Коммуналка

От стресса, видимо, Ирочка умудрилась не проспать, перехватила на бегу пару пирожков у бабы Маши, запила холодным чаем и убежала в институт. Ей даже коллоквиум удалось сдать, пусть не блестяще, но хоть краснеть не пришлось, повезло…

5 октября

Боже мой, ну и денек! Это просто сойти с ума! Мне это кажется просто нереальным! Как будто кино посмотрела, даже не верится. Я нашла в комнате еще одну дверь! В шкафу! Просто кино какое-то. У шкафа, оказывается, просто нет задней стенки, и потому его прибили к стене. А может, специально шкаф сделали, чтобы дверь спрятать.

Вот уж чего не ожидала. Теперь я все думаю про эту дверь… Она хоть и закрыта на ключ, но мне как-то боязно: вдруг кто-то войдет оттуда. Может, ее обратно кирпичом заложить? Но интересно же! Там как-то странно, как будто город другой. Эх, жаль Сашка дома остался, мы бы с ним туда сходили, он любит такие штуки. Может, та сторона северная, поэтому там холоднее и снег?

Но ничего, главное, из шкафа не дует.

Вернувшись вечером, девушка отчиталась суровой Сталиванне, варившей на этот раз сардельки с картошкой, об успехах в учебе, удостоилась похвалы и означенной сардельки с пюре, которое Ирочка не любила, но самой готовить было лень, да и нечего. Поэтому нос она не воротила, быстро слопала что дали, поблагодарила, вымыла всю посуду и убежала к себе.

Там она с опаской подошла к шкафу и прислушалась. Внутри было тихо. Тогда Ирочка рискнула открыть дверцы. Белая дверь была на месте, из-под нее не дуло, хотя вчера, помнила девушка, ветер был просто страшный!

Ее так и подмывало пойти проверить, что там, за дверью, но… зимней одежды у нее не было, не успела еще привезти из дома: тут-то держать весь гардероб сразу было просто негде. Ну ладно… Джинсы, ботинки, свитер, пальто… Сверху бы еще что накинуть… Тут ее осенило, и она метнулась к Анне Феодосьевне: видела у той огромную вязаную шаль, которую и выпросила под предлогом того, что в окно дует, прямо в спину, а заклеивать окна на ночь глядя не станешь ведь, а ей еще заниматься полночи… Старушка покивала и шаль одолжила.

Размером та была с хороший плед, так что Ирочка замоталась в нее с головой, достала ключ, отперла дверь и выглянула наружу. Все то же самое: темень и снег. Где-то лает собака, для разнообразия тускло светится одно окошко вдалеке.

Ирочка выдохнула и шагнула на снег. Правда, вовремя спохватилась и подперла дверь кирпичом, а то вот так захлопнется, и что делать?

Она спустилась с крыльца и сразу же утонула в снегу почти по колено. Снег здесь никто не убирал, единственное, что позволяло двигаться почти без помех, была колея, оставленная телегой, точнее телегами. Пахло снегом, дымом, навозом и еще чем-то кислым. Она пошла вдоль улицы, разглядывая дома. К ее некоторому разочарованию, это был все тот же город, в котором она жила, только беднее, неухоженнее, провинциальнее. Деревья были все вырублены. Ирочка узнала дом на параллельной улице – под карнизами там примостились классически правильные лица с открытыми ртами и трагическими глазами, в завитках акантов. Окна в доме были закрыты ставнями, а ведь она никаких ставень раньше не замечала, вот невнимательная! Дальше, через три дома, стоял кирпичный лабаз, и вот там-то кто-то точно был, стоял, курил у дверей. До нее донесся грубый запах табака. Ирочка прижалась к углу, опасаясь подойти к незнакомцу: ночь (почему здесь все время ночь, хотелось бы знать), никого нет, милиции не видно, убежать некуда. А вдруг маньяк или вообще грабитель?

Между тем маньяк-грабитель никуда не спешил, стоял, курил. Ирочка высунулась из-за угла и увидела, что он поправил на плече винтовку. «Да это охотник!» – радостно подумала она. Как она сразу не догадалась! Кем же еще мог быть человек в полушубке, с винтовкой, курящий – Ирочка вспомнила слово – махорку, как не охотником. Наверное, поджидает товарищей. Она совсем было уже собралась выйти и окликнуть мужчину, но как-то стушевалась. И что она спросит? Здрасте, куда я попала? Он точно примет ее за ненормальную, особенно когда шаль увидит.

Она обдумывала, куда ей пойти – конечно, когда охотник встретится с приятелями и уйдет от лабаза. Может, стоит направиться в другую сторону? Там в ее городе был сквер, а сейчас здесь вместо сквера торчали круглые купола с плывущим над ними крестом.

Мужчина с ружьем доверия как-то не внушал, и Ирочка решила, что возле церкви будет спокойнее. Там всегда много людей, бабушки всякие, их можно расспросить потихоньку…

До церкви она дошла достаточно быстро, хотя и спотыкалась поминутно: что ж такое, тут под снегом сплошные колдобины, будто асфальт еще не положили!

Тут Ирочка сообразила, что совсем рядом с ее домом автобусная остановка, а здесь ее не было. Там вообще ничего не было. И на месте школы – пустырь.

Да и церковь ее не порадовала: она стояла пустая, темная, с заколоченными дверьми, никаких словоохотливых бабушек, только еще один дяденька в полушубке и с ружьем, будто брат-близнец первого!

– Чего встала? – спросил он. – А ну, иди отседа! Неча таращиться…

Ирочка ойкнула и опрометью бросилась назад. Куда же это она попала? Ведь улица знакомая, дома тоже, только где таблички с номерами? Куда подевался минимаркет на углу? И почему мост через речку выглядит каким-то… гм… слегка обрушившимся и… деревянным? Сейчас ведь это любимое место молодоженов, все перила увешаны замками с именами!

Набрав полные ботинки снега, она снова добрела до дома с масками. Теперь он казался ей чуть ли не родным. Человек с ружьем у лабаза куда-то делся, наверное, дождался приятелей и ушел, и Ирочка храбро двинулась вперед. Тем более что ветер очистил небо, и на него выплыла слегка обкусанная с одного бока луна. Ирочка только удивилась тому, насколько лучше стало видно. В этом лунном мрачноватом свете вдаль уходила кривоватая улица, через десяток домов загибавшаяся влево. Никто никуда не шел, даже светившееся одинокое окошко погасло. Зато стали видны следы. Особенно натоптано и намусорено шелухой от семечек было у лабаза, куда она рискнула дойти. Внезапно она услышала скрип снега под чьими-то ногами. Ноги эти, судя по звуку, быстро бежали, причем в ее сторону. Ирочка, не раздумывая, шмыгнула в узкую щель между лабазом и сараем. Теперь она уже слышала и тяжелое, рваное дыхание незнакомца. Она вытянула шею и увидела, как из-за поворота улицы бежит какая-то фигура, путаясь в полах длинного пальто. Незнакомец, а Ирочка чутьем поняла, что это мужчина, то и дело оглядывался, и она поняла, что за ним кто-то гонится. Наверное, бежит к церкви, почему-то подумала она.

Он несколько раз спотыкался, потом упал, с трудом поднялся и снова побежал, но поодаль уже слышались командные окрики: "Стой, стой, кому говорят!", а еще – сухие щелчки выстрелов.

Ирочке стало холодно даже в пальто и шали. Она вспомнила, где видела такое. В кино про войну. Или про революцию. Неважно, шпиона там ловили или революционера, показывали именно вот так: пустынная, едва освещенная улица, бегущий и падающий человек, крики жандармов (или полицаев), иногда еще лай собак и выстрелы в воздух.

– Эй! – окликнула она шепотом, набралась храбрости и повторила погромче: – Эй! Иди сюда!

Беглец встрепенулся, посмотрел по сторонам, заметил, видимо, как Ирочка машет ему рукой из своего убежища, и подошел поближе.

– Это за тобой? – спросила она.

Он кивнул. В темноте лица было не разглядеть, Ирочка поняла только, что на нем фуражка, а пальто – не пальто, а шинель.

– А почему? Ой, некогда, – спохватилась она, сообразив, что голоса слышны уже рядом. – Пойдем!

– Куда?! – подал голос незнакомец, но дал увлечь себя к спасительной двери.

Ирочка впихнула его в комнату, прижала палец к губам и ногой выбила кирпич. Дверь захлопнулась, а за ней и створки шкафа…

Она торопливо повернула ключ в замке и, схватив холодную руку незнакомца, вывела его из шкафа.