Обреченные светить

– Я ничего не помнил. В базе данных была только дата рождения и имя. Ничего больше. Мы думаем, что я был в лаборатории и что-то увидел, что имело огромную ценность, и они стерли мне память и данные обо мне. Я уже три года служу в «Песчаном» ордене. Сегодня мы уплываем из этого гиблого места в Европу, но сначала я тебя провакцинирую, – Рейф взял шприц с золотой жидкостью, продезинфицировал область у колена и был готов вводить лекарство.

– Не трать лекарство на нее. Лучше дай мне. У вас есть иммунитет, а у меня – нет.

– Их кровь могла проникнуть через раны, – он уже ввел иглу под кожу.

– Посмотри на нее! – закричал Кевин. – Ты видишь ее мертвенно-свинцовую кожу? Синие вены? Или ты ослеп? Она уже мертва!

– Заткнись! – оборвал его Рейф, вводя лекарство. – Я, командор «Песчаного» ордена, Рейф Мелкий, приказываю тебе заткнуться и вести нас в порт, или я убью тебя этим шприцом, и ты получишь лекарство, – Кевин затих. – Никто не тронет тебя, я не позволю.

– Спасибо, – сказала Кара, побаиваясь Рейфа, ведь он точно бы не стал разбрасываться пустыми обещаниями.

– Извинись перед ней, – холодный и жуткий голос Рейфа заставит каждого подчиняться, особенно после таких речей.

– Простите, мисс Ридз, за дерзость, – сказал Кевин.

– Ничего страшного. Я сама еще себя не видела и не знаю, насколько жутко выгляжу. Может, я сама своего вида испугаюсь, – она посмотрела на Рейфа. Он смотрел на нее серьезным взглядом и неожиданно улыбнулся.

– У нас там есть новая одежда. Мы поменяем твои штаны, – он надел на маленькие ножки Кары ее огромные ботинки. – И ботинки тоже поменяем. Мне кажется, они тебе жмут, – они засмеялись. – Запомни этот момент. Это твой первый смех в новом настоящем.

– А ты что-нибудь помнишь из прошлого? Все-таки три года прошло, а амнезия уходит за год.

– Я бы помнил больше, будь это просто амнезия. Все, что я помню, – лишь смазанные картинки. Иногда я натыкаюсь на что-то или делаю что-то, что, кажется, уже было, но я не помню ни где, ни когда, ни что-либо еще.

– Забавно, что я помню свое имя, но не помню, как я выгляжу.

– Ты красивая даже с мертвенно-свинцовой кожей. У тебя темно-карие глаза, как мои, но темнее. Маленькие пухлые губы. Слегка впалые щеки, четко выраженные скулы, скорее всего, из-за голода. Темные волосы до плеч. Мягкая кожа, подсушенная солнцем. Холодные руки, – Рейф говорил все медленнее и медленнее. – Худые пальцы, – он взял ее руку и медленно гладил ее ногти. Он замолчал, будто пытался вспомнить.

Машина выехала на пустырь. Через ее окна солнце осветило салон и играло на светлых волосах Рейфа, отблескивало от стекол и светило в его глаза. Он закрыл один глаз и закрыл на половину второй.

Наконец Кара увидела воду, на которой также играло солнце, отражаясь на корабле. Машина остановилась у причала, где никого не было. Были только палатки, потухшие костры и оставленные вещи. Корабль грозно загудел, чтобы опаздывающие пассажиры шли быстрее. Рейф выпрыгнул из машины. Кевин крикнул что-то ему о кабине, отдыхе и подъеме на корабль.

Рейф осторожно вытащил Кару из машины, заранее попросив ее взять папку с бумагами из багажника, и унес ее на корабль. Кара провалилась в глубокий сон, а судно отправилось в неизведанную еще им даль.

2 глава. Воспоминания

Кара проснулась в окружении белых штор. Слегка покачивало. Она чувствовала себя так, будто заново родилась. Голова и ноги больше не болели. Кара была полна сил и энергии. Она приоткрыла ткань, служившую одеялом. На ногах не было швов. Какие хорошие врачи! Одна операция – и ничего не видно! Она аккуратно свесила ноги с кровати, не почувствовав боли, Кара встала. Какое же наслаждение не чувствовать боль. Лишившись этого комфорта, хочешь скорей его вернуть, а когда здоров, совсем не замечаешь своего счастья.

На тумбочке лежал бордовый платок-шарф, как раз тот, который был на Рейфе. Кара взяла его в руки и уткнулась в него лицом. От него пахло потом, грязью, пылью, машинным маслом и были капли крови, вероятнее всего, принадлежавшие ему самому.

Кара приоткрыла шторы, отделявшие ее от мира, где она теперь находилась. Никого не было. Зато там было зеркало, в котором она наконец увидит себя. Оно было длинное, поэтому Кара, встав перед ним, увидела себя в полный рост. Какая она низкая! 160 см – максимум! На ней были белые штаны, белая футболка. Кара была худая. Худые ноги, лицо, руки, глубокие и темные провалы глаз. Легко пересчитать ребра через майку. Цвет кожи все еще был мертвенно-свинцовым, но уже выровнялся. Слова Рейфа, в основном, были правдой, не считая его собственной оценки, что она красивая. Она была красивая, но красивым разве бывает узник Бухенвальда?

Кара вышла из помещения сразу на палубу. Яркий солнечный свет врезался в ее ослабшие глаза. Морской воздух наполнил легкие Кары и накрыл ее волной свежести. Она пошла босиком по деревянной палубе. Кара подошла к бортику и посмотрела вниз: там была другая металлическая палуба, по которой ходили рабочие. За бортиком этой палубы был океан. Кара облокотилась на него, свесив руки с шарфом вниз. Она закрыла глаза и наслаждалась этой атмосферой.

Кара услышала чьи-то шаги. Она обернулась. Это была приятная на вид женщина. Ее светлые волосы на солнце блестели золотом. Персиковый цвет ее губ почти не выделялся на загорелой коже. Она приятно улыбнулась и сказала:

– Здравствуй, Кара, – ее голос был мягким и теплым. – Как твое самочувствие?

– Все прекрасно. Спасибо тому, кто меня вылечил, – Кара улыбнулась.

– Мы практически ничего не сделали. Только продезинфицировали лучше, чем Рейф. Мы попытались достать обломки железа, но обрезали только верхнюю часть, когда плоть резко стало горячей, как доменная печь, и затянулась. Мы попытались снова, но кожа тут же регенерировалась.

– Как это? – Кара приятно удивилась, но что-то внутри, что-то забытое будто прекрасно это знало…

– Просто затянулась, не давая порезать кожу.

– Что же она не затянулась, когда мы с Рейфом чуть не умерли?

– Кстати насчет Рейфа…Он помог тебе, и, возможно, ты думаешь, что он сделал из-за тяги к тебе. Но это просто его работа. Много девушек привязывалось к нему, так как он обладает определенной харизмой, которая всех привлекает. Но потом они понимали, что они ему не нужны. Я просто предупреждаю тебя. Отдай ему шарф, пока не влюбилась в этот запах.

– Спасибо, я учту. А как вас зовут?

– Каролина Блэк. Рейф сейчас завтракает. Восемь часов утра все же.

– А вы бы не могли показать, где он завтракает?

– Он обычно завтракал в столовой со всеми. Иногда он ел на берегу океана. Теперь мы на корабле. Я думаю, он может прийти сюда. Он часто навещал тебя, надеялся, что ты проснешься раньше, чем мы посетим один из портов.

– А сколько я спала?

– Две недели, – Кара была сильно удивлена. – И все это время ты будто была в летаргическом сне. Все процессы твоего тела остановились.

– Хей! Я уже не думал найти тебя не спящей! – Рейф взбежал по лестнице в майке, штанах, ботинках и повязанной на бедрах куртке. – Как ты, Кара Джейн Ридз?

– Намного лучше, чем было, – Кара широко улыбнулась.

– Вот и классно. О, ты нашла мой шарф? А то я думал, долго его не увижу.

– Ну, держи, сыщик! – она протянула ему шарф.

– Я его тебе оставлял, чтобы ты могла везде пройти и все получить. Это твой счастливый билет.

– Я не беру такие билеты, извини.

– Ну, как хочешь, кто тебе запретит? – он взял шарф с грустью. – Хочешь есть? Я покажу, где столовая. Пойдем! – он взял ее за руку весело и наивно, как ребенок.

– Аккуратнее! Я еле хожу! – остановила его бег Кара, одновременно смеясь из-за детского поведения Рейфа.

– Ой, прости. Я забылся, – он отпустил ее руку, потупясь, спустился по лестнице, и Кара пошла за ним.

В последний момент она повернулась и посмотрела на Каролину Блэк. Та прошептала: «Не доверяй». Кара поспешила за Рейфом. Они прошлись двумя внешними коридорами, затем повернули в холл корабля и, повернув налево, оказались в столовой. Там сидело много простых пассажиров и сотрудников корабля. Рейф повел Кару к центру столовой, где выдавалась еда.