Страница 82 из 108
Мать Сергея Сержпинского, Евпраксия Павловна, сидела в своей съёмной квартире, возле тёплой печки и плакала. В комнате стоял полумрак, а в окно стучала первая декабрьская метель. Днём Евпраксия ходила в Даниловский банк, чтобы получить, хранившиеся там, в отдельной ячейке, золотые украшения и серебряные царские монеты, но ей ничего не выдали, а сказали, что все ценности в банке переходят в собственность государства.
«На что я теперь буду жить? – думала она, всхлипывая. – У меня трое детей, их надо кормить, одевать, и Серёже надо посылать деньги на учёбу». Дома у неё оставались только несколько золотых женских украшений и горсть серебряных монет. Это был неприкосновенный запас. Имелась у неё и пачка царских денег, но их уже никто не признавал, а торговцам было запрещено продавать товар за царские деньги, поэтому, они превратились в простую бумагу. На Даниловском рынке, в основном, торговля велась по обмену, товар на товар. Однако, серебро и золото стали цениться ещё выше, чем прежде. На драгоценные металлы можно было купить всё и в большом количестве. Например, недавно Евпраксия на серебряный рубль купила мешок ячневой крупы. Хозяину дома, в котором она снимала квартиру, тоже отдала на полгода вперёд, один рубль серебром. На сегодняшний день таких монет осталось у неё только четырнадцать штук.
Фотография взята из интернета. С тех пор, как умер Николай, многое изменилось и не в лучшую сторону. От происходивших событий у Евпраксии голова шла кругом: главное событие – это отречение царя от престола, затем бездарное временное правительство, и приход к власти в стране большевиков. До сих пор ей не верилось, что былое благополучие осталось в прошлом. Она смолоду была оптимистом, но теперь оказалась на перепутье; многие её знакомые из состоятельных граждан, а так же родственники, не верили в лучшую судьбу для страны и собирались уехать за границу. Она знала иностранные языки и могла бы неплохо прижиться на чужбине. Но пока ещё ей казалось, что всё наладится.
Евпраксия решила сходить завтра к сестре Валентине и посоветоваться с ней, как выйти из создавшегося положения. Последнее время она редко бывала в доме Воденковых, ей были не приятны попытки ухаживания со стороны Григория, и его не двусмысленные намёки. В наступившей разрухе в стране, она уже не надеялась, что Воденковы смогут ей отдать долг тысячу рублей, которые обесценились.
Павлик и Глеб где-то гуляли и, вытерев платком слёзы, Евпраксия спохватилась, что долго нет мальчишек, что уже темнеет и надо идти их искать, звать домой. На тот момент Глебу было семь лет, а Павлику шёл пятнадцатый год.
Одевшись в своё модное зимнее пальто, с воротником из песца, она спустилась по скрипучей лестнице, со второго этажа, и вышла из дома. На улице сгущались сумерки, ветер утих, а выпавший снег, слегка таял. Возле дома гуляли соседские ребятишки, и Евпраксия спросила девочку лет двенадцати:
- Ниночка, ты не видела моих сыновей, Павлика и Глеба?
- Они на станцию ушли, - махнула рукой в ту сторону девочка, и Евпраксия пошла к железнодорожному вокзалу, который находился близко от дома. Там всегда было скопление народа, и она увидела Павлика, среди группы мальчишек, игравших в снежки рядом с перроном.
- Павлик! Где Глеб? – крикнула она издалека.
Павлик повертел головой и указал на товарный вагон, стоявший на третьей железнодорожной линии. Там Глеб бегал с мальчишками, по тамбуру, некоторые из мальчишек лазали под вагонами. На перроне, слегка засыпанном снегом, толпились люди с мешками и чемоданами, ожидавшие пассажирского поезда. Последнее время в поездах появилось много мешочников, которые возили разные товары для обмена или продажи. Среди этого народа вертелись подозрительные типы, наверняка, воры и мошенники.
Подойдя к Павлику, Евпраксия строго сказала:
- Иди за Глебом и веди его скорей сюда. Я же запретила вам ходить на вокзал, а вы не послушались!
Когда Павлик привёл Глеба, мать продолжала ворчать:
- Почему вы такие не послушные? Я каждый раз вам говорю, что сюда ходить нельзя, вас может поезд задавить и людей нехороших тут много. Вот недавно, пропал соседский мальчик Вова Коновалов. Его последний раз видели на вокзале. Может, его насильно увезли бандиты или убили. Родители уже месяц найти его не могут.
Когда Сержпинские пришли домой, стало совсем темно и пришлось зажигать свечку. Электричество уже второй месяц давали редко, не было дров на электростанции. Сыновья очень проголодались, о чём сразу сообщили маме. Она достала с печной плиты картофельный суп, ячневую кашу и поставила на стол.
- Кушайте сначала суп, а потом положу вам кашу, - сказала она, наливая суп в тарелки.
- А ты почему себе не накладываешь супу? – спросил маму Павлик.
- Я пока не хочу, недавно ела, - ответила она. Мать решила накормить сыновей досыта, а если что-то останется, то поест и сама.
После ужина, пока не прогорела свечка, Павлик сел ближе к свету с книжкой. Глеб любил слушать, как брат читает вслух и устроился рядом на стуле. Глеб уже и сам хорошо читал, несмотря на свой возраст, но детская книга в доме имелась только в одном экземпляре. Павлик читал рассказы Чехова, но свеча быстро прогорела, и до конца книжку дочитать не удалось.