История одного кота

– Эй, малыш, держи. Это за наше с тобой здоровье и долгую жизнь, чтобы шерсть не опадала, челюсть крепчала и глаза, как алмаз были, – сказал орангутанг, протягивая ему стакан.

– Ну, шерсть-то точно не выпадет, я же гладкошерстный, мы до самого конца пушистые, – усмехнулся Бар, принимая виски. – А вот за остальное согласен, мудрая моя обезьяна. Дрогнем.

И они разом осушили по двести грамм. Бар почувствовал, как немеют лапы, видимо, Гарри здорово злоупотребил с дозой. Он с трудом раскрыл глаза.

– Господи, ты что опять разбавил-то? Меня лапы почти не слушаются.

– Всё, как в любом приличном месте – это лучший мой рецепт. Можно сказать – реликвия. Только лучшему коту и другу.

– Забыл сказать – полицейскому-детективу.

– Я никогда не любил это добавление. Прежде всего – друг, потом, чёрт с ним, кот! А остальное мне не по душе.

– Ладно, ладно, не бузи. Ты у нас тоже далеко не обезьяний ангел, мой оранжевый бабуин, – Бар поставил стакан на стол и ещё раз посмотрел на Мерси. – Слушай, а у неё есть кто?

– Бар, распутник ты этакий, ты мне с Мериан насрал кучу, а теперь до Мерси добраться решил, она же вообще скунс.

– Подожди, с Мериан я расстался мягко.

– Не знаю, как вы там расстались, но бедная крошка чуть с ума не сошла. А она ж пантера, у неё когти есть. После того, как ты сбежал, она половину стриптизерш чуть глаз не лишила. Еще немного, и я сам бы на шест полез.

– Кстати, хорошая идея. Ты – обезьяна, вы как бы на деревьях лазаете. Я думаю, в этом ты бы дал всем бабам фору, тряхнул, так сказать, стариной.

– Ах ты ж, мохнатая жопа, дай пять! – Гарри протянул свою огромную пятерню.

– Держи, – Бар смачно приложился о его мохнатую лапу.

– Эх, Бар, хороший ты всё-таки коп, – сказал Гарри задумчиво, откинувшись в кресле.

Бар прищурился, он долго ждал, когда старый орангутанг, наконец, согреется для душевного разговора. Раньше он часто ошибался с этой гранью, но теперь, пожалуй, правильно улучил момент.

– Это почему же?

– Ты правильный коп, ты честный коп. Только вот упертый.

– Это ты потому, что я залез не на свою территорию с Шахом? Гарри, они убили котят, потом застрелили копа, как я могу такое оставить? Как это вообще возможно.

– И что? Как будто у нас никого не убивают. Все мы смертны. И копы, и дети. У каждого своя судьба. Только ты этого понять не можешь. Я не пойму: у тебя что-то личное в этом деле? Бар, мальчик, тут слишком серьёзные игроки.

– Ты опять о корпорациях. Что за теневой заговор ты мне впариваешь? Убить детектива – это больше бандитское ремесло, никак не связанное с компаниями по производству лекарств от потенции.

– Ты слишком прямолинейно смотришь. Везде свои интересы, в том числе и у Парацефтикал. Они держат рынок и у них огромные капиталы. Наивно полагать, что у этих ребят лишь белые методы работы.

– Они что-то поставляют, о чём я не знаю?

Глаза старого орангутанга на миг сузились, затем он встряхнул головой и словно бы немного отрезвел, после чего, оторвавшись от спинки кресла, Гарри задумчиво поднял бокал и поднес его к морде Бара.

– А ты действительно умный кот, Бар, только вот не пытайся меня развести по пьяни, правда, это не самая мудрая идея, малыш. Как я уже сказал, есть звери, с которыми лучше тебе не сталкиваться, какой бы крутой одиночка-детектив ты ни был.

Бар вздохнул и тоже поднял стакан.

– Возможно, ты и прав, твое здоровье.

Затем они взяли ещё и ещё по порции виски. Бар уже и не помнил, на какой порции стал мягко отходить в мир потерянной памяти, где переставали существовать преступления, убийства и было лишь одно сплошное забытьё. Но это было совершенно не страшно – в любом случае Гарри не дал бы ему пропасть.

Естественно, следующее утро выдалось крайне болезненным, пусть это и был выходной. Бар с великим трудом открыл глаза. Казалось, что в голове не валерьянка, а расплавленный свинец.

– О-о, как же больно, – буркнул он, разглядывая розовый потолок.

Так, минуту. Розовый потолок. Бар напрягся. Он не помнил, чтобы у него дома был розовый потолок. К слову, он вообще не любил розовый цвет, предпочитая либо белый, либо более мрачный тон, черный или коричневый, но уж никак не розовый. Он повертел головой. Да, он был в гостях у дамы.

Глава пятая

Эротичный скунс

– Ты, видно, давно с Гарри дружишь, – раздался тихий и немного грубый голос. Бар повернул голову и увидел Мерси. Она с интересом разглядывала его, держа в руке кружку с кофе. Затем присела на край кровати и протянула напиток ему.

– Давно, – Бар с благодарностью принял кофе. Он лучше всего спасал от той мешанины, которой баловал Гарри. Ни алкоголь, ни таблетки, ничто так не отпускало, как кофеин.

– Он сказал, что ты крайне опасный тип, так чем же ты так опасен?

– Я не знаю, детка, – сказал Бар и откинулся на подушку. Голова начинала понемногу проходить. – Я, по сути, мягкий и пушистый. Не знаю, чем мог напугать эту большую обезьяну, мне кажется, он просто завидует моей красоте.

– Какой скромный кот, – ласково сказала она и, пододвинувшись к нему, прижалась к его морде.

Бар несколько напрягся и инстинктивно стал принюхиваться, ожидая неприятностей. Он никогда не имел дело со скунсами и уж тем более не спал с ними. Но Мерси оказалась умничкой и лишь улыбнулась, уловив движения его носа.

– Мы все заложники предвзятости, не так ли? – тихо сказал она, опуская глаза.

– Увы, увы, – ответил Бар, чувствуя лишь мягкий аромат лимонного мыла и липовый шампунь. Мерси оказалась крайне щепетильной в вопросах гигиены дамой. И на вид, и на запах придраться к ней было практически невозможно. Бар мысленно поблагодарил себя за пьяную избирательность.

– Ты надолго в притон? – спросил Бар, делая второй глоток кофе.

– Да пока мне всё нравится. Мне сложно найти работу в питьевых заведениях, все почему-то считают, что из-за меня провоняет весь их склад. Или я буду перебивать запахи. Это так нелепо, но я не буду доказывать обратное, у зверей своя голова должна быть на плечах. А ты часто к Гарри заходишь? Я там уже два месяца, а тебя ни разу не видела.

– Мы работаем в несколько диаметрально противоположных сферах. Я – коп, он – держатель притона. Мы не можем при всем желании видеться часто.

– Но вы так знатно надрались, от тебя до сих пор несёт валерьянкой, а я слышала, что она под запретом.

– Насколько я помню, её применяют в медицинских целях, а я в глубокой депрессии, так что мне можно.

– Сегодня ночью я её не заметила, – игриво улыбнулась Мерси и пододвинулась ещё ближе. Бар почувствовал её манящее тепло и пьянящий липовый запах. Странно, он вроде бы спокойно относился к липе.

А потом он позабыл и про липу, и про лимон, в голове была лишь странная спонтанная реакция на прекрасную импульсивную скунсиху, ласково играющую с его шерстью, хвостом и усами.

Через три часа он, наконец, смог встать с кровати и одеться. Мерси в это время снова была в душе, в очередной раз доказывая, что скунсы крайне чистоплотные животные. Он надел часы и посмотрел в большое панорамное окно. За ним располагался большой горячий город, промышленные трубы которого без конца коптили мрачное небо. Всё-таки не так уж и плохо жить в промышленном районе, квартиры здесь были просто огромные.

– Твой пистолет в верхнем ящике тумбочки, я убрала его, на всякий случай, – крикнула Мерси из ванной комнаты.

– Спасибо, детка, – откликнулся Бар, доставая револьвер и убирая его в кобуру. Всё же, она действительно умничка. Он напряг память. Кажется, Сара жила на Хавьен авеню, 10, вроде бы так. Это недалеко отсюда. Пожалуй, от неё и нужно начать поиски безусого кота.

Он быстро оделся и вышел наружу. Задерживаться у дамы после прекрасно проведенной ночи было бы верхом неприличия. Бар вышел на улицу и сразу же увидел на противоположной стороне желтое такси. Пользуясь своей удачей, он поднял руку и в три прыжка оказался возле водителя. Оказалось, радость была преждевременной. За рулем был свин.