Космопроходцы

Высота «глотки» достигала четырёх-пяти метров, ширина – более двух десятков метров, а задний её конец был не виден, так как уходил под углом в тридцать градусов в глубины «ледяного» слоя Сферы.

Округлый потолок пещеры был волнистым, как стиральная доска, словно действительно представлял когда-то слой воды, покрытый извилистыми волнами. Пол пещеры также представлял собой взбаламученный слой «воды», покрытый барашками замёрзших волн.

В центре пещеры стояла знакомая лемурская «летающая тарелка» с распахнутым боковым люком. За ней, ближе к дальнему концу полости, располагалась вторая. А между ними неподвижно лежали два «лемура» в тускло мерцающих серебром скафандрах. С оружием в руках, вполне похожим на земные пистолеты.

– Трупы! – прокомментировал изображение Филипп; он тоже получал передачи беспилотника. – Что здесь происходит?! С какого бодуна они устроили перестрелку меж собой?!

– Надо разбираться. Но я вижу только два тела, где остальные?

– Предлагаю двинуться дальше, в глубь пещеры. Больше им некуда деться.

– Давай, всё равно придётся когда-нибудь проверить этот ход. Я пойду первым.

– Почему ты?

– Потому что прилетел сюда первым.

– Какое это имеет значение?

Ломакин снова почувствовал коготок раздражения, процарапавший голову, однако и на этот раз сумел взять себя в руки.

– Отвечаешь за спину, дружище.

Шлюп мягко скользнул в «глотку кашалота» глыбой жидкого металла, преобразуя форму корпуса из идеальной капли в линзу с «крылышками». Это был аппарат-трансформер, имеющий множество геометрических вариантов преобразования тела, способный двигаться в любых жидких и газовых средах и даже протискиваться в узкие щели.

Филипп был вынужден последовать за оператором «Дерзкого».

Зависли рядом с «тарелками» «лемуров», отрабатывая пункты императива «Чужой»: мигали прожекторами, включив рации на непрерывный запрос-дозвон, всматривались в столбцы символов и цифр, ползущие по внутренним поверхностям шлемных стёкол, означающие параметры среды, вслушивались в голоса бортовых компьютеров, оценивающих степень внешних угроз, держали пальцы, условно говоря (компьютер оружейных систем реагировал на их мысли), на «гашетках пулемётов»: десантные шлюпы класса «броненосец» мало в чём уступали по защищённости модулям высшей защиты класса «голем», а оружием обладали таким же: «громобоями» – высоковольтными разрядниками, лазерами и ракетными комплексами «Оса-2100».

– Сквозняком тянет… – пробормотал Ломакин.

– Каким ещё сквозняком? – удивился Каледин.

– Нехорошим… не чуешь?

Филипп помолчал.

– Ничем не пахнет… ты пошутил?

– Это не запах… что-то на уровне подсозналки… такое впечатление, будто гниёт куча навоза…

Каледин засмеялся.

– Ну и фантазия у вас, маэстро! Стихи случайно не пишете? Предлагаю сделать бросок вперёд, надо же выяснить, куда подевались остальные «лемуры».

Его катер первым устремился в горловину пещеры, ощупывая пол, стены и потолок лучом прожектора.

Ломакин сдержал негодующий окрик, подумав, что нет смысла спорить, кто главный и кто первый. Они в этом рейде были на равных. Хотя так и подмывало осадить горячего оператора исследовательской группы, сующегося «поперёк батьки в пекло».

Дальний конец пещеры действительно уходил под слой «льда» под углом в тридцать градусов, пока не превратился в суживающуюся вертикальную шахту.

– Не спеши, – сказал Иван, ощущая неприятный ветерок, шевелящий волосы на затылке. Это был не страх, а нечто другое, ожидание недобрых событий, каких-то негативных сюрпризов, запах тления, навеянный трупами инопланетян, ветерок опасности, который он назвал «сквозняком», и что-то ещё, тёмной тучей нависшее над головой.

Каледин не послушался.

– Дрон ничего опасного не видит, – весело сказал он.

– Тоннель сужается…

– Если уж «тарелки» «лемуров» тут пролезли, а они не меньше наших «броненосцев», то и мы протиснемся.

Дальше передвигались молча, разглядывая кольчатые неровные наплывы стен шахты, превратившейся в бликующую глазурью кишку.

– Похоже, здесь поработали плазменные резаки, – заметил Филипп. – Как ты думаешь, кто пробивал ход? Хозяева Сферы или «лемуры»?

Ломакин не ответил, хотя сам задавал себе те же вопросы.

Опустились примерно на километр.

Дрон, ласточкой скользивший в авангарде отряда, отметил расширение хода, впереди на стенах появился красноватый отблеск, словно тоннель был освещён, и шлюпы один за другим вылетели из тоннеля в распахнувшуюся пропасть пространства, пронизанного лучами багровой звезды. Зависли над устьем тоннеля, заворожённо разглядывая открывшийся взору ландшафт.

Сфера Дайсона действительно представляла собой оболочку сферической формы, охватывающую значительную часть космоса со звездой в центре системы.

Звезда была класса красных карликов и испускала густой красный, ближе к багровому и вишнёвому, свет, озарявший Сферу изнутри.

Внутренняя поверхность Сферы представляла такое же «ледяное» поле с застывшими барашками волн, каким казалась её внешняя поверхность. Края Сферы плавно уходили вверх на недосягаемую высоту, образуя вогнутую чашу, края которой исчезали где-то на невероятной высоте. Вернее, растворялись на фоне сгущающейся черноты внутреннего пространства Сферы.

«Кротовая дыра» тоннеля, проплавленная в оболочке Сферы неведомо кем, была окружена валом рыхлого с виду чёрного материала, напоминающего сажу.

Ломакин вспомнил, что вся Сфера отлита из модификаций углерода.

А дальше, за валом, до самого «горизонта» на высоте тысяч километров, шла настоящая мусорная свалка!

Вся волнистая поверхность «углеродного льда» была покрыта холмами, сложенными миллионами разнокалиберных контейнеров разной геометрической формы, грязно-серыми тюками (ни дать ни взять – матерчатые мешки, какими пользовались когда-то земляне), пузырями «пластиковых» пакетов и скоплениями обломков каких-то конструкций. Куда бы Ломакин ни кидал взгляд, он видел горы и горы мусора, бочек, мешков, пакетов, контейнеров и, образно говоря, «битой посуды». Лишь кое-где виднелись свободные от мусора «полыньи» да редкие сооружения наподобие земных четырёхугольных пирамид. Облитые светом близкой звезды, цвета запёкшейся крови, они казались кусками мяса, разбросанными по равнине Сферы, и даже смотреть на них почему-то было тревожно.

– Ты что-нибудь понимаешь? – нарушил молчание Филипп.

– Свалка…

– Что?!

– Свалка отходов жизнедеятельности хозяев Сферы.

– Ты считаешь, что они создали Сферу, чтобы сбрасывать на неё мусор?!

– Почему нет?

– Чушь собачья!

– Поосторожней в выражениях, дружище.

– А то что?

Ломакин с трудом погасил вспыхнувший в душе огонёк гнева.

– Посмотри левее, на пирамиду, ничего не видишь?

– Нет.

Ломакин тронул шлюп с места и остановил его над валом «мусора», уходящим к угрюмой чёрно-бордовой пирамиде вздутием вены на человеческой руке. У самого начала вала лежала «лемурская» «тарелка», уткнувшись развороченным носом в гору «мешков».

Подлетел шлюп Каледина.

– Ну и зрение у вас, маэстро. Похоже, «лемуры» устроили ДТП.

– Катер взорван изнутри.

– С чего ты взял?

– Посмотри повнимательней на остатки катера. Он сначала взорвался, а потом врезался в горку «мешков». Надо всё обследовать, остальные «лемурские» катера тоже должны быть здесь.

Он велел беспилотнику подняться повыше и летать кругами с увеличивающимся радиусом. После чего направил шлюп к пирамиде.

Летающую технику «лемуров» они обнаружили одновременно – дрон и сам Иван. Три «тарелки» лежали в ложбинах между горами контейнеров, ещё одна воткнулась носом в пирамиду, пробив её грань. Было видно, что «лемурские» катера повреждены, а возле контейнерных гор лежат уже знакомые тела в тускло отсвечивающих кровавыми бликами скафандрах. Когда-то здесь развернулась битва между «лемурами», хотя понять причины их агрессии друг к другу было невозможно.