Ожог любовью

Я мчался, выжимая все возможное со своей машины. Жалобный писк тормозных колодок перед светофором и сильный рывок всего тела по инерции стремящегося вперед. Нескончаемый поток перехожих – откуда их столько? Гипнотизировал светофор взглядом моля, чтобы он быстрее переключился. Никогда не замечал за собой подобной дури, но сейчас был не тот случай, чтобы обращать внимание на несоответствие поведения.

Она где-то там – одна, испуганна… О Боже, хоть бы она действительно была одна. Пусть это будут пустые тревоги и с моей и с ее стороны. Недовольные акционеры и партнеры остались позади – в огромном зале, который специально был снят для этого мероприятия. Еще не все предложения выслушаны, не все вопросы решены, но они резко потеряли свою важность. Пустая болтовня - не более.

Когда-то отец говорил: все, что я делаю – делаю для семьи - для тебя, для сестры. Я тогда верил ему. Обижался на опоздания, задержки, не появления на соревнованиях. Но важные слова о том, что это нам во благо всегда успокаивали пыл и гасили злобу. Сейчас все предстало в другом свете. Зачем хоромы, если не кому ими любоваться, если не слышится там веселый смех, а только гробовая давящая тишина? Зачем банковские счета, всего лишь циферки на бумажках моими трудами увеличивающие количество ноликов сзади? Для чего все это? Они не греют душу и тело, не зажигают огнями любимые глаза?

Я ушел не сомневаясь. Не было здесь чего-то или кого-то важнее, чем моя перепуганная девочка едущая сейчас домой.

Наш разговор по телефону постепенно меня успокоил. На экране блестела яркая точка, медленно, но уверенно приближающаяся к центру. Все же не зря я подарил ей эти часики. Стал параноиком, что ли? Боялся что украдут, уведут, или что еще хуже убежит по собственному желанию. Боялся, что проснусь как-то утром, а ее рядом не будет. Девочка моя, она вросла в меня окончательно. Пробралась в самое сердце и множеством тонких струй разлилась по всему телу, захватывая его в окончательный плен. Никогда не думал, что буду не просто волноваться о ком-то, что буду физически ощущать боль под ложечкой, если где-то там на другом краю провода услышу в ее голосе тревогу.

Полный маразматик, или хуже того псих, помешанный на единственной своей жертве. Готов окольцевать, спрятать, скрыть от всего мира, пусть будет моя, только моя и больше ничья. Тряхнул головой, отгоняя бредовые мысли и сосредоточился на разговоре. Но разговора, как такового, дальше не последовало.

Визг шин, какой-то грохот и удар. Четко слышал удар от столкновения машин. Красная точка на экране застыла. Не совсем помню, что кричал ей в трубку. Точно знаю, что требовал ответа, но его так и не последовало.

Авария. В моем подсознании она выглядела жуткой кровавой женщиной отбирающей самых дорогих людей. Последствия знал не понаслышке. Снежке еще не было двух лет, когда мама, уезжая за покупками, просто не вернулась домой. Тогда у всех на устах звучало это жуткое слово – авария. Потом были похороны и закрытый гроб. Ее я больше так и не увидел.

Выдавливал с машины все возможное, но почему-то казалось, что она не достаточно быстро мчится. Еще 7км. 7км, как показывал мой навигатор. Расстояние, которое оказалось нескончаемо долгим.

Какое-то время красная точка не двигалась, а потом стала удаляться в противоположную сторону. Сразу же вздохнул с облегчением. Жива. Моя девочка жива! Телефон на несколько последующих звонков не отвечал, а потом и вовсе оказался недоступен. По мере приближения радость от того, что яркая точка на экране движется, а значит, Марина жива, поутихла.

Сердце в груди забилось с удвоенной скоростью. Вспомнился утренний звонок Аркаши. Последние новости из СИЗО, где до недавнего времени пребывал Егор. Новости совсем не радостные. Марине не спешил сообщать, по крайней мере не по телефону.

Его нашли повешенным в камере. Кто-то упорно пытается замести следы. Флешка, которую ей передала Оксана оказалась ни чем иным как меткой смерти. Идиотка, полная идиотка! Нет, чтобы мне передать – она Маринке дала, я по крайней мере хоть смогу за себя постоять. Ударил в злобе руками по рулю, не на мгновение не сбрасывая скорость.

Еще не доехав до места ее предполагаемой остановки, увидел полыхающий огонь. Набрал парней со службы безопасности. Часики, а значит, и Марина двигались, отдаляясь, глядя на горящую машину, я был рад этому.

МАРИНА

Со мной никто церемониться не собирался. Удар, кулаком в лицо это наглядно объяснил. Щека распухла и пульсировала, голова жутко разболелась. Попыток убежать больше не предпринимала. Да и был бы хоть какой-то шанс, вряд ли упустила бы. Но шансов не было. Связав руки за спиной, меня бросили, как мешок с картошкой, на грязный ржавый пол бусика. Через мгновение машина с визгом рушила и помчалась в противоположном направлении. Их разворот я почувствовала. Но дальше количество поворотов и их направление разобрать не могла. Знала только что их было достаточно много, так как при каждом ерзала по пустом багажном отделении, ударяясь то об одну стенку, то о другую.

Именно тогда ощутила насколько выбоисты наши дороги. Каждая ямка отдавала ударом то в одну то в другую часть тела, покрывая его все новыми и новыми синяками. Водитель, черт бы его побрал, даже не пытался их объехать, и на всей скорости скакал по ухабистой дороге как лягушка на болоте.

Не смогла даже приблизительно посчитать количество времени, которое мы ехали. И когда все же остановились, вздохнула с облегчением. Хотя мой вздох сильно напоминал стон, но да ладно, на это не стоит даже внимание обращать. Я так понимаю, все приключение только начинается.

Задняя дверь со скрипом открылась, и яркий свет фонарика резанул зрение. Кто-то из похитителей залез в машину, наклонился ко мне и, не церемонясь, погрузил на плече. Тело снова отдало болью во всех частях, но я, сцепив зубы, не проронила ни стона.