Солнечная воительница

– Ты не против, если я поношу щенка еще немного? – спросила Изабель Розу. – Я пойду рядом с тобой и О’Брайеном, если можно.

Роза кивнула.

– Почему бы и нет. Только покажи его сперва Фале, чтобы она знала, что он в безопасности.

– Конечно, – отозвалась Изабель и, осторожно поддерживая щенка, опустилась на корточки и робко обратилась к терьерихе:

– Здравствуй, матушка. Я бы хотела понести твоего щенка. Даю слово, я буду осторожна.

Она вытянула щенка на руках, чтобы Фала могла его обнюхать. Та немедленно это сделала, а потом, к удивлению Зоры, обнюхала и Изабель. Изабель замерла – кажется, она даже перестала дышать. Затем черная терьериха лизнула Изабель руку, тявкнула и потрусила к Розе.

– Я справилась? – спросила Изабель.

Роза улыбнулась.

– Да. Фала доверила тебе своего щенка.

– Я не подведу! Обещаю, со мной он будет в безопасности.

– Я помогу Саре и Лидии подняться, – сказала Зора и обратилась к одной из пожилых женщин, которая должна была знать дорогу к родильной норе. – Янкита, веди нас, пожалуйста.

Янкита почтительно поклонилась Зоре. Женщина двигалась с трудом – как и многие из них. Несколько человек непрерывно кашляли, и Зора, кажется, в тысячный раз за этот день пожалела, что с ними нет Мари. Мари бы поняла, почему они кашляют: из-за того ли, что их иммунная система надорвалась, как у Зоры, и они заболели, или из-за того, что дым повредил им легкие. А может, они кашляют, потом что слишком долго пробыли в Канале и теперь рискуют заработать пневмонию?

Стараясь сохранять спокойное выражение лица, Зора помогла девушкам подняться. Сестры были слабы, и состояние их неуклонно ухудшалось. Ожоги Лидии были серьезны – даже хуже, чем раны на спине Розы. Зора, не скупясь, смазала гелем алоэ уродливые сочащиеся волдыри, но больше она ничего сделать не могла – сперва нужно было добраться до норы. Второй сестре, Саре, нужно было наложить шину; кроме того, ей требовалось болеутоляющее средство и хороший долгий сон.

«Нам всем нужен хороший долгий сон», – подумала Зора и отвернулась в приступе кашля, одновременно почесывая локоть. Она вытерла рот и окинула взглядом их разношерстную компанию. Два других Псобрата, Шена и О’Брайен, отделались мелкими травмами. Но ведь они Псобратья и скоро они узнают, где расположена родильная нора Клана плетельщиков. Мари, о чем ты думала, когда позволила им пойти с нами? Зора вздохнула. Она знала, о чем думала Мари. Она была целительницей, как и ее мать. Потребность помогать была у Мари в крови.

– Дальше поведу я. Спасибо, Янкита, – Зора коснулась руки женщины, и та отошла к остальным. Зора обернулась, прокашлялась и повысила голос, чтобы ее слышали все. – Сейчас мы пойдем быстрее. Я понимаю, что вам будет тяжело за мной поспеть, но солнце садится, а оставаться в лесу после заката нельзя.

Землеступы и Псобратья мрачно прибавили шагу, хромая и спотыкаясь, но стараясь не отставать.

Зора сосредоточилась на тропе перед собой и на том, как ее раздражало собственное состояние. У нее пекло глаза. Болел живот. И, что самое неприятное, стянутая кожа горела и чесалась. Богиня, как же она ненавидит болеть!

– Ты что, злишься?

Зора подпрыгнула.

– Прости, – добавил О’Брайен поспешно, – я не хотел тебя напугать.

– Я просто не знала, что ты так близко. Я была уверена, что услышу тебя и твой детский сад издалека. – Она наклонила голову, изучая его. – Ты собачья повитуха?

О’Брайен расхохотался, отчего щенки у него под рубашкой испуганно завозились, и ему пришлось успокаивать их, прежде чем ответить.

– Нет, ничего подобного. Я просто Псобрат, а собаки для нас очень важны – особенно щенки, которые еще не могут за себя постоять.

– О… Пожалуй, в этом есть смысл… – Она помолчала и добавила: – И я не злюсь. Я больна, а это ужасно раздражает. И еще я беспокоюсь, – сказала Зора и сама удивилась, почему ей вдруг захотелось что-то объяснять этому Псобрату.

– О чем?

Она фыркнула.

– Давай посмотрим. – Она поднесла к лицу руку, загибая пальцы. – Лес горит. Со мной целая куча раненых – и некоторые из них ранены очень серьезно. Я понятия не имею, когда вернется Мари и вернется ли она вообще. В родильной норе нет нужных медикаментов. В родильной норе нет еды. А еще я веду врагов в сердце нашего Клана. Есть, конечно, и более мелкие проблемы, но эти, пожалуй, основные.

– Хочешь понести щенка?

Зора всмотрелась в лицо О’Брайена и второй раз задумалась, не дурачок ли он.

– С чего бы мне хотеть нести щенка?

Он с озорным видом улыбнулся.

– С чего бы тебе не хотеть нести щенка?

Прежде чем она успела возразить, он вытащил одного щенка из-под рубашки и вручил его Зоре.

Она взяла щенка и, когда тот уставился на нее блестящими черными глазками, поняла, что это та самая девочка, которую она уже держала.

– Ты вернулась, – сказала она щенку.

Маленькая терьериха открыла рот и радостно запищала, а потом неуклюже повалилась на спину, толстым животом вверх. Зора, недоуменно подняв бровь, посмотрела на О’Брайена.

– Щенкам нравится, когда им чешут животики.

– О! Гм, ладно…

Зора уставилась на щенка. Тот уютно устроился у нее на сгибе локтя, раскинув лапы в стороны. Зора неуверенно вытянула указательный палец и осторожно почесала мягкое пухлое пузо.

Девочка завиляла своим крошечным хвостиком так отчаянно, что все ее тельце заерзало, и довольно запыхтела. Зора не смогла сдержать улыбки. Она провела пальцем до щенячьей груди, наслаждаясь мягким теплом черного меха.

– Ой, смотри! Я думала, она вся черная, а у нее на груди белое пятно. Похоже на полумесяц, – сказала Зора, обводя светлое пятнышко пальцем.

О’Брайен заглянул ей через плечо, и его приятное лицо расплылось в восторженной улыбке.

– Я и не заметил. Я тоже думал, что все щенки черные, но, оказывается, эта девочка особенная.

– Особенная?

О’Брайен кивнул.

– Считается, что Солнце особенно благосклонно к темным щенкам со светлыми пятнами. В Племени таких щенков называют солнечными. Мы верим, что это знак, предрекающий величие. – Он почесал девочку под подбородком. – Эту малышку ждет удивительная судьба.

– Солнечная, значит? Хорошее имя.

– Это не настоящее ее имя. Настоящее мы не узнаем, пока она не выберет себе спутника.

– Для меня она всегда будет Солнечной.

Щенок отчаянно зевнул и завозился, устраиваясь на руке поудобнее, а потом сунул мордочку Зоре под мышку и мгновенно заснул.

– Она спит. Снова. С ней что-то не так? – прошептала Зора, не желая тревожить Розу.

– Нет, все в порядке. Щенки много спят. На самом деле это большое благо, потому что, когда они не спят, они ищут себе неприятностей, а это утомляет.

– Можешь мне не рассказывать. Я живу с Мари и ее чудищем. Ты знал, что Ригель слопает веник и закусит камнями, если его не остановить?

– Вот поэтому я и говорю, что это благо. Когда молодые псы бодрствуют, они занимаются вещами, которыми им не следует заниматься.

– И свежеиспеченный хлеб тоже сожрет, если за ним не следить. Он наловчился ходить совсем тихо, когда думает, что я не смотрю, – пожаловалась Зора.

– Не забывай, что они так же умны, как и мы – только по-своему.

– Да ну? – Она опустила глаза на мягкое теплое создание, доверчиво посапывающее у нее на руке. – Они настолько умные?

– Да. В некотором смысле они даже умнее людей. Они слышат запахи, которых не слышим мы, и способны отличать их друг от друга, даже когда они перемешаны.

– Хочешь сказать, Ригель может определить, из каких ингредиентов я смешала мазь?

– Запросто.

– Хм. Любопытно. Когда Мари вернется, надо будет обсудить с ней, как бы занять его делом. Я хочу сказать, если он может определить состав мази, то сможет и отыскать ингредиенты для меня или Мари? – сказала Зора, рассеянно поглаживая спящего щенка.

– Вполне. Но терьер справится с этим еще лучше. Они Охотники и привыкли полагаться на нюх даже больше овчарок.