Опора (ЛП)

Я обнял Габриэллу и заглянул через плечо, пока она писала смс своей чокнутой подруге Ми.

‒ Хочешь поехать ко мне на работу, когда дети в понедельник пойдут в школу? ‒ спросил я; все трое детей сидели за баром, макая ванильные вафли в теплый ванильный пудинг перед сном. Она отпихнула меня плечом и бросила на меня взгляд. Быстрый взгляд недовольства, который я ясно понял. Ей не понравилась моя идея.

‒ Ни за что. Я встречаюсь с Ми за ланчем, затем поеду за продуктами. Зачем мне приезжать к тебе на работу?

‒ Я хочу к тебе на работу, дядя Пэкстон, ‒ объявил Вандер, поднимая руку в воздух и размахивая ею, чтобы я выбрал его.

‒ Ты едешь в школу, ‒ убедила его Габриэлла, клацая что-то большими пальцами на телефоне.

‒ Можешь приехать, когда я на следующей неделе начну проект у Хэмптонов. Может тетя Гэбби завезет тебя после школы.

‒ И меня, папочка? ‒ спросила Офелия, сделав самое грустное выражение лица. В этом не было необходимости. Я не умел отказывать ей, отказывать кому-либо из них. Это была еще одна новая черта, которая мне нравилась в жене. Девочки стали намного спокойнее, и мне не нужно было больше заниматься их дисциплиной. Слава Богу. Габриэлла была в этом намного лучше меня. Контроль над этим я передал ей в мгновение ока, и мне это нравилось.

‒ Конечно, тоже. Это чуть ниже по улице. Подождите, вот увидите ту гору песка…

Вандер и Фи обсуждали, как будут карабкаться по ней, но Роуэн не была заинтересована. Она ела свой пудинг, слушая их беседу, но никак не отвечая. Уверен, она не присоединится к их игре в огромной куче песка. Несмотря на то, что она не знала свою мать, она была очень похожа на нее. За исключением высокомерия. Она совсем не была заносчивой, как Татьяна, просто изнеженная. Она ненавидела, когда под ногти забивалась грязь, переодевалась, если на одежде появилось хоть малейшее пятнышко, и таким образом избегала веселья, подразумевающего грязь.

‒ О чем она говорит? ‒ спросил я, читая сообщения Ми.

‒ Перестань совать всюду свой нос. Она злится на Ника.

‒ Почему?

Она наградила меня тем же взглядом, только в этот раз откидывая волосы так, что они попали мне в глаза.

‒ Тебя это правда волнует?

‒ Возможно. Что он сделал?

Габриэла опустила свой телефон на столешницу и выскользнула из моих объятий.

‒ Хватит, Фи. Сполосни свою тарелку и иди расчесываться.

Я смотрел им вслед, чувствуя то же пугающее предчувствие, что и несколько дней назад. Что-то было неправильно.

‒ Я покажу мистеру Джею мой волшебный камень, ‒ сказала Роуэн.

Я перевел взгляд с попки Габриэллы на свою дочь.

‒ Да? Вытри рот, Вэн, ‒ сказал я Вандеру, чья верхняя губа была в пудинге, прокомментировав план Роуэн.

Роуэн промокнула уголок своих губ, как леди, а Вандер воспользовался рукавом своей пижамы с трансформерами. Ох, эти мальчишки...

‒ Да, и я буду вести наш класс на линейке в первый день. Так сказал мистер Джей.

‒ Я тоже буду, ‒ решил Вандер.

‒ Вэн, Роу, пойдем. Пора спать, ‒ крикнула Габриэлла строгим голосом из коридора.

‒ Ну спасибо, ребята, ‒ пробормотал я, пока они уходили, вновь обсуждая школу, оставив весь бардак на меня. Роуэн не могла и дня прожить, не разговаривая о школе. Она так ждала этого. Вандер и Фи тоже были рады, но не так сильно, как мой маленький гений.

Когда все трое детей были в кровати, немного успокоившись, Габриэлла пошла наверх принять душ. Я принес Вандеру еще стакан воды, подстриг ноготь на мизинце ноги Офелии и закончил пару дел в кабинете, прежде чем присоединиться к ней.

Габриэлла уже лежала поперек кровати, поверх одеял, с планшетом в руках. Две маленькие ягодицы выглядывали из-под голубой ночной рубашки, но недолго, так как она села, все еще не открывая глаз от планшета. Не знаю, как я не замечал этого раньше. Никогда не видел ее в таком свете, не замечал естественной красоты, сияющей вокруг нее. Она бездумно накручивала мокрые волосы на палец, читая мне. Если я когда-либо в жизни и видел изысканность, так это в этот момент.

Легкая ткань раздувалась на ветру, луна сияла над темным океаном на расстоянии, воздух был теплый и влажный, а снизу раздавалось эхо звука волн. И посреди всего этого сидела моя жена. Ее рубашка спала с правого плеча, ноги она подогнула под себя, накручивая прядь волос на палец. Она была завораживающей, но я никогда не видел этого, по крайней мере до последних нескольких месяцев. Пока она не забыла, кто я. Может дело в жизни с чистого листа, может быть в ее возрасте, зрелости, пробивающей красоту изнутри.

Но как бы я не оправдывал это в своей голове, холодная правда заключалась в том, что я не хотел замечать ее раньше, но замечаю сейчас. Я хотел видеть ее, хотел, чтобы она видела меня, и я боялся потерять это. Вот какие мысли проносились в моей голове, пока я слушай в пол уха ее мягкие слова.

‒ «Вот бы была возможность вернуться домой, чтобы вы узнали его, как знаю его я. Его любящие руки и крепкие объятия. Он бы дарил вам обеим чувство безопасности и умиротворения в душе. Своим прикосновением он убеждал бы, что все хорошо, все под контролем. Он бы гладил ваши волосы, успокаивал вас словами, дарил чувство безопасности, держа в своих объятиях. Вы бы летали, словно ангелы, но он не давал бы вам упасть, вам не нужно было бы беспокоиться. Только не в его объятиях. Если бы это было возможно. Я каждый день мечтаю об этом.» Думаешь, она говорит о нашем отце?

‒ Ты чертовски красива.

Габриэлла улыбнулась и наклонила голову.

‒ Тебе не нужно подмазываться. Я уже планировала разрешить тебе сделать мне куни.

Я улыбнулся и шумно выдохнул. В это я был влюблен, это я не замечал ранее.

‒ Правда?

‒ Ага, ‒ сказала она, откидываясь на спину, снимая трусики и рубашку. Ее руки собрали длинные темные волосы вместе поверх ее головы, а глаза закрылись. ‒ Думаю, я даже была непослушной сегодня.

‒ Правда? ‒ повторил я вопрос, чувствуя резкий рост под спортивными шортами. Я был слишком очарован, чтобы придумать какой-то остроумный ответ. Вот вам и контроль.

‒ Ага.

Габриэлла закрыла глаза, когда я раздвинул ее ноги и провел пальцем по уже влажным половым губам.

‒ Что ты хочешь сказать этим, детка? Думаешь, мне стоит наказать тебя? ‒ спросил я, проникая одним пальцем в ее теплую, влажную киску.

Ее глаза снова открылись, и она начала наблюдать за мной, пока я спускал шорты, беря в руку свой ствол. Я несколько раз провел по нему рукой, выжимая смазку из головки, одновременно массажируя ее набухающий клитор. На это я тоже раньше не обращал внимания. Ее боль должна была приносить удовольствие мне, не ей. Теперь же я больше всего хотел удовлетворить ее. Этого я никогда не мог предвидеть. Даже близко.