Страница 37 из 41
Очевидно, для начала следует заглянуть в официальный первоисточник [714]. Так, бессмертная книга «Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография» на сей счет лишь указывает, что «Нужно было построить заново целый ряд отраслей индустрии, неизвестных старой царской России. Нужно было создать новую оборонную промышленность, которой не было в прежней России. Нужно было построить заводы современных сельскохозяйственных машин, неведомых старой деревне». А в порядке дополнительного уточнения та книга добавляет, что «Сталин – организатор и руководитель социалистических строек. Сталинградский тракторострой, Днепрострой, Магнитострой, Уралмашстрой, Ростовский сельмашстрой, Кузнецкстрой, Турксиб, Саратовский комбайнстрой, строительство автомобильных заводов в Москве и Горьком и ряд других строек – все они связаны с именем Сталина». И, чтобы все было ясно, книга указывает, что «к началу 1933 г. первая пятилетка была выполнена раньше срока».
Люди, начитавшиеся таких книг и склонные к гордости за советскую индустриализацию предвоенных лет (им обычно и в голову не приходит поискать в стране хоть один комбайн из Саратова), часто оперируют красивыми цифрами. Например, считается, что в 1928–1941 гг. ежегодный прирост промышленного производства в Советском Союзе составлял от 9,9 до 17 %. Не будем, однако, уклоняться от правды. Такие элементы той хваленой индустриализации (создания «новой оборонной промышленности»), как абсолютно не известная нашему обществу подготовка к наступательной химической войне, были фактически ее сердцевиной. В частности, как уже говорилось, в 1932–1933 гг. в стране была создана абсолютно новая индустрия серы, мышьяка и хлора, то есть индустрия иприта, люизита и фосгена. А в 1934 г., вскоре после XVII съезда ВКП(б) (съезда расстрелянных «победителей»), констатировавшего появление «современной химической промышленности» [714], была даже выполнена проверка «ипритных сил» путем срочного изготовления (за апрель-май) партии в 1000 т иприта [397, 398]. И в последующие годы военная химизация индустрии шла в СССР по нарастающей.
Цена, не описанная в упоминавшихся трудах Сталина-Джугашвили и о Сталине [714], такова. В ходе «раскулачивания» 1929–1933 гг. было репрессировано порядка 10 млн крестьян [718]. Численность населения в Советском Союзе между всесоюзными переписями 1926-го и 1937 гг. не выросла, а сократилась на 9 млн человек (непонятливые переписчики были расстреляны в 1937 г. как враги народа). В 1932 г. страна собрала в два раза меньше зерна, чем планировала и чем собирала до коллективизации. Чтобы выполнить план по зерну, у крестьян отбирали все выращенное зерно, включая семенное. Государственные заготовки зерна увеличились с 18,5 млн т в 1932 г. до 22,6 млн т в 1933 г. Так был создан искусственный (политический) голод. В результате только от голода страна потеряла в 1932–1933 гг. от 5 до 7 млн человек. Наибольшая убыль населения была в зерновых районах – там, где осуществлялась сплошная коллективизация: в Казахстане – на 30 %, в Поволжье – на 23 %, на Северном Кавказе – на 20 %, на Украине – на 20 %. Отобранное зерно было вывезено за границу (за четыре года, в том числе в голодные 1932–1933 гг. было вывезено на экспорт 13 млн т зерна). А тем временем, как повествует все та же биографическая книга, «19 февраля 1933 г. товарищ Сталин выдвинул и обосновал лозунг: сделать колхозы большевистскими, а колхозников зажиточными» [714].
Так что не стоит заблуждаться насчет того, откуда в советской стране взялась валюта для зарубежных закупок, необходимых для обеспечения индустриализации страны. И не только оборудования для комбайнового завода, который изготавливал совсем не комбайны. В первый же год первой пятилетки военным химикам срочно понадобилось закупить на Западе партию карбонилов металлов для осуществления их опытов. И, как будет обсуждаться ниже, она была закуплена [465]. Кстати, впустую.
Итог таков. В течение 1926–1939 гг. производство продовольствия на душу населения в Советском Союзе уменьшилось примерно на 15 %, что, в свою очередь, предопределило голод времен войны и первых послевоенных лет. Так что не стали колхозники зажиточными.
Итак, многочисленные военно-химические требования Красной армии не пропали даром. В Стране Советов фактически было изменено традиционное направление развития всей добывающей и химической промышленности и под видом индустриализации была создана мощнейшая инфраструктура химического нападения, включавшая все необходимые для этого элементы. Именно тогда советская индустрия научилась изготавливать все, что угодно, – от исходного сырья для изготовления различных ОВ и средств их хранения и транспортировки до «готовой продукции» – самих ОВ и химических боеприпасов.
Таким образом, история создания тайной советской индустрии химического нападения – это классический пример приложения мощнейших сил на абсолютно ненужное дело.
Глава 4. Портрет боевой отравы
Война будущего – это авиация, умноженная на химию.
Это у древних «в начале было слово». В военной химии началом начал всегда были и остаются отравляющие вещества (ОВ).
А началом начал химической войны были, конечно, иприт и синильная кислота. Именно вокруг них вращался разговор на вводной лекции, которую автор настоящей книги молодым курсантом прослушал в первых числах сентября 1953 г. в стенах Костромского училища химических войск. Конечно, отравляющее преимущество синильной кислоты было очевидно прямо из цифр, а вот о боевом оформлении этого достоинства преподаватель говорил тогда с большим сомнением, указав, что при разрыве боеприпаса синильная кислота разлагается и сгорает. Впрочем, вскоре нас, молодых курсантов, в соответствии с решениями сентябрьского пленума ЦК КПСС, послали на сбор погибавшей на колхозных полях картошки, так что о синильной кислоте пришлось забыть. На полвека. Потому что после возвращения с картофельного фронта мы, военно-химические курсанты, изучали только химическую защиту от оружия окопавшегося за океаном злокозненного врага – вопросы химического нападения обсуждались и изучались в те годы совсем в других местах.
Через много лет сомнения по поводу «химической невинности» Советского Союза автору довелось услышать от профессора химии… из г. Оулу (Финляндия). Дело было в 1984 г. во время обычной научной командировки доктора мирных химических наук, причем на мирную тему – из области физической химии. Заодно автор получил в подарок от знающего финна семь толстенных (несекретных) томов инструкций на тему, как именно нейтральная Финляндия будет искать и идентифицировать на своей территории «вражеские» ОВ в случае развязывания большой химической войны («враг» мирной Финляндии был очевиден). Книги те были изданы по линии МИД Финляндии, а после 1984 г. тем же МИДом было издано еще много томов по поводу поиска самых разных ОВ, а также продуктов их разложения везде и всюду (и один из этих последующих томов [723] очень пригодился, когда автор вместе с журналисткой Е. Б. Субботиной в октябре 1998 г. нашел в Москве на территории бывшего военно-химического полигона в лесопарке Кузьминки иприт – чистый, негидролизованный [659]). А вот официально автор – вместе со всем советским народом – узнал о прекращении в Советском Союзе производства химоружия (которого вроде бы и не было вовсе) от последнего советского руководителя М. С. Горбачева лишь в апреле 1987 г. [11].
В общем, более близкое знакомство с предметом показало, что преподаватель Костромского училища химических войск говорил в 1953 г. не всю правду – Красная/Советская армия умела технически грамотно доставлять синильную кислоту в стан вероятного противника. И стало ясно также, что руководство советских химических войск скрывало от сограждан реальные наступательные химические возможности Советской армии, подменяя их откровенной неправдой [32].