Мэллори

– Я сейчас перейду именно к этим деталям, – возразила Жанна. Она посмотрела на свои руки, некоторое время помолчала, потом продолжала:

– В 1938 году личность, которая была связана с министерством внутренних дел, поручила вам похитить кое-какие документы у посла могущественной державы. Эти документы имели огромное значение для вашей страны, но вас предупредили, что если вы попадетесь, то официально вам не смогут помочь. Вы согласились украсть эти документы за триста фунтов. Когда вы уже открыли несгораемый сейф, за этим занятием вас застал секретарь посольства…

Она сделала паузу и снова посмотрела на свои руки. Корридон в задумчивости гладил щеку. Можно было подумать, что он совершенно не слушает девушку.

– Вас заметили, когда вы спасались бегством, но вы все же улизнули от преследователей и передали документы по назначению. В течение двух месяцев полиция, которая не знала, что вы работаете на министерство внутренних дел, добросовестно искала вас. Но вы были осторожны, и им не удалось собрать достаточно улик, чтобы арестовать вас. Все верно?

Корридон улыбнулся.

– Возможно… Но как вы сами понимаете, я постарался как можно скорее забыть эту неприятную историю.

Она слегка пожала плечами и продолжала.

– В 1939 году вы пришли работать в Интелледженс Сервис и по роду службы объехали всю Европу, собирая сведения о подготовке немцев к войне. Вы сумели продержаться месяц в Германии, после чего немецкая полиция, которой не понравилась ваша активность, пригрозила вам, и вы вынуждены были вернуться в Англию. Миссия, предложенная разведкой, вам пришлась не по вкусу, и вы перестали работать на эту почтенную организацию. Когда началась война, вы пошли в армию. Вас ранило под Дюнкерком, а позднее вы работали с партизанами. Не так ли?

– Продолжайте, у вас это неплохо получается, – усмехнулся Корридон, поудобнее устраиваясь в кресле.

– Вы совершили несколько рейдов с французской стороны в немецкий тыл, – продолжала она после короткого молчания. – Потом вам поручили более опасное дело: вы стали шпионом.

При слове «шпион» Корридон сжал губы и, нахмурившись, посмотрел в потолок. Даже теперь, спустя два года, он не любил вспоминать об этом.

– Вас много раз сбрасывали с парашютом на территорию Франции и даже Германии. Вы собирали ценные сведения, но в основном вам поручали «ликвидацию»: убрать шпиона, ставшего «двойником», или важную немецкую шишку… Однажды вы убрали женщину, которая выпытывала у пленных нужные сведения. Вы успешно выполнили все задания.

Слушая девушку, Корридон вспомнил эту женщину. Она заставляла пленных говорить… Очень красивая, маленькая, с нежной кожей и большими глазами. У нее были горячие тонкие руки, от ее объятий кровь начинала сильнее стучать в висках… Даже если ты знаешь, что это подлое создание, которое с помощью своего прекрасного тела хочет заставить тебя сообщить нужные ей сведения…

Он снова представил себе ее лицо в тот момент, когда она поняла, что он собирается убить ее. Лицо, красота которого сразу испарилась, на котором, как Каинова печать, проступили подлость, продажность и трусость.

Он выстрелил ей в рот, и пуля крупного калибра разнесла голову.

От этих воспоминаний лоб его покрылся испариной, а сердце забилось сильнее обычного. Он очнулся и посмотрел на Жанну злыми глазами.

– Однажды гестапо вас все же схватило, – бесстрастно продолжала она. – Вас пытали, чтобы заставить выдать тех, кто спустился на парашютах вместе с вами, но, несмотря на все пытки, вы молчали. Вам удалось сбежать в тот момент, когда союзники вошли во Францию. Вас переправили в Англию. Вы провели четыре месяца в госпитале, залечивая раны, нанесенные гестаповцами…

– Хватит! – грубо перебил ее Корридон. – Чего вы хотите? Хватит говорить обо мне! Что кроется за всем этим маскарадом?

– Все верно? Все так и было? – продолжала девушка, не обращая внимания на его выходку. – Да или нет?

– Да. Было. Но оставьте в покое мои личные дела, или я уйду отсюда.

– Еще одно слово, прошу вас. Это необходимая деталь. После войны, не найдя себе подходящего занятия, вы отправились за океан. Там пробыли год, занимаясь контрабандой долларов в Канаду. Американской полиции не понравилась ваша деятельность, но вам удалось ускользнуть, и вы вернулись в Лондон. Вы здесь уже с неделю и вы на мели. Вы еще не знаете, что вам делать. Вам нравится выуживать деньги у рэкетиров, но даже они находятся под покровительством полиции… Мы предлагаем вам сделку, дело, которое устроит и вас и нас, а вам к тому же позволит заработать тысячу фунтов.

Вошел Ренлинг, держа руку в кармане. Он бросил быстрый взгляд на Корридона, потом небрежной походкой подошел к столу.

– Ну, как дела? – спросил он с ободряющей улыбкой. – Мы узнали о вашей жизни множество подробностей, не так ли?

Он положил руку на папку с бумагами, лежащую перед Жанной.

– Если у вас так много свободного времени, вы могли бы узнать и побольше, – сухо сказал Корридон. Он быстро сунул руку в карман и тут же увидел направленное прямо ему в лицо дуло маузера.

– Выньте руку из кармана. Не спешите… И без глупостей! – потребовал Жан.

– Ладно, ладно, – поспешил вмешаться Ренлинг. – Он будет вести себя хорошо, уберите вашу пушку.

– Вот что значит воспитание! – иронически заметил Корридон, вынимая из кармана сигареты. – Я всегда веду себя хорошо, – добавил он, смеясь.

– Я не уберу оружие, – упрямо сказал Жан. – Я ему не доверяю. Ты можешь думать, что хочешь, но я останусь при своем мнении…

– Есть еще один вопрос, который мы хотели бы вам задать, – сказала Жанна, словно не слыша перепалки между мужчинами.

– Я говорю, что у меня к нему нет доверия… – не успокаивался Жан.

Жанна резко оборвала его:

– Помолчи! Я говорю не с тобой!

– Тебе даже слова не дают сказать, коротышка, – ехидно заметил Корридон.

– Мне нужно задать вам еще один вопрос, – повторила Жанна, обращаясь к Корридону. Удивительно, но ему показалось, что она смущена.

– Валяйте. Какой же?

Она заколебалась, потом через плечо посмотрела на Ренлинга.

– Спроси его ты.

– Разумеется, – улыбнулся Ренлинг. – Пусть это не покажется вам странным, сэр, но покажите нам свою спину и грудь. Вы ведь понимаете, откуда у нас такое странное желание. Мы должны быть до конца уверены, что вы действительно тот Мартин Корридон, который нам нужен. Мы старались идентифицировать вашу личность, насколько это было возможно. У нас имеются почти все официальные сведения о вас, но мы не нашли в бумагах и досье ни одной вашей фотографии. Нам известно из достоверных источников, что на груди Корридона имеются шрамы…

Корридон выпрямил ноги и сделал вид, что встает. С него было достаточно. Его взгляд стал совсем жестким, губы вытянулись в одну линию.

– Не шевелиться! Сидеть! – взвизгнул Жан. – Один неверный жест и я стреляю, а стреляю я метко, уж поверьте! Могу пулей отстрелить вам любой палец, на выбор.

С трудом взяв себя в руки, Корридон вновь опустился в кресло.

– Неужели вы думаете, что по вашему приказу я буду демонстрировать свою мускулатуру?

Ему хотелось позлить Жана.

Наступило молчание. Поляк сделал шаг вперед, сжав кулаки. Ренлинг остановил его.

– Довольно! – он примиряюще улыбнулся. – Мы выбрали неверный тон. Иди карауль Крея! – И, видя, что Жан не собирается выполнять приказ, резко повысил тон: – Иди, я тебе говорю!

Жан обозлился.

– Мы зря теряем время, – задиристо заговорил он. – Дайте мне заняться этим пижоном. – В голосе его послышалась угроза. – Сидит тут в кресле и насмехается над нами! Дайте мне три минуты, и я отобью у него охоту смеяться.

– Дурак! – Жанна вскочила со стула. – Это ты-то заставишь его говорить? После того, что с ним сделали в гестапо?

Ее губы презрительно искривились. Жан круто повернулся к ней. Его лицо судорожно дернулось.

– Подумаешь, гестапо! – начал он прерывающимся голосом.

Больше он ничего не успел сказать. Корридон, как отпущенная пружина, вскочил со своего места. Схватив Жана за кисть руки, вырвал у него пистолет и врезал рукояткой по голове. Остальные не успели и глазом моргнуть. Жан, шатаясь, сделал несколько шагов, ткнулся лбом в стену, медленно осунулся на пол и затих.