Сожженые дотла (ЛП)

Невысокий, пухлый мексиканец стоит по другую сторону двери, тяжело дыша, с пушкой в руке. И только я собираюсь захлопнуть дверь перед его носом — не собираюсь быть застреленной в ванне мексиканского борделя — этот парень протискивает ногу в дверной проем, не позволяя мне прикрыть ее.

— Мисс Хоторн! Пойдемте, пожалуйста! Помогите! Нужна ваша помощь!

Моя помощь? Внезапно адреналин распространяется по всему телу. Бл*дь, Зет все-таки решил избить этого парня. Он, вероятно, напал на него или что-то вроде того. Я открываю дверь, когда меня отталкивает прочь коротышка мексиканец, и хватаю чистую одежду, которую я положила на кровать.

— Выйди! Выйди! — Яростно и раздраженно указываю на дверь этому мужчине, он понимает намек и становится спиной ко мне в пространстве полуоткрытой двери, в то время пока я переодеваюсь.

— Хорошо, где он? Показывай. — Он, вероятно, к настоящему моменту уже убил того парня. Я не имею понятия, почему они думают, что я могу остановить его, но все же... Он же сам твердил все это время, как заведенный, что мы должны держаться тихо. Каким образом нам нужно не причинять беспокойства, и теперь он пошел и устроил...

Я останавливаюсь, как вкопанная на месте. Толстый коротышка мексиканец привел меня не к Зету. Он привел меня в сад, который находится перед виллой, где некоторое число девушек из другого дома столпились вокруг и плачут, пока мужчина, стоящий на коленях, пытается делать искусственное дыхание человеку, что лежит на земле. Это девушка. Она одета в белые кроссовки. И обтягивающие синие джинсы, и ее футболка красная. Нет, она совсем не красная. Она белая, но спереди она полностью в крови. Кровь пропитала материал. Парень, который пытается делать искусственное дыхание, останавливается, задыхаясь, одновременно смотря вниз на свои руки, словно совершенно не понимает, что он делает, почему девушка не приходит в себя, когда он нажимает на грудь. Инстинкты незамедлительно срабатывают. Я кидаюсь вперед и отталкиваю парня с дороги, не обращая никакого внимания на удивленные вздохи, которые исходят от наблюдателей, когда он падает на бок. Опускаюсь на колени и хватаю девушку за футболку, приподнимая ее.

Место откуда исходит кровь отчетливо видно. Огнестрельная рана, что располагается под косточками ее бюстгальтера. Я приподнимаю ее, чтобы проверить спину — сквозная ли она. Нет, рана не сквозная. Черт. И она была ранена в самое отвратительное из всех возможных мест. В наши дни пули созданы так, чтобы разрываться внутри человека, разлетаясь на осколки, чтобы причинить как можно больше ущерба органам. И внутренние органы, находящиеся как можно ближе к ране, самые уязвимые и самые важные из них: сердце, легкие.

— Нам нужно занести ее вовнутрь и положить на стол. — Я поднимаю взгляд, натыкаясь на двенадцать напряженных лиц, которые следят за каждым моим движением. Позади всех вижу знакомое лицо: это Майкл. Он теряется в суматохе, когда трое парней, членов той же байкерской банды, что и Кейд, торопятся занести девушку вовнутрь. Я еще даже не убедилась, жива ли девушка; хватаю одну из ее свисающих рук и иду с ними в ногу, когда они заносят ее вовнутрь. Своим указательным и средним пальцами нащупываю пульс, нахожу его, слабый и частый, но все же он есть, и потом...

Сдавленный стон вырывается из моего рта

О, нет. О, нет, нет, нет... Крошечное родимое пятнышко в форме пятиконечной звездочки мне более чем знакомо. Оно отпечаталось в каждом из моих детских воспоминаний. Я видала его тысячи раз прежде. Я узнала бы его, где угодно.

Не смотря в лицо девушки, я уже заранее знаю, что это она.

Я знаю, это Алексис.

Глава 11.

Слоан

Они положили Алексис на массивный кухонный стол, вокруг начали бегать плачущие и кричащие горничные и говорить на испанском. Парень, что чуть раньше применял к ней искусственное дыхание, стоял около стола, готовый вновь начать делать то же самое.

— Свалил на хрен от нее! — Я оттесняю всех людей, которые следуют за нами и отталкиваю прочь парня. — У нее есть пульс, идиот.

— Но она не дышит!

— Она, мать твою, дышит. Просто без сознания, потому что потеряла много крови.

Парень отшатывается, пробегаясь рукой по волосам, размазывая кровь по своему лицу.

— Джейми убьет меня. Джейми прикончит меня, — это все что он говорит снова и снова. И это чертовски раздражает меня.

— Мне нужно... — Черт побери, у меня здесь нет ничего. Я оставила свою медицинскую сумку в доме моих родителей. Я не задумывалась ни на секунду, что мне придется исполнять мои обязанности врача здесь. Если вдуматься в это, то все кажется глупым, но уже ничего не поделаешь.

— Что? Что тебе нужно? — Парень становится мертвенно-бледным, его руки ужасно трясутся. — Скажи мне что, и я принесу это тебе. Давай же! — Он паникует так же, как и я.

— Мне нужен пластиковый пакет, скотч и швейный набор, а также алкоголь, лекарственные средства, горячая вода, полотенца и пинцет. И самый острый нож, который ты только сможешь найти.

— Пошел!

Черт бы побрал, сомнительную хирургию, которую я должна применить на моей потенциально умирающей сестре... Вот во что это превращается. Я стараюсь дышать. Есть причина почему доктора никогда не оперируют своих родных, и мое заходящееся сердце — часть этой причины. Я теряю рассудок. Травматологическая хирургия — это искусство. Не очень многие люди могут заниматься ею, потому что это так же касается и того, чтобы сохранять спокойное выражение лица при невероятном давлении, иметь возможность на корню пресекать хаос, крики и панику, которая творится вокруг тебя. Необходимо, чтобы ваши руки были в спокойном положении на все сто процентов. Прямо сейчас, черт возьми, мои руки трясутся так сильно, что не думаю, что мне удалось бы удержать в них ручку.

— Скажи мне, что произошло. Скажи мне точно, что произошло, чтобы я могла визуально воспроизвести это. — Парень, который был здесь секунду назад, исчез на поиски тех вещей, что я попросила. Другой парень выходит вперед, ему около тридцати, на нем надета обтягивающая футболка и галстук. Его узкие джинсы, которые, как и галстук, смотрятся совершенно не к месту.

— Соф подстрелили, — бормочет он, проводя своими руками по джинсам. Его руки покрыты кровью. И у меня возникает огромное желание впечатать кулак ему в лицо.

— Я и так вижу, что в нее стреляли, ублюдок! Из какого пистолета стреляли? С какого расстояния? С какого угла?

Парень безучастно пялится на меня. На мои вопросы отвечает женщина, высокая блондинка с пронзительными зелеными глазами.

— Мы были на встрече. Она прошла хреново. Случилась полицейская погоня и нам пришлось уносить свои задницы. Соф подстрелили с глока 22 А, сорокового калибра. Выстрел был произведен с двадцати шагов, сбоку, вот так, но чуть с более высокого расстояния. — Она становится слева от меня, поднимая руку так, словно держит пистолет, указывая пальцами на мою грудь.

Так, выстрел был нанесен с расстояния, снизу и справа. Пуля может быть где угодно, могла разорвать любой орган. На меня накатывает чувство отчаянного бессилия. Если бы мы были в больнице, если бы у меня была команда хирургов, если бы у меня была стерильная среда и машины жизнеобеспечения, и время, тогда бы, возможно, мне бы удалось спасти Алексис. В данной ситуации, на кухне без наличия этих вещей...

— Вот, я принес все, о чем ты просила. — Парень возвращается; и он несет все вещи, о которых я говорила, в своих руках. Он опускает их все рядом с Алексис, которая часто и поверхностно дышит, практически незаметно, дыхание участилось с того момента, как мы занесли ее вовнутрь. Тело девушки находится в сильном шоковом состоянии. И если сделаю это, если вскрою ее, я сделаю все в десять раз хуже. Я могу убить ее.

Единственная альтернатива данной ситуации, что могу оставить ее умирать, здесь, на кухонном столе, кажется мне еще более ужасной, чем не попробовать совсем.