Страница 3 из 28
Однако, лишь время смогло показать мне как я справлялся с этим обещанием.
Когда я вернулся в братство следующим утром, чувство взволнованности сменилось восторгом, но поделиться им мне было не с кем, да и не мог я этого сделать. Мне было жаль, что близкие мне люди не могут разделить мое счастье. И что мне приходится врать им.
* * *
Как я уже сказал, сын стал самым ценным сокровищем моей жизни. Но его первую улыбку, первые шаги, слова и его первый день рождения я пропустил. А также второй и третий…
Моя жизнь менялась день за днем, секунда за секундой. Словно фильм, спешно просматриваемый нетерпеливым зрителем перед моими глазами. В нескончаемом потоке обучений, заданий, упражнений я порой путал день с ночью, а порой и вовсе не смыкал глаз несколько дней. Три года пролетело как одно мгновение. Я учился жить по правилам братства, следовал уставу, отказывался от соблазнов и приглушал в себе человека, воспитывая отвагу и честь алатиса. Я привыкал к новым условиям жизни, новым знакомствам и отношениям. Я привыкал к строгости во всем. Но сил двигаться дальше теперь мне придавали мысли о Рее и Даррелле.
За три года обучения я побывал в разных странах, на всех континентах, и даже жил в Нижнем городе – параллельном мире, созданном Древними, сотворившими людей, одаренных и алатисов. Я обучался новой жизни, различным техникам боя и знаниям в различных братствах алатисов и наших союзников из Нижнего города, и обретал новый поразительный опыт. Яды, технологии, древние техники боя, старинное оружие, современные исследования, знания древних предков, и история моего вида – настоящая история мира – словно волшебный сундук сокровищ, мне открывались эти знания. Я изучал лей-линии, учась впитывать их энергию и управлять ею. События, встречи и даже окружающая меня природа были настолько впечатляющими, что я чувствовал невыносимую усталость от одних лишь эмоций, а мне, между тем, еще нужно было учиться бороться и выживать. Америка, Европа, Азия, Австралия и Океания, Африка – тяжело вспомнить место, где я не бывал, неся в своем сердце лишь одно воспоминание о своей семье.
За это время мне открылось множество тайн и секретов, известных лишь алатисам. В том числе тот факт, что мы живем дольше людей и стареем медленнее их; или что наш мир создали одиннадцать высших существ, наделенных космическим Знанием и божественными силами, и впоследствии, они отдали свои жизни за спасение своих созданий и нашей планеты в целом, случайно разделив ее на два подизмерения. А мы, алатисы, посредники между двух миров – Верхним миром и Нижним городом.
Прошло больше четырех лет с тех пор, как я впервые пришел в братство Алатис. И теперь я стал не просто одним из них, а имел право стать главой братства, приняв участие в состязаниях. Это должно было стать кульминацией всех моих стараний и всех жертв во имя судьбы. Но прежде, чем начать свою борьбу, я должен был увидеться с Реей.
Однако просто так покинуть братство я не мог, а медлить было нельзя. Нужно было ловить момент чтобы не произошло, как три года назад, когда я вынужден был покинуть братство, едва вернувшись от Реи… Дождавшись, когда начнет смеркаться, после ужина я прикинулся, что плохо себя чувствую. Я мог быть уверен, что меня никто не проведает. Не то, чтобы я был всем безразличен, наоборот, больше всех обо мне беспокоились настоятель – отец Марк и Иероним, приходившийся мне родным дядей. Однако проживание в братстве сопровождалось определенными правилами и условностями – общения мужчин и женщин, общих занятий, правила проживания, работы и питания и так далее. Короче говоря, заглядывать ко мне после ужина можно было только в случае крайней необходимости.
Плотно закрыв двери, через потайные тоннели я покинул братство и отправился к Рее. Дорога была длинной, и я спешил. Пролетая между облаками, ведомый попутным ветром, я смотрел на загоравшиеся точки вечерних огней и видел угасающее зарево солнца за горизонтом. Дорогой меня мучили сомнения. Всё же три года – большой срок, и никто не давал мне обещания, что Рея будет ждать меня. Я не мог быть уверен, что она не найдет другого, что будет рада меня видеть, и, в конце концов, что она позволит мне увидеть сына. Я до ужаса боялся потерять ее. Мне нужна была ее поддержка, иначе я не смог бы продолжить свою борьбу и утратил бы смысл всего, что случилось и что еще должно было бы случиться в моей жизни.
Но вот, я опустился к ее окнам и ступил на подоконник детской. В квартире было темно и пусто.
«Все! – пронеслось в моей голове – Их нет дома. А может быть, она здесь не живет больше?»
Чтобы проверить свою догадку, я забрался на подоконник и влез в комнату. В комнате по-прежнему стояли детские вещи и мебель, лишь были небольшие перемены: вместо колыбельки стояла детская кровать, столик со стульчиком, детский шкафчик. На комоде возле кровати стояли фотографии. Превратившись в человека, я подошел к нему чтобы рассмотреть фотографии. Теперь я окончательно убедился в ложности моих опасений: на комоде в рамочках стояли фотографии сына и Реи, семьи Реи, ее фотографии, младенческие фотографии Даррелла. Одна фотография особенно привлекла мое внимание. Я взял ее в руки, чтобы рассмотреть ближе.
Ей было не меньше шести лет. На ней был я и Рея. Я прекрасно помнил ту прогулку в парке: весна баловала всех мягким теплом, в парке уже включили фонтаны, деревья распускали листья, веял приятный ветер и нес запах цветов. На наших лицах были улыбки, мы были счастливы, даже будучи друзьями – незачем было все усложнять. Я держал камеру, а она нажимала на кнопку.
Я даже и не думал, что у нее могла остаться эта фотография. Услышав щелчок дверного замка, я поставил фотографию на место и подошел к двери, осторожно приоткрыв ее. В гостиной загорелся свет, и вошла Рея с Дарреллом на руках. Она была в коричневом жакете и кремовом платье с золотым отблеском, на лице был праздничный макияж. Поставив сына, она бросила сумочку на диван, сняла жакет, и сама присела рядом с сумкой. Сняв ботиночки, Даррелл залез к ней на диван и начал прыгать на нем.
– Сынок, не прыгай, пожалуйста. – спокойно сказала Рея, и Даррелл сразу же прекратил прыгать, навалившись на спинку дивана.
Он был очень похож на Рею – тот же мягкий, чуткий взгляд, прыткий, любопытный, те же приятные черты лица, живой румянец, большие глаза, только вот цвет у них был янтарный, и волосы такого же цвета, как мои. И я искренне жалел, что не могу быть рядом с ними.
– Мама – тихо сказал Даррелл, вглядываясь в дверную щель, за которой скрывался я – Там кто-то есть!
– Кто же здесь может быть? – ответила Рея, смеясь – Ты же видел, мы закрыли двери.
– Там есть окно. – не по-детски серьезно ответил Даррелл.
– Кто же сможет на такой высоте залезть в окно! Разве что… – тут она запнулась. Улыбка с ее губ пропала.
– Кто? – взволнованно спросил Даррелл.
– Никто. Птицы. – ответила Рея, поглаживая его по голове.
Но малыш не угомонялся и настаивал на своем. Чтобы не затягивать их спор, я решил сам выйти из укрытия. Сняв и спрятав накидку, я вошел в гостиную. Услышав шаги, Рея подхватилась с дивана, притянув к себе сына. Когда она увидела меня, то замерла, не отводя глаз, продолжая прижимать Даррелла к себе.
– Кто это, мама? – спросил он, подняв на нее глаза.
Рея медлила. Она безусловно узнала меня, но продолжала изучать изменения, что произошли за три года.
– Это твой папа. – ответила Рея.
– А почему он не приходил? – спросил ребенок, переводя взгляд на меня.
– Он не мог прийти. – с трудом ответила Рея – Такая у него работа.
И все это время я стоял, как немой дурак, и смотрел на них, не в состоянии подобрать нужные слова, чтобы выразить, как я рад их видеть, чтобы извиниться, объясниться. Лицо сковала оскомина, не давая мне даже шанса улыбнуться.
– Иди к нему. – сказала Рея, подталкивая сына ко мне.
Я присел на корточки. Даррелл подошел ко мне и остановился. В это время Рея отвернулась.