Страница 12 из 14
Глава 6
Проснулась Соня от лёгкого постукивания капель о стекла. Первый весенний дождь… Она в комнате одна, но бежать теперь бессмысленно и не хочется. Страх и настороженность стали её привычными спутниками и уже не дают толчка к защите. Она полежала ещё минут пять, закрыла глаза и снова заснула. Проснулась от свежевлажного запаха весны. Калина сидел напротив, в длинном расстегнутом пальто с дождевыми бусинками на чёрном драпе и молча ждал её пробуждения.
Соня разрешила себе потянуться в постели и порадоваться двум вещам: её сон грубо не нарушили, а, напротив, посчитались с ним, и секса, наверняка, не будет. Раз человек-зверь не снимает верхнюю одежду, значит, он куда-то спешит.
– Что-то случилось? – спросила девушка полусонно. Ощущение отступающего страха немного побаловало её.
Калина, едва приподняв уголки губ, отрицательно покачал головой.
– Мы куда-то едем?
– Я еду один, а ты сейчас отправишься в общежитие.
– Почему? – она позволила неискренней обиде смешаться с чувством радости перед скорой свободой.
– Так надо. Оставаться тебе здесь нельзя, я могу больше не вернуться.
У Сони от скрытого восторга перехватило дыхание. Она отыскала на измятой простыне свои трусики. Коротенькая комбинация легко скользнула по линиям ещё не оформившегося тела.
Пока Соня распутывала паутинку колготок, Калина подался вперёд. Не спеша, но настойчиво потянул девушку к себе. Та застенчиво скомкала колготки в кулаке.
– Как знать, доведётся ли быть свадьбе или нет, только запомни. Перед матерью моей – ты мне жена. Дождёшься, всё для тебя сделаю на свободе. Захочешь трахаться, я всё понимаю, мало ли мне срок придётся мотать, найди мужика. Но замуж не выходи. Быть женой двух мужей сразу – хуже измены. Детей, смотри, не нагуливай. Я обещал матери подарить внука. Что я забуду тебя – не бойся. Буду любить – сколько дышу.
Он приподнял её и усадил на своё плотное колено.
– А теперь хочу хорошенько насмотреться на тебя.
Ей показалось, что неподвластное уже ей сознание уплывает в желтоглазый омут.
– А теперь пойди, загляни в верхний ящик под зеркалом, – он слегка подтолкнул её ладонью.
Соня выдвинула ящик и присела на корточки перед ворохом мелких вещей.
– Ты покопайся, покопайся.
Сонины пальцы, осторожно вороша содержимое, наткнулись на что-то твёрдое и холодное и вытянули на поверхность… пистолет.
– Это ты его убил? – она качнулась.
– Кого?
– Ну, там, в лесу…
– Не я.
Соня повертела пистолет в руках, набираясь впечатлений от первого прикосновения к спящей в холодном металле смерти.
– Неси его сюда и слушай внимательно. Видишь по обе стороны комнатной двери наличники? Если левый, что у стены, оторвать, откроется небольшой тайник. Эта железная игрушка будет лежать там. Если понадобится, придёшь-возьмёшь. Ключ от хаты возьми себе. О ней мало кто знает, здесь прописан совсем другой человек. Не волнуйся, его ты здесь никогда не увидишь.
За это утро он больше к Софье не прикоснулся и уже в машине, подъезжая к общежитию, на прощанье произнёс:
– Увидимся, жена. До встречи.
Софья никогда раньше не замечала, как легко и приятно вдыхается свобода. Первой в общаге её встретила Светка и сразу ошарашила новостью:
– Знаешь, какое у нас ЧП? Дядя Ольги Варламовой – вовсе не дядя, а, не поверишь, любовничек. Кстати, ты заметила, как она одевается в последнее время? Не хило, правда? А за какие заслуги все это? Не догадываешься?
К сообщению Светки добавила ещё немало деталей Наташка:
– Якобы директриса Лизавета застала их голыми в какой-то квартире или ещё где. А может и ничего такого не было. Но факт, что Оля со стариком ля-ля. Ну, старик даёт! В общем, Лизавета вызвала к себе старосту и поручила ей вынести вопрос об Олином развратном поведении на товарищеский суд. Представь, а наша Лера-холера растрепала всей общаге целый роман собственного сочинения. Все тычут на Олю пальцем, а она закрылась в душе, сидит уже битый час и выходить не хочет.
Софья без стука вошла к «холерикам». Так нарекли вездесущую старосту Лерку и её компанию. Все они были отличницами и безумно гордились этим. Впрочем, гордиться чем-то ещё у них не получалось. Мальчишки на пресных «холериков» внимания не обращали, тем более все они были маломерками, не ходили на дискотеки, не делали макияж и оправдывали это тем, что правильно живут.
– Ну что, староста, зубришь?
– Алабина, предупреждаю сразу, списать не дам.
– А кто тебе сказал, что мне от тебя что-то нужно? Я просто пришла выразить благодарность за твой героический поступок. Партия доверила тебе высокое звание стукачки, и ты его оправдала!
– А ты знаешь, что я попросила Лизавету родителей Ольги не вызывать, чтобы они ничего не узнали.
– Благородно, нечего сказать. Только я почему-то уверена, что ты и до них донесёшь, не расплескаешь!
Последнее, что увидели «холерики» перед внушительным хлопком двери, была Сонина уничижающая улыбка.
Молчаливое присутствие Ольги в кабинке душа выдавал лишь табачный туман, неровным облаком выползающий в пространство.
– Оля, открой, это Софья.
Полминуты никакой реакции, затем щёлкнула задвижка. Девушка, примостившись на подоконнике, то и дело дрожащими пальцами подносила сигарету к губам. На подругу она даже не взглянула. Её лицо с чёрными размазанными полосками следов от слёз выглядело отрешённым.
– Тебе не стыдно? – Сонин голос прозвучал слишком резко в привычной тишине, баюкающий Олино горе.
Та вскинула голову. Она приготовилась к утешениям и очень удивилась тону подруги.
– Все сигареты выкурила, ничего нам не оставила. А мы что курить будем? Не хочешь поделиться?
Соня двумя пальчиками отняла у девушки дымящийся бычок и кинула в мусорную корзину на заметную горку окурков.
– Вскинь голову, подруга. Это твоя жизнь, и не позволяй никому в неё соваться. Каждый выбирает то, что ему нужно. Кто так не может – завидует. Кто не понимает – осуждает, пока сам не столкнется с выбором. Это как трата денег: поначалу потраченную сумму жалко, но раз выбор остановлен на покупке, значит, она важнее бессмысленных бумажек в кошельке. Ты поступила, как сочла нужным. А все товарищеские суды – чепуха. Мораль – вовсе не истина. Иногда, хотя бы денёк, хочется пожить не по правилам: надоедает суетиться в общей толпе. Кроме того, осуждение проступков других людей – уже проступок. Я лично так считаю.
Соня сделала передышку, поразившись своему красноречию. Ольга уткнулась ей в плечо тёплой влажной щекой и принялась оправдываться, всхлипывая ещё какое-то время.
Всё началось случайно и произошло само собой. Полковник увидел Олю зимой мёрзнущей на остановке. Бояться рядом с пожилым интеллигентным человеком ей было нечего, и она охотно забралась в тёплый салон с желанием отогреться. На пути полковник остановился у гастронома. Вернулся с аппетитно «распухшими» свёртками и очень просто, без нарочитости и скрытого подвоха предложил девушке взять кое-что из продуктов. Не дав ей даже попытки отказаться, он доверительно, словно Олю знал давно, выразил своё сочувствие по поводу студенческого чувства голода. Его искренняя забота тронула девушку, и она приняла подарки с желанием сделать приятным старику его милосердие. Потом она случайно, а вполне возможно и не случайно, столкнулась с ним в отделе кожгалантереи, рассматривая сумочку, казавшуюся ей настоящим шедевром. Свободный взмах купюр и мгновенно превратившаяся в реальность мечта околдовали девушку. Она приняла и этот подарок. Ей казалось, что такое лёгкое, безоглядное расставание с деньгами ради нее не выходит за рамки приличий.
А однажды старик ласково и спокойно, словно рассказывая сказку, произнёс:
– Мне так нужна твоя ласка! Ты стала для меня подарком судьбы. Я буду прилежным исполнителем твоих желаний. Ты будешь хорошо питаться, и носить красивую одежду. Ты этого достойна больше, чем многие другие.