Страница 18 из 48
Я увидел подходящего к дому отца, и так как бабочка была уже далеко, прошмыгнул через ворота и догнал его у двери. Мы вошли внутрь и приступили к стандартной процедуре строгой изоляции, готовясь к передаче. Заблокировать дверь. Затемнить окна. Активировать тревожные датчики.
Наконец мы оттащили в сторону диван в гостиной, открыли люк и спустились в секретную комнату под полом. Отец зажег светильники и, поспешив к куче оборудования у боковой стены, дернул главный рычаг, включая все.
– Так что случилось? – спросил я.
– Нет времени объяснять. Нужно побыстрее распространить новости, пока военные не очухались и не перекрыли нам кислород. Услышишь подробности в процессе.
– Но ты говорил, что этот выпуск буду вести я!
– Ну, сегодня нельзя. Это же экстренная ретрансляция. Будешь вести следующий.
Я злобно уставился на отца:
– Все как всегда! Ты постоянно обещаешь, что я смогу вести передачу, но каждый раз находится причина для переноса.
– Клянусь, следующий эфир твой. А теперь выпусти видеожуков.
– Ты и в прошлый раз клялся! – Я достал и активировал видеожуков. – И в позапрошлый. И все время одно и то же: ты вещаешь, а я вожусь с жуками.
– Дело не в жажде славы, – заявил папаша, – а в том, чтобы нести правду в массы. Говорить о том, о чем боятся заикнуться крупные новостные каналы. Сообщать истину, скрытую под тонной лжи Парламента Планет и армии.
Я послал видеожуков в дальний угол комнаты и начал запись:
– Не понимаю, почему сегодня нести правду в массы не могу я.
Отец надел маску и занял место перед огромной надписью на стене: «Правда против угнетения». По мне, так для антиправительственного канала название скучновато. У остальных десяти каналов в нашей подпольной сети куда интереснее, но папаша вечно игнорирует мои предложения. И никогда не дает мне вести эфир. Никогда не…
– Крат, очнись! Не видишь, что ли? Я готов вещать.
Я со вздохом шагнул к верстаку с оборудованием:
– Эфир через три, две, одну… – И нажал красную кнопку.
– В эфире «Правда против угнетения», – начал отец. – Канал, который несет вам истину супротив официальной пропагандистской лжи. Это специальный выпуск в дополнение к нашим еженедельным блокам новостей. Не забывайте подписываться на наш канал, дабы не пропустить ни одну из таких важных экстренных трансляций.
Я нахмурился. Только уже подписанные на нас зрители это увидят, и напоминать им подписаться как-то…
– Сегодня мы ретранслируем чрезвычайные известия от канала нашей подпольной сети в секторе Дельта. Наши коллеги сообщают о грандиозном провале военных, что покрывался целых три десятилетия. Один из миров в Эпсилоне был очищен командой неопланетников, признан безопасным и перешел в фазу Колониальной десятилетки. Тысячи доверчивых колонистов спрорталились туда, только чтобы отныне все их дети рождались инвалидами, чья иммунная система позволяет им выжить лишь на Земле.
Я потрясенно уставился на отца. Теперь понятно, почему сеть призвала срочно распространить эту историю. Военные действительно лажанули. И они явно попытались бы быстро все прикрыть, пока слово не разлетелось.
– Но самое страшное, – продолжал отец, – что армия отказалась признать свою неудачу. И в порыве преступной безответственности открыла планету Миранда для полной колонизации.
Потрясение сменилось полным шоком. Новость просто бомба!
Папа театрально взмахнул рукой:
– Тридцать лет военные хранили эту тайну. Тридцать лет каждого рожденного на Миранде малыша отпорталивали на Землю ради спасения жизни. Тридцать лет родители с Миранды оплакивали своих потерянных детей. Тридцать лет армия заставляла этих людей страдать молча и…
Вдруг что-то пронзительно запищало. Я в недоумении уставился на потолок и только потом сообразил, что это сработал один из датчиков наружной сигнализации. Отец умолк, легонько покачал головой и ударил по черной кнопке, обрывая сирену. А когда заговорил снова, его голос звучал еще драматичнее:
– В эфире «Правда против угнетения». У нас облава! Облава! Немедленно переходим в режим тишины.
Я так увлекся, пялясь на него, что даже не додумался отключить трансляцию, пока отец не указал на красную кнопку. Но вообще мы ежемесячно отрабатывали действия при облаве, и дальше я на автомате убрал видеожуков и отрубил все оборудование. Отец тем временем открыл потайную армированную дверь в убежище, жестом подозвал меня, и мы оба втиснулись внутрь.
Папа уже закрывал дверь, когда его глядильник оповестил о вторжении в дом. До сих пор я надеялся, что тревога ложная, но если сработала внутренняя сигналка, значит, к нам проникли. На самом деле! Вооруженные военные обыскивали наш дом. И меня либо застрелят, либо запрут в какой-нибудь военной тюряге до конца дней.
Ядрить! Может, папаша и готов отдать жизнь за распространение истины, но я-то нет!
Он закрыл дверь, и мы очутились в полной темноте. Несколько минут слышалось лишь наше дыхание, затем глядильник отца вновь звякнул, предупреждая о том, что кто-то открыл люк. Военные уже в нашей подпольной рубке, и разделяет нас только дверь убежища.
Это несправедливо… Мало того, что я умру, так еще и не сделав ни одного выпуска!
А через еще пять минут тишины мой глядильник разродился воплями Зена Аррата. Я нервно подскочил, ударился головой о низкий потолок и в панике застучал по экрану. Но из-за желания заткнуть Аррата поспешил, случайно нажал «ответить», и раздался мрачный женский голос:
– Крат, полагаю, ты в этом смехотворном бункере вместе с отцом. Он блокирует все мои звонки, так что можешь передать ему: от меня не спрятаться. Я прямо за дверью и не уйду, пока он не выйдет и не поговорит со мной!
Я еще не решил, стоит ли чувствовать облегчение или ужасаться пуще прежнего. В нашу рубку проникли вовсе не военные. А моя тетя Галина!
Отец застонал, протиснулся мимо меня и открыл дверь. Под ледяным взглядом тети Галины мы выбрались из убежища. Папа в ответ сердито зыркнул на нее, поправляя одежду:
– На кой ты ворвалась в мой дом и как обошла систему безопасности?
– Дом не твой, а мой. И я воспользовалась хозяйским мастер-кодом, чтобы все отключить.
– Может, технически дом и твой, но я его арендую. И имею законное право на частную жизнь. Так что нечего тут шататься без моего разрешения!
Тетя Галина одарила отца испепеляющим взглядом:
– Ты б имел право на частную жизни, если бы платил за аренду, но ты не платишь, а предпочитаешь тратить деньги на незаконную перепланировку моей собственности ради твоего дурацкого канала «Правда против ожирения».
– Против угнетения, – поправил папа, – и он не дурацкий. Мы служим обществу, рассказывая правду, скрытую за ложью чиновников. А ты своим приходом прервала экстренный выпуск. Мы должны рассказать человечеству о Миранде!
– Кто такая Миранда? – не поняла тетя.
Отец вздохнул:
– Миранда не человек. Это планета в Эпсилоне. Военные облажались выбрав ее для колонизации. И теперь там нет детей, потому что каждый рождается обезьяньим выродком!
Тетушка неодобрительно поморщилась:
– Если ты имеешь в виду инвалидов, то так и говори. Я очень не люблю, когда к ним применяют подобные оскорбительные словечки. Эти люди всего-то родились с дефектом иммунной системы.
– Да какая разница, как их называть, они же все равно не услышат, потому что не могут покинуть Землю. И вообще, они ж не люди.
– Такие же люди, как мы, – отрезала тетя Галина. – На самом деле я уверена, что любой инвалид – больше человек, чем ты.
Папаша выпучил глаза:
– Да ты…
Но тетушка продолжала, заглушая его голос своим:
– А ты сейчас распространяешь очередной дикий слух. Есть несколько весьма уважаемых новостных каналов, что рискуют освещать подлинные истории, по-настоящему интересные публике. И твой канал никогда не добьется такого же уважения зрителей, пока ты не начнешь проверять факты, прежде чем нести их в массы.
– Это не дикий слух, – упорствовал отец.