Страница 1 из 50

Спартанец: Спартанец. Великий царь. Удар в сердце

Живой Алексей Я.

Алексей Живой

Спартанец

Великий царь

Удар в сердце

Сборник

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону.

Спартанец

Пролог

Узкая тропинка уходила в гору, петляя меж скалистых отрогов. То тут, то там виднелись расселины, из которых часто поднимался пар – дыхание горячих источников, вокруг которых обычно собирались верующие, чтобы омыться перед посещением храма Аполлона.

Но сегодня утром у источников людей не было. Храм ожидал особых гостей. Сотня длинноволосых воинов, облаченных в доспехи и красные плащи, быстро шагали вверх по извилистой тропе, несмотря на то что каждый из них сжимал в правой руке копье, а в левой круглый щит. Солнце играло на боках массивных шлемов с гребнями из красных перьев.

В центре процессии шестеро воинов, разбившись по двое, тащили на своих плечах тяжелые ящики, привязав их для верности кожаными ремнями к копьям. Эти ящики, обитые медными пластинами и закрытые на замки, больше походили на ларцы для сокровищ. Пот струился по лицам «носильщиков», но ни один из них за все время пути не издал ни звука и ни разу не пожаловался на тяжесть ноши. А день обещал быть жарким.

Небольшой отряд спартанцев еще накануне вечером прибыл в Дельфы, раскинувшиеся у подножия горы Парнас, но для того, чтобы подняться в храм Аполлона, нужно было дождаться утра. И царь Леонид в точности выполнил наказ дельфийских жрецов. Он, сам верховный жрец своей страны, как никто другой знал, как важно чтить богов, в точности исполняя все обычаи. Ни к одному важному делу не стоило приступать, не получив на то предсказания Дельфийского оракула, а тем более к такому делу, которое задумал царь Леонид. Задумал втайне от эфоров[1], уже отобравших у спартанских царей часть их древней власти и с каждым годом стремившихся контролировать их все больше.

Однако Спарта регулярно приносила большие дары в дельфийский храм Аполлона после каждой победы, и оракул часто поддерживал спартанских царей-жрецов в их начинаниях. А в последнее время даже против воли эфоров.

«Если и на этот раз оракул возвестит правоту царя Спарты, – подумал Леонид, шествуя впереди отряда своих телохранителей и поглядывая на ящики с золотом, отобранные в последней битве у аргивцев[2], – то даже трусливые эфоры не смогут мне помешать осуществить задуманное».

Снова посмотрев вперед, Леонид заметил величественный храм, который стоял на скалистом гребне Парнаса, возвышаясь над Дельфами, как и положено святилищу. Царь, много раз бывавший здесь прежде, отлично знал дорогу к оракулу, столь явно благоволившему к Спарте. Оставалось пройти вверх пару стадий[3] по самому краю пропасти, затем обогнуть еще два отрога, миновать Кастальский источник, в котором совершала омовения Пифия[4], и оказаться на священной территории храма, устроенного жрецами на том самом месте, где согласно преданию древних Аполлон победил грозного змея Пифона.

Взбивая пыль на горной дороге, спартанцы вскоре оказались у самых ворот храма. И Леонид, повернув к нему свое скуластое лицо, разглядел чуть в стороне небольшую рощицу из лавров – священных деревьев самого Аполлона. За их кронами был укрыт от посторонних взоров тот самый источник, в котором купалась Пифия. Роща вплотную примыкала к священной территории храма, и оттуда Пифия, надев золототканую одежду, распустив волосы и украсив голову венком из лавровых ветвей, могла, никем не увиденная, пройти в адитон[5], где свершала свои пророчества.

Беспрепятственно войдя во двор храма, к обширной территории которого примыкало несколько каменных строений, Леонид приказал своим воинам остановиться. Спартанцы замерли, выстроившись в шеренги, и опустили щиты и копья на землю. Двор горного святилища, обычно полный народа в те дни, когда пифия делала свои пророчества, сейчас был пуст. Никто с благоговением не рассматривал статуи мойр[6], украшавших храм Аполлона. Лишь несколько работников прошли стороной. Стараясь не смотреть на прибывших спартанцев, они быстро исчезли за оградой.

Из-за колоннады главного здания на шум вышел жрец – высокий бородатый мужчина в длинном белом одеянии, расшитом понизу золотой нитью. Он был уже стар, но еще крепко стоял на ногах и всем своим видом излучал величие – ведь он был близок к оракулу, которому внимала вся Эллада.

– Рад видеть тебя, храбрейший Леонид, царь великой Спарты! – поприветствовал жрец командира спартанцев, слегка подняв руку.

– И я рад видеть тебя, благочестивый Эврип, – поклонился Леонид, – прими эти дары, которые Лакедемон[7]жертвует Аполлону.

По его знаку шестеро «носильщиков» подняли стоявшие на камнях ящики и, сделав несколько шагов вперед, вновь опустили их у нижних ступеней мраморной лестницы.

– Боги отблагодарят тебя за твою щедрость, – проговорил старец, оглядев со своего места внушительных размеров ларцы, – пусть их занесут в храм. Но Пифия еще не закончила свои ритуальные омовения, и тебе придется ждать здесь, пока я не позову.

Леонид молча поклонился и знаком показал солдатам сделать так, как велел жрец. Шестеро воинов последовали за Эврипом в храм и вскоре вернулись, оставив там сокровища.

Ожидать, пока прорицательница будет готова общаться с богами, спартанцам пришлось довольно долго. Стоя на солнцепеке в полном боевом облачении, воины обливались потом и от нечего делать изучали надписи на фронтоне храма. Однако это было им не в тягость. Вся их жизнь была изнурительной подготовкой к войне, поэтому простая жара не могла всерьез расстроить спартиатов[8].

Леонид тоже невольно поднял голову, смахнул с виска капли пота и прочел глубоко высеченные на сером камне изречения семи мудрецов – «Познай самого себя» и «Ничего сверх меры». Эти изречения предназначались не только для спартанцев, но больше всего подходили именно к ним. Остальные греки меры не знали. В этом спартанский царь из рода Агиадов, хранителей древних законов Лакедемона, был уверен.

Прочитав слова мудрецов, Леонид окинул взглядом обширный двор храма, примыкавшие к нему строения и земли, считавшиеся священными, невольно вспомнив о том, что согласно закону здесь могли сколь угодно долго скрываться беглые цари или другие неугодные новым властителям люди. Едва добравшись до храма, беглецы могли чувствовать себя в полной безопасности: они находились под защитой Аполлона, и здесь никто не мог их тронуть, пока они сами не пожелают покинуть храм. История греческих царств, даже самой Спарты, знала тому немало примеров.

– Ты можешь войти, Леонид! – внезапно расколов тишину знойного дня, позвал голос из-за колонн.

Спартанский царь кивнул стоявшему рядом с ним воину, остававшемуся за командира, и, придерживая ножны меча, поднялся по ступеням лестницы. Жрец уже находился в глубине храма. Стоя на границе адитона, он бросил взгляд на Леонида, указав ему место, где спартанский царь должен был слушать изречения Пифии и ожидать сообщения жрецов. А затем скрылся в запретном для всех гостей помещении, уходившем в глубину скалы.

Помедлив мгновение, Леонид шагнул к вырубленной в скале арке и остановился, сняв шлем. Дальше начиналась внутренняя часть храма Аполлона, недоступная для всех простых смертных и даже для царей. Никто из них не имел права ни заходить, ни заглядывать в пещеру, где находились золотая статуя Аполлона, священный источник, бивший из недр горы, и саркофаг с истлевшим телом Пифона. Посреди пещеры, тонувшей в полумраке, имелась площадка с расселиной в скале, из которой исходили зловонные испарения источника. Там же, прямо над трещиной, стоял золотой треножник, на котором сейчас восседала Пифия. Ничего этого Леонид не мог видеть, поскольку, выполняя указания жреца, остановился в нескольких шагах от входа в пещеру. Но как царь Спарты, он бывал в ней раньше, в дни, когда предсказания не давались, и видел своими глазами все сакральные предметы, помогавшие жрецам слушать голоса богов.

Эфор – от греческого «надзирающий» – высшая судебная должность в Спарте. В первые годы появления должности эфоры, скорей всего, назначались царем для его замещения во время военных походов. В обязанности эфора (всего их было пять) изначально входили только судебные функции в гражданских делах. Но постепенно эфорат расширил свои полномочия, выйдя из-под контроля царей. А вскоре сам поставил под контроль общины царскую власть. Эфоры выбирались на один год. Переизбрание на второй год запрещалось.

Аргивцы – граждане города Аргоса в Арголиде, соседствующего со Спартой. По большей части Аргос – постоянный противник Спарты, спорящей с ним из-за Кинурии, территории, примыкавшей к северной границе ее владений.

Стадия (греческая) – расстояние, равное 178 метрам.

Пифия – прорицательница, через которую «говорил» Аполлон. Стоявшие рядом жрецы записывали ее слова и давали ответ вопрошавшему в стихотворном и довольно «туманном» виде.

Адитон – внутренняя часть храма.

Мойры – богини человеческой судьбы. Слово «мойра» по-гречески означает «доля», «часть», что символизирует участь, которую при рождении получает человек. Греки изображали их в виде трех старух – Клото, Лахесис, Атропос, – прядущих нити судьбы.

Государство спартанцев на полуострове Пелопоннес в древности именовалось Лакедемон, а Спартой назывались лишь несколько поселений на правом берегу реки Эврот. Впоследствии название этого политического центра в области Лакония перешло на все принадлежащие государству (как исконные, так и завоеванные) земли.

Спартиаты – так называли себя полноправные спартанские граждане.