Страница 4 из 21
Подобно Ба, название Ах записывалось при помощи рисунка чубатого ибиса и было родственно понятию «ясность», а для древних египтян это служило доводом принципиальной идентичности обоих понятий. Считалось, что Ах зачастую пребывает на небе и навсегда остается там после смерти, порождая впечатление, будто только после необратимого шага в потусторонний мир человек получает свое Ах в полное владение. Что же касается Тени, то этот удивительней элемент человека неразрывно был связан с ним, имел подобную ему форму и черный цвет (не следует забывать, что черным изображали Осириса после его воскресения). Возможно, что Тень имела также сексуальное значение; во всяком случае, мудрецам есть над чем поломать голову. Заслуживает внимания и замечание французского египтолога Ф. Дома о том, что «Тень не раз рассматривается в качестве элемента, удобного для жизни на том свете»25. Концепция природы человека представляет собою метафизическую конструкцию большой сложности, на которую опирались религиозные верования и погребальные культы древних египтян. Существенно то, что именно концепция природы человека является фундаментом подлинного гуманизма, подпитывающего древнеегипетскую философию, которая в эпоху Среднего царства получила дальнейшее развитие.
Переходный период от Древнего царства к Среднему ознаменовался демократизацией религиозных верований и заупокойного культа. Знаменитые «Тексты пирамид», которые предназначались для фараонов, перестали отвечать потребностям жизни и поэтому появились магические тексты, чей комплекс образовал так называемые «Тексты саркофагов» (они в первую очередь удовлетворяли запросы номовой знати). И хотя они содержат определенное число «изречений» «Текстов пирамид», их создали жрецы в процессе теологического и философского творчества. «Тексты саркофагов» носят четко направленный мировоззренческий характер, в них просматривается онтологический момент.
Действительно, в них излагается гермопольская версия «Огдоады» – «восьмерки богов», или восьми божеств – Хех, поддерживающих небо – Нут. В плане нашего изложения существенно то, что эти божества-хех извечны, что они воплощают первобытный океан хаоса, бесконечность, мрак и пр., что именно ими созданы свет и земля. Перед нами вполне определенная философская система, выраженная в космогонии и теогонии, между которыми имеется органическая связь. Например, небо и компонент космоса, и богиня, жена Геба, дочь Шу и Тефнут, т.е. элемент природы и божество выступают в единстве. В целом четко просматривается параллель с древнегреческой натурфилософией – Фалес из Милета, первый из натурфилософов, утверждал, что вода есть начало всего сущего. Но ведь древние египтяне тоже рассматривали демиурга в качестве одного из элементов природы, появившегося из изначального океана Нун. Не менее интересно и то, что весьма близки представления о бесконечности, воплощенной в божествах Хух и Хаухет, и идеей натурфилософа Анаксимандра о бесконечном и неопределенном (апейроне).
В связи с этим имеется два подхода к философской оценке древнеегипетских космогоний и теогоний. Ведущий специалист в области религии Древнего Египта М.А. Коростовцев считает, что раз «египетские космогонические представления облечены в теогоническую, мифологическую форму, от которой они неотделимы», то «было бы крайне несерьезно усматривать в них элементы иди зачатки материализма»26. Академик И.Бану, напротив, утверждает, что здесь имеется философия, где доминирует идеализм с нотками «материалистического», недуховного «характера»27. В плане развиваемого нами подхода следует говорить о древнеегипетской философии с преобладанием в ней натурфилософии, с поисками Абсолюта, а является он Природой или Богом, это уже иной вопрос.
В пользу выдвинутого положения свидетельствует и старая идея, не раз поднимаемая в дальнейшем развитии «Текстов саркофагов» – идея воскрешения, которую можно сформулировать следующим образом: человек, стремящийся избежать смерти, должен стать богом, иного пути нет. В «Разделе о Ба бога Шу» умерший говорит:
«Я есть Ба бога Шу, который сам себя вызвал к существованию.
Я стал телом бога который сам себя вызвал к существованию».
Здесь речь идет о попытке включиться в цикл мира, чей регулярный ход является гарантией вечности:
«Я есть Шу, которого сотворил Атум-Ра.
Я предназначен для пребывания в этом месте вечной жизни»28.
Древние египтяне не знали декартовской философии, они различными способами (магическими и рациональными) старались достигнуть космического бессмертия, т.е. искали связи с Абсолютом.
Эпоха переходного времени и Среднего царства характеризуется успехами в области абстрактного мышления, однако следует иметь в виду, что в интеллектуальном развитии древнего египтянина много чуждого нашим понятиям, особенно в области религии и философии. Прежде всего, в его системе веровании и метафизических конструкциях отсутствует формальная, аристотелевская логика. Древний египтянин не очень интересовался тем, адекватна идея действительности или нет, ему приходилось задумываться над возможностью отыскания другой идеи для уравновешивания первой. Интеллектуальная мотивация древнего египтянина была направлена на то, что составляло порядок и симметрию как в религии, так и в искусстве. Появившаяся идея считалась даром богов, поэтому нельзя было ею пренебрегать, даже если в общей схеме она оказывалась ошибочной и непригодной. Это значит, что возникшая идея начинала вести самостоятельное существование и становилась неуничтожимой. Древний египтянин охотно трудился над введением ее в богословскую или метафизическую систему, помещая ее в таком месте, где она гармонизирует или дополняет противоположную идею. В философии и религии, искусстве и архитектуре древний египтянин с наслаждением занимался составлением из разнородных элементов единой композиции. Именно несчетное число этих элементов служило единственной основой для проведения мыслительных умозрений, отсюда следует и отмеченный выше плюрализм в философии и теологии, отсюда и отсутствие поиска всеобъемлющей истины.
Следует иметь в виду то существенное обстоятельство, согласно которому философия как зеркало эпохи изменяется в соответствии с развитием самого Древнего Египта, начиная Древним царством через Среднее царство к Новому царству. Если в эпохи Древнего и Среднего царства господствовала центробежная атомистическая и индивидуалистическая тенденция, хорошая жизнь усматривалась в раскрытии всего потенциала каждой человеческой личности, то в эпоху Нового царства доминирует прямо противоположная – центростремительная, коллективная, общинная тенденция; хорошую жизнь ныне понимали как приспособление индивидуума к интересам коллектива. Любое уклонение и попытки выразить индивидуальность исключалось, кардинальная доктрина заключалась в том, что египетское сообщество являло ценность само по себе, как таковое, т.е. перед нами ментальная революция.
Особенностью данной духовной и интеллектуальной революции является такая её постепенность, что происходящие перемены становятся видными только через столетия. Оказывается, что эти изменения не нашли своего отражения в египетских текстах и росписях пирамид, продолжавших воспроизводить древние формулы и напоминать о древних чувственных наслаждениях, присущих многообразию нашей жизни. Согласно старым стереотипам, цель жизни усматривалась в полноценном существовании индивидуума в этом мире, которое продолжалось в мире потустороннем. И только через столетия были сформулированы новые стереотипы, свидетельствующие о значительном сужении горизонта возможностей для индивидуума – жизнь в этом мире приобрела конформистский, формализованный характер, ему же оставались надежды на лучшее в ином мире. Следует иметь в виду, что это лучшее уже не зависело от него, а представало как дар богов. Следовательно, в мировосприятии и мироощущении произошел коренной сдвиг, характеризующийся двумя моментами, а именно: во-первых индивидуализм уступил место коллективизму, во-вторых, вместо наслаждений земного мира предлагалось довольствоваться обещаниями иного мира.
25
Daumas F. Od Narmera do Kleopatry. W.: PWN.1973. S. 210.
26
Коростовцев М. А. Религия Древнего Египта. М., 1976. С. 102.
27
Banu I. Filozofia orientului antic. Bucuresti. 1967. Vol. I. P. 156.
28
Daumas F. Od Narmera do Kleopatry. W.: PWN. 1973. P. 214-215.