хотелось постоянно отложить. Лишённым убежища, им пришлось бы собраться и уже на что-то решиться.

Но вечером Джан не посмотрел на них неприязненно, наоборот, просиял улыбкой:

– Слыхали чего! Говорят, целый отряд разгромил неприкосновенное логово Сула. Видать, те двое, которых по всему городу ищут, настолько нужны Великому, что он прижал стражу к ногтю. Так что Сула и его парней больше можете не бояться.

Неужели? Неужели случилось хоть что-то хорошее? А ведь… Если бы мама всё же пришла, и они остались бы под защитой бандитов, сейчас бы оказались в лапах отца.

Как бы там ни было, Талла решила, что новости Джана – это знак. Знак, что на одном месте сидеть больше нельзя. Вечером Талла усадила Слепыря напротив себя и едва слышно заговорила:

– Что мы собираемся делать? Пусть ворота усиленно охраняют, но их всё же открыли, Сула нам больше не угроза. Пора уже что-то придумать, они, – Талла бросила осторожный взгляд на Джана с дочерью, – не могут кормить и держать нас у себя вечно. Может, нам удалось бы подкупить какого-нибудь торговца, чтобы он тайно провёз нас среди товаров?

– Вряд ли ты предложишь больше, чем награда Великого, да ещё и чтоб риск покрыло. Проще уж купить телегу и товар, если у тебя правда есть на что.

– Проще? Как мы будем что-то покупать, если ты сам говоришь о награде за нашу поимку? Мой вариант хоть что-то давал торговцу, а в твоём нас уж точно выгоднее сразу сдать страже.

– Это если мы пойдём вместе. Слепой старик – слишком приметная фигура, а обычного, даже светлокожего мальчишку, вряд ли кто-то признает. На худой конец всегда есть грязь.

Талла поморщилась, но кивнула. В словах Слепыря был резон… Если бы не одно “но”:

– Знаешь чем плохи все наши планы? Тем, что нас попросту не выпустят из Крысятника. Ни вместе, ни по одному. Вспомни, что говорил Джан.

– А ты вспомни, как мы сюда попали. Крысы роют ходы, я чувствую, как много их здесь…

– Тогда мы должны попробовать, – твёрдо ответила Талла, хотя возможность столкнуться нос к носу со шныряющими по норам лихими людьми казалась ей пугающей до одури. Почти такой же пугающей, как перспектива открыто и в одиночку бродить по улицам Соланира. – Завтра.

– Завтра.

Глава 7

Уходить решили вместе с рассветом, чтобы как можно меньше обитателей Крысятника видело их. С Джаном и Фади прощаться не стали, ведь это означало, что они больше не увидятся, а Талла очень надеялась вернуться. Хотя бы Слепырю придётся снова отсиживаться здесь, пока она будет пытаться купить телегу, товар и припасы. Они условились, что Талла спрячет покупки, вернётся за Слепырём, и только потом они отправятся в путь. Не слишком удобно, но менее опасно, чем другие варианты.

Слепырь подвёл её к неприметной двери, которую Талла вряд ли смогла бы запомнить среди десятков точно таких же. Но бог выбрал именно эту, не сомневаясь. Талла тоже не стала сомневаться – если кто-то и мог знать дорогу, то только Слепырь. Замок привычно поддался касанию его руки. В доме никого не было, и создавалось впечатление, что здесь никогда никто не жил. В тёмной комнатушке оказался стол с надломленной ножкой, какое-то подобие кровати в виде набросанных тряпок, на полках даже стояла глиняная посуда, но сам запах… Талла не могла себе объяснить, но здесь не пахло жизнью, людьми. И правда, за шторкой вместо ещё одной комнатки, какая была в доме Джана и, наверняка, в десятках других однообразных нор Крысятника, в глубокую темноту уходил узкий коридор. Низкий потолок заставил Слепыря пригнуться. Талла совсем ничего не видела и держалась за стену, чтобы хоть как-то ощущать направление.

– Как я найду путь, когда пойду обратно одна? Может, ты лучше дождёшься меня у выхода?

– Думаю, его слишком часто используют, чтобы я мог тут преспокойно сидеть, – Слепырь приостановился, и Талла ткнулась лбом в его спину. – Здесь нет никаких поворотов, не заблудишься.

– Ладно…

Ей всё равно продолжало казаться, будто они плутают в лабиринте, или, даже если сейчас коридор имеет лишь один ход, потом он обязательно перестроится и разрастётся сотнями рукавов. Чтобы не молчать в этой гнетущей темноте, она спросила то, о чём давно думала:

– Почему ты так выглядишь?

– Как “так”?

– Понимаешь, я видела древние иллюстрации в книгах, и там бога дорог изображали совсем иначе. Он был не юношей, конечно, но всё же молодым мужчиной. А ты…

Талла замялась. Наверное, так и стоило брякнуть “старик”, ведь он не особенно жалел её чувства, когда назвал едва ли не уродиной.

– Старик? – озвучил Слепырь её мысли.

– Да… Неужели бессмертные боги всё же стареют?