Хищники

«А что и как мог спрятать в своем доме Осетров, что пролило бы свет на убийство?» – думала Дагурова. Она еще и еще раз тщательно осматривала, проверяла жилище лесника, его вещи, но, увы, ничего интересного, помимо дневника, обнаружить не удалось. Может быть, потому, что она действительно еще мало знает об Осетрове? Мария Акимовна говорила: «Обыск тогда эффективен, когда хорошо знаешь особенности обыскиваемого».

Глава 8

Судебный медик Иван Иванович Кабашкин вернулся в заповедник под вечер. Со своим делом он уже справился – заключение о результатах вскрытия трупа Авдонина было закончено и подписано. До Турунгайша его подбросили на машине райбольницы, а в академгородок проводил сам Гай. По дороге Кабашкин интересовался у Федора Лукича, как нынче с грибами.

– Для осенних, благородных, еще рановато, но бабы носят…

У Веселых был заспанный вид. А у заспанного человека всегда какое-то подавленное настроение.

– Артем Корнеевич, – обратился к нему Иван Иванович, – а не сходить ли нам завтра по грибы?

– Мы же хотели лететь домой, – без всякого энтузиазма произнес эксперт-криминалист.

– Вертолет будет только вечером… Ну, решайтесь, – настаивал Кабашкин, стараясь расшевелить Артема Корнеевича.

– Можно, – подумав, ответил тот.

Гаю что-то хотелось спросить, может быть, узнать. Это чувствовалось по особому выражению глаз. Федор Лукич переминался с ноги на ногу. Но все же не решился.

– Жильем довольны? – только и задал он вопрос.

– Нормально, – пробасил Веселых.

– Рай! – откликнулся Кабашкин. – Недельку бы с удовольствием тут провел…

– За чем же дело стало? Берите отпуск, приезжайте. Устроим…

– Не волен, – с притворной грустью развел руками Иван Иванович. – Моя благоверная жить не может без моря… Раз в году обязательно подавай ей черноморский пляж, шторм не более чем в один балл… А так как на нашей бренной матушке-земле вновь воцарился матриархат…

– Что-то не замечал, – буркнул эксперт-криминалист. Кажется, болтовня медика его несколько раздражала.

– Точно, – засмеялся Кабашкин. – Окончательно и бесповоротно… Да это вам любой социолог подтвердит. – Иван Иванович, довольный, оглядел присутствующих, наслаждаясь произведенным эффектом, и вдруг без всякого перехода предложил: – По-моему, самое время поужинать… Федор Лукич, посидите с нами. Отдохните от трудов праведных, а?

– Спасибо, – благодарно ответил Гай. – С радостью бы…

– Вот и отлично! – загорелся Кабашкин.

– Но… – виновато произнес Гай. – Я дочь собираю. Завтра ей в Москву… С вами полетит на вертолете…

– Тогда другое дело. Неволить не имеем права…

– Да, вам молоко не приносили? – спросил Гай.

Кабашкин посмотрел на Веселых. Тот отрицательно покачал головой.

– Принесут, – пообещал директор и, пожелав приятного аппетита, вышел.

– Симпатичный мужик, – сказал Иван Иванович. И захлопотал, что-то напевая и гремя посудой.

Когда приступили к еде, раздался стук во входную дверь. Пришла уставшая Дагурова. Кабашкин тут же усадил следователя за стол.

И впервые за сутки Ольга Арчиловна почувствовала, как голодна. На этот раз она с удовольствием проглотила и рыбные консервы, и горох с кусками сала, предложенные медиком.

После ужина разговор незаметно перешел на дело.

– Кратко, но исчерпывающе, – сказала Дагурова, прочтя внимательно заключение судебно-медицинской экспертизы.

– Краткость – сестра таланта, – улыбнулся Иван Иванович.

– Значит, время смерти Авдонина вы указываете такое же, как его зафиксировала жена Резвых, – констатировала Ольга Арчиловна.

– Совершенно верно, – подтвердил Кабашкин. – В начале десятого вечера.

– Понимаете, что меня смущает… – Ольга Арчиловна обращалась одновременно к обоим собеседникам. – Почему пуля из ружья Осетрова попала Авдонину не в лоб, а чуть выше левого уха? Осетров показал при выходе на место происшествия, что они стояли друг против друга. – Она повернулась к Веселых: – Как это с точки зрения баллистики?

Артем Корнеевич со свойственной ему неторопливостью подумал, разгладил усы.

– А почему Авдонин должен был во время выстрела Осетрова смотреть прямо на него? Расстояние – тридцать метров. Сумерки. Авдонин мог в этот момент слегка повернуться, инстинктивно, в порядке самозащиты…

– Второе, – продолжала Дагурова. – Входное пулевое отверстие находится над левым ухом, а выходное – чуть ниже правого…

Ольга Арчиловна вопросительно посмотрела на Кабашкина, потом на Веселых, ожидая их пояснений.

– Рикошет, – первым ответил медик.

– Тоже вполне допустимо, – кивнул Артем Корнеевич. – Пуля двигалась под углом к кости. И, войдя в череп, изменила направление…

– Случается, значит? – спросила Дагурова.

– Ольга Арчиловна, случается такое, что вы даже представить себе не можете, – сказал Веселых. – Может произойти такой рикошет, предвидеть и рассчитать который не может даже ЭВМ… Например, круглая калиберная пуля. Охотники применяют… Бывает, ранит самого стрелявшего.

– Как это? – удивилась Ольга Арчиловна.

– О, это коварная пуля! При стрельбе она множественно отражается от окружающих предметов – камней, стволов деревьев, особенно мерзлых, зимой, и возвращается к охотнику.

– Представляю, – покачала головой Ольга Арчиловна. – Встретиться с таким случаем… Не завидую тому следователю.

– Голову сломать можно, это верно, – согласился эксперт-криминалист.

Как только речь коснулась его кровного дела, он оживился. Это заметили и Дагурова, и Кабашкин.

– Артем Корнеевич, а все-таки хотелось бы найти пулю, поразившую Авдонина. И приобщить как вещественное доказательство.

– Я же вам говорил, – поморщился Веселых.

– Помню. Вам одному трудно. Вот поэтому я и попросила начальника райотдела прислать людей завтра, – сказала следователь. – Обещал прямо с утра. Дружинников, активистов из общества охотников…

– Будут люди – сделаю все возможное, – коротко сказал Веселых.

Кабашкин усмехнулся.

– Ну, Артем Корнеевич, что я вам толковал? Ольга Арчиловна всегда найдет работу.

– Я не против, – пробурчал Веселых. – Дело есть дело.

Вспомнив об особенностях экспансивных пуль, находящихся в патронах осетровского карабина, следователь решила уточнить у судебного медика: обнаружены ли на голове убитого те самые частицы оболочки, о которых ей говорил криминалист?

Кабашкин подтвердил наличие металлических частиц на голове Авдонина, показал то место в акте, где это зафиксировано, но тут же обратил внимание следователя на то, что эти частицы нуждаются в дополнительном исследовании не медиками, а специалистами иного профиля.

Перед тем как разойтись по своим комнатам, Ольга Арчиловна решила поделиться соображениями насчет эха. И вообще о том, в каком психическом состоянии находился Осетров, который перед этим не спал сутки да еще в предыдущую ночь употреблял спиртное. Могло ли это повлиять на него?

– Мне трудно что-либо сказать, – признался Иван Иванович.

– Так вы же медик, – возразила Дагурова.

– Что касается бренного тела, без души, тут я, с вашего позволения, кое-что смекаю. А область отклонений психики, всякие там навязчивые идеи… Это надо обращаться к специалисту. – Он задумался. – Чуть не забыл! В Шамаюне практикует отличный врач-психиатр. Уверен, это то, что вам нужно. Ее даже в области хорошо знают. Правда, поговаривают, она сама немножечко того… – Кабашкин покрутил пальцем возле виска.

– Как фамилия? – спросила следователь.

– Мозговая… Психоневрологическая больница…

– И фамилия соответствует специальности, – сказал Веселых.

– А если она действительно с приветом, не обращайте внимания. – Иван Иванович пожал плечами. – Может, права пословица: с кем поведешься…

– Так уж и права, – возразила Дагурова. – Выходит, следователи тоже?.. Раз имеют дело с преступниками…

– А егеря-браконьеры? Что, не бывает? – в свою очередь спросил Иван Иванович. И сам ответил: – Увы, случается…