Страница 10 из 23
Другой известный старец архимандрит Христодул, игумен монастыря Кутлумуш святой горы Афон говорит: «Царство богатому даст не Бог, но человек, изображающий Бога, тот, кому богач явит свое человеколюбие. Поэтому мы должны иметь в виду и следующее. Братолюбие проявляется не только в том, чтобы оказать брату любовь, но и в том, чтобы принять от него дар любви. Очень часто для нас, самодостаточных христиан, последнее сложнее первого».
Милосердие, таким образом, действие двусторонней направленности. Это второе и очень значимое условие милосердия.
Важна и качественная сторона действия.
Но у нас часто бывает и так: не туда несено, да тут уронено.
Помните, в известной сказке Шварца, Медведь, проявляя милосердие к Принцессе, «отказывается» от нее? И наносит несчастной девушке такую душевную рану, которая чуть не погубила последней жизнь. Милосердие, понимаемое неправильно, может наносить вред окружающим и есть немилосердие.
Есть и другая сторона немилосердия, связанная с непониманием того, что есть милосердие. В Добротолюбии говорится: «всячески надобно всматриваться, как бы враг, извращая драгоценные изречения Св. Писания лукавым толкованием, не успел склонить нас сделать им неправое приложение и употребление, обманно прикрывая сие преданием, будто бы от старцев исходящим, как бы незаконно прилагая царскую печать к фальшивой монете. Это успевает он сделать, когда прельщает к неумеренному и непосильному нам труду, или, когда внушает взять на себя попечение о беспомощных, чтоб опутать гибельными заботами. Все такие внушения, прикрытые покровом милосердия, благочестия и высшего преуспеяния, вводят в обман неопытных. С виду они похожи на монеты истинного царя; но они отчеканены не настоящими монетчиками духовными, – не православными опытными отцами, а коварством бесов искованы на вред и пагубу».
Неправильно понимаемое милосердие может вредить не только ближним, но и самому человеку.
Прп. Исаак Сирин так высказался о милосердии: «милосердие противоположно правосудию. Правосудие есть уравнивание точной меры, потому что каждому дает, чего он достоин, и при воздаянии не допускает склонения на одну сторону, или лицеприятия. А милосердие есть печаль, возбуждаемая благодатью, и ко всем сострадательно преклоняется: кто достоин зла, тому не воздает (злом), и кто достоин добра, того преисполняет (с избытком). И если в одном есть часть справедливости, то в другом есть часть злобы». Правосудие несет в себе как добро, так и зло (необходимое, но зло), тогда как милосердие добро само по себе. Милосердный человек несет добро, а не достигает некие поставленные, часто самим собой, цели.
Это третье, что характеризует милосердие.
Свт. Феофан Затворник указывал: «счастье не стоит, но непрестанно то повышается, то понижается. Потому около себя видим то радующихся от счастья, то скорбящих от несчастья, какого бы то ни было. В сем отношении закон – радоваться с радующимися и скорбеть со скорбящими. Такое сочувствие естественно сердцу человеческому, но прившедшие через падение страсти искажают его, от чего вместо радости о счастии другого бывает скорбь о нем, или зависть; вместо печали о несчастии бывает радость о том, или злорадство». Радоваться с радующимися и скорбеть со скорбящими – вот, четвертое, что характеризует милосердие.
Марк Подвижник напоминал, что Бог любит милосердие, ибо и Сам милосерд, но не признает человекоугодие. «Слушай же, как Писание порицает человекоугодие. Во-первых, пророк Давид говорит: «Бог разсыпа кости человекоугодников: постыдешася, яко Бог уничижи их» (Пс.52:6), и апостол говорит: «не пред очима точию работающе яко человекоугодницы» (Еф.6:6)».
Не суди и не осуждай. Кто мы такие, чтобы судить другого? Судия праведный – ограда каменна. Кто из нас может сказать, что я – ограда каменна?
Но вокруг любого из нас происходит каждую секунду множество событий. Какие-то из них нам кажутся справедливыми, какие-то нет. Что-то в нас вызывает похвалу, что-то протест. Как же удержать себя и не осудить? Этим вопросом задаются многие, если не все, верующие.
Известный старец Феодор Санаксарский учил, что осуждение бывает троякое:
– аще какой грех узнаешь тайный и всем расскажешь;
– аще человека столь уничижать станешь за грехи, что и разговаривать с ним не захочешь;
– осудишь грешника на совершенную погибель, т. е. пожелаешь ему погибнуть.
«Но, когда, видя дурной поступок, станешь рассуждать, что худо делают, сие не вменится в осуждение, но в рассуждение, и сим, конечно, не погрешишь».
Оптинский старец Лев так раскрывает смысл осуждения: «Осуждение есть, когда ты, видя или зная грехи, или порок брата твоего, говоришь от сердца: "Он, по-моему мнению, достоин или муки, или казни, или болезни." Тогда ты становишься якобы судия ближняго, и хощешь воссесть на престол единаго Судии – Христа; потому за гордое безумие твое ты и применяешься ко антихристу. Ино есть злоречие и оглаголание, но это еще не осуждение».
Прп. Исаак Сирин указывает: «Неправедные уста заграждаются для молитв; потому что осуждение совести делает человека не имеющим дерзновения».
В древнем патерике имеется термин «оглаголание».
«Вопрос: Что есть грех оглаголания?
Ответ: Грех оглаголания не допустит человека войти пред лице Божие. Ибо написано: оклеветающаго тай искренняго своего, сего изгонях.
Вопрос: Каким помыслом может человек удержаться от оглаголания?
Ответ: Как принимающий огонь в пазуху обжигается, так принимающий участие в беседах людских не может остаться чистым от оглаголания.
Великий Антоний так делать научен был ангелом. Сказал же он, что надлежит таковому на всех людей смотреть, как на одного и удерживаться от оглаголания».
Еще сложнее обстоит дело с прощением обид. В Евангелии от Матфея есть такие слова: «не подобaше ли и3 тебЁ поми1ловати клеврeта твоего2, ћкоже и3 ѓзъ тS поми1ловахъ; И# прогнёвавсz госп0дь є3гw2, предадE є3го2 мучи1телємъ, д0ндеже воздaстъ вeсь д0лгъ св0й. Тaкw и3 nц7ъ м0й нбcный сотвори1тъ вaмъ, ѓще не tпуститE кjйждо брaту своемY t сердeцъ вaшихъ прегрэшє1ніz и4хъ»
Очень важно здесь уточнение, передаваемое евангелистом – не просто простить, а простить «от сердца». Мало сказать «прости» и пойти дальше своей дорогой, надо именно простить. Как говорят, не на словах, а на деле. Так, чтобы в твоей душе произошло изменение.
Часто люди спрашивают, как прощать? Об этом рассуждают и политики, и рабочие, и писатели, и артисты. Все понимают, что очень часто мы говорим в слух «прощаю», говорим прежде всего себе, да и окружающим, но, при этом, умом прощаем, а сердцем не можем простить. И живем дальше с обидой в сердце.
– Понимаю, что надо простить, соглашаюсь с этим, – говорит человек, – но все равно в глубине души, в памяти, где-то в подсознании остается неприятный осадок.
Пытается человек забыть обидное слово, невозвращенный долг, косой взгляд, неприятную ситуацию, но вновь, и вновь эти не лучшие воспоминания всплывают в его сознании. А значит, – говорит он сам себе, – я не простил.
Пытается заняться самовнушением – модными, ныне, советами психологов. Вроде внушил себе «не вспоминать!» и радуется, а воспоминание нет-нет, да и снова на поверхности. Нет, – понимает, – не могу простить…
Есть такой способ, тоже психологический – называется «вытеснение». Это когда обиженный на кого-то или на что-то человек начинает яростно придаваться всякого рода удовольствиям, пытаясь заглушить в себе чувство обиды. Он и ест, и пьет, и путешествует, и читает романы, и спортом занимается с ожесточением. На первых порах это действует. Но со временем все возвращается на круги своя. Обида, не вырванная с корнем из сердца, прорастает вновь. Нет, не могу простить, – приходится ему признать снова.
По этому поводу, автор 5 века блаженный Диадох указывал: «очистить ум только Духа Святого есть дело. Подобает убо всякими добродетелями, наипаче же миром душевным упокоевать в себе Духа Святого, чтоб иметь в себе светильник разума всегда светящим; потому что, когда он непрестанно светит в сокровенностях души, тогда не только явны бывают в уме даже малые темные прилоги бесовские, но и бездейственны и неустойчивы, будучи обличаемы Святым оным и преславным Светом. Почему Апостол и говорит: Духа не угашайте (Сол. 5, 19), т. е. не оскорбляйте (Еф. 4, 30) благостыни Святого Духа злыми делами или помышлениями, чтоб не лишиться всепобедительного оного светильника. Ибо не присносущный и животворный угасает при сем Дух, но Его опечаление, или лучше отвращение, оставляет ум наш ожестелым и чуждым света ведения».