Страница 100 из 108
Домой Сергей пришёл без винтовки, её он оставил в городской управе, не захотел с собой таскать. Евпраксия расцеловала сына и от радости прослезилась. Братья, Павлик и Глебчик, тоже радостно суетились около брата. Всем не терпелось узнать новости.
- Тебя домой отпустили совсем? – с тревогой в глазах спросила мать.
- Да, я даже на работу устроился, вот, посмотри, - протянул он матери приказ о приёме на работу.
Она взяла бумажку:
- У новой власти и печать старая с двуглавым орлом, - сказала она, разглядывая документ, - а уж подпись корявая, не то, что у Москотильникова.
- Давай, садись, покушай, - указала Евпраксия на обеденный стол, - я сейчас супу тебе налью. Пока Серёжа ел, мать, и братья наперебой расспрашивали о событиях в Ярославле. Он рассказал им всё, что знал и просил никому не говорить, ведь это может вызвать панику в Данилове.
- Серёжа, расскажи, как ты воевал? Было страшно? – с интересом спрашивали братишки.
- Я только снаряды к пушкам подтаскивал, - неохотно ответил он.
- А пули до тебя долетали?
- С того берега, из Ярославля, в нас стреляли пулемёты, - рассказывал Серёжа,- но пули до нас долетали ослабленные. Мне на плечо упала горячая пуля, не причинив вреда. Она сразу упала с моего плеча на землю, я поднял её и обжёгся. А вот, Серёга Воденков, по- настоящему воевал. Он участвовал в штурме моста, но остался жив.
Про Серёжу Воденкова, что он жив, решили сегодня же рассказать Валентине и Григорию. Родители очень переживали за своего сына.
- Вчера ко мне приходила твоя двоюродная сестра Томилова Танечка, - сообщила мать. – Танечка приехала из Ярославля в тот же день, как началось там восстание. На поезд её не пустили, и она приехала с извозчиком. Муж Дмитрий остался в Ярославле, он ведь офицер и служит в Ярославском воинском гарнизоне.
Сергей поел и, отодвинув тарелку, поблагодарил мать.
- Спасибо, мама, очень вкусный суп. Интересно, что с Дмитрием стало? – задумчиво произнёс Сергей. – Возможно, он тоже воюет. Но на чьей стороне, это не известно.
Евпраксия, после того, как Сына насильно вовлекли в вооружённый конфликт, возненавидела большевиков, поэтому предположила:
- Я, думаю, что он против большевиков, он же дворянин. Его дедушка крупный землевладелец, помещик. А помещиков большевики сейчас очень обижают. Его отца, Свешникова Геннадия Ивановича, тоже недавно сняли с должности помощника начальника почты. За что ему любить большевиков?
Павлик и Глебушка внимательно слушали этот разговор. Павлик последнее время стал серьёзным и заметно повзрослел.
- Наш Серёжа тоже из дворян, - заметил он, - но его заставили воевать на стороне большевиков, так что всё зависит от обстоятельств.
Свою трудовую деятельность Сергей Сержпинский начал с должности охранника Даниловской городской управы. Кроме него было ещё семь человек, плохо вооружённых охранников из числа местных жителей. Возле здания и на торговой площади постоянно дежурили милиционеры и днём и ночью. Все руководящие работники так же имели при себе оружие. Дежурил Сергей, в основном, по ночам в кабинете Шишерина и во время дежурства читал приходящую почту. Таким образом, он оказывал большую помощь своему малограмотному начальнику, который плохо читал и писал. Утром, когда Шишерин приходил на работу, Сергей рассказывал ему о содержании писем, распоряжений вышестоящих органов и прочих приходящих документов. Ночью он успевал выспаться на кожаном диване, стоящем в кабинете.
Прошло больше трёх недель, и рано утром в квартиру Сержпинских тихонько постучали. Серёжа ещё так рано не приходил с работы, дети спали, и Евпраксия спросила: «Кто там?» За дверями она едва расслышала голос Дмитрия Свешникова: «Тётя Планя, это я, Дмитрий». Она открыла дверь и ахнула: перед ней стоял голый по пояс, в одних трусах тот самый Дмитрий Свешников, о котором часто вспоминали. Он был не бритый, грязный и очень уставший, едва стоял на ногах.
- Проходи, - впустила она гостя. - Что случилось? Почему ты в таком виде?
- Расскажу потом, я очень устал. Я сбежал от большевиков из Ярославля, наше восстание разгромили, - сказал он, усевшись на ближайший стул.
На его худом теле выступали рёбра, а из грязных ног сочилась кровь.
- Отчего кровь? Ты ранен? – забеспокоилась Евпраксия. – Тебе надо помыть ноги, я сейчас согрею воды и налью в тазик.
- Нет, я не ранен, - успокоил её Дмитрий, - это пустяковые царапины от того, что я шёл ночью босиком по лесу и задел за сучок. Возьмите, тётя Планя, вот это, - подал он удостоверение.
- Я нашёл у убитого солдата. Может, пригодится.
Евпраксия убрала удостоверение, затем нагрела в кастрюльке воды на керосинке, и принесла гостю таз с тёплой водой.
- Давай мой ноги, - сказала она – а потом я ещё воды нагрею, и ты сам помоешься. Хотя было очень рано, солнце только выходило из-за горизонта, дети тоже проснулись, услышав в комнате разговоры и плеск воды. Павлик и Глеб вышли из другой комнаты, полусонные и стали здороваться с Дмитрием. Обнаружив, что в вёдрах больше нет воды, мать послала Павлика на колодец.