Сибирский эндшпиль

Новость о забастовке быстро распространилась, и когда Мак-Кейн вышел на площадку блока, он увидел столпившихся заключенных из В-3 и других камер, молчаливо демонстрирующих свою солидарность с азиатами. Рядом стоял офицер с несколькими охранниками и уговаривал их разойтись и не мешать. Мак-Кейн вышел из блока и направился по улице Горького к складу, находящемуся в центре.

- Уже устроились? - окликнули его сзади. Мак-Кейн обернулся и увидел, что следом идет Питер Сэрджент, англичанин из В-12, камеры на втором уровне. Ему было уже под сорок, светлые волосы и мальчишеское выражение лица, которое он пытался замаскировать неровными усами. Питер показался Мак-Кейну дружелюбным и жизнерадостным, напоминая некоторых англичан, с которыми ему пришлось работать в Европе.

Мак-Кейн подождал Сэрджента и они пошли дальше уже вместе.

- Да, я уже привык. Даже к этим жутким азиатским играм. Почему никто не научит их играть в пристойную игру, футбол, например.

- Вы имеете в виду футбол?

- Ну, наш футбол, американский... Национальная Футбольная Лига, Супер-Боул.

- Ах, это! - Сэрджент фыркнул. - Я не понимаю, почему вы вообще называете это футболом.

- То есть?

- Начать с того, что это не шар (Football - Foot означает "нога", а Ball - "шар", "мяч" - прим. перев.), правда? Если быть до конца логичным, это сфероид около фута длиной. И при чем тут ноги, если большую часть игры эту штуку перебрасывают руками?

- Скажите, откуда вы?

- Челтэнхэм, с запада. Бывали там?

- Там - нет. Я был в Англии только пару раз. Мне нравятся ваши города, там все еще можно ходить по улицам пешком. Не то, что у нас города превратились в аэропорты.

- Ходить необходимо. Другого пути передвижения нет.

В этот момент они услышали марширующих в ногу охранников, звук стал громче и через секунду взвод, возглавляемый капитаном, вышел из-за угла и прошел мимо них к блоку В. Мак-Кейн проводил их сердитым взглядом.

- Что-то происходит. - заметил Сэрджент. Очевидно, новости о последних событиях в блоке еще не дошли до него. Мак-Кейн коротко рассказал ему, в чем дело, затем оставил его на перекрестке и свернул в коридор, ведущий вглубь Центра.

Он прошел мимо нескольких мастерских, прачечной, и свернул на склад, где протянул коробку кладовщице вместе со списком необходимого. Кроме кладовщицы, там было еще две женщины. Мак-Кейн чувствовал, что они разглядывают его. Подумав, он повернулся и поздоровался с ними коротким кивком головы.

- Привет.

Та, что повыше, с черными, туго стянутыми волосами, смерила его бесстыдным оценивающим взглядом. Она было ничего себе, но лицо было жестким.

- Я вас раньше не видела.

- Вы всех здесь знаете?

- Нет, но я запоминаю лица.

- Что это у вас за акцент? - спросила вторая, полненькая рыжая курносая девушка. Они обе говорили, как русские.

- Американский.

- Американец! - Высокая выглядела удивленной. - Это редкость. Вы новенький, да?

- Честно говоря, да.

Она надула губы и протянула руку, двусмысленным жестом потрогав верхнюю пуговицу на рубашке Мак-Кейна.

- У вас здесь много друзей? Я имею в виду - близких друзей. Их можно завести. Хотите?

- Не знаю. Мне сейчас некому даже позвонить - телефон еще не провели.

Пухленькая захихикала. Высокая махнула рукой в сторону появившейся из склада огромной женщины, грохнувшей коробку на стойку.

- Скажи Ганне, в любое время. Всего пятьдесят зачетов на бирже. За восемьдесят можно взять даже двух девушек и хорошо провести время.

- Я подумаю.

- Как тебя зовут?

- Лью. Мне пора идти.

- Лью. Я запомню. А меня - Зина.

Мак-Кейн вышел наружу, держа коробку под мышкой. Запад, кажется, считает, что русских необходимо учить делать деньги.

Когда он вернулся в блок, там были неприятности. Заключенных оттеснил кордон из вооруженных охранников с оружием наизготовку, а на очищенной площадке перед дверью камеры В-3 охрана держала троих забастовщиков. Рядом с дверью стоял Лученко, что-то объясняя капитану охранников и майору Бочавину, коменданту блока. В дверях камеры появился Майскевик. Он вызывающе посмотрел на заключенных, глядящих на него издали, и подошел к Лученко. Через несколько секунд из дверей камеры четыре охранника вынесли изуродованного Ирзана. Губы распухли и кровоточили, избитое лицо, кровь на подбородке и рубашке. Похоже было, что забастовка окончена.

Охрана построилась вокруг четырех азиатов. Капитан вышел вперед и взвод зашагал к выходу. Майор Бочавин с двумя помощниками остался в блоке.

- Что смотрите? - рявкнул он остальным заключенным. - Площадку блока очистить! Все в камеры, выходить сегодня запрещено. Немедленно по камерам!

Злобно бормоча что-то под нос, заключенные стали расходиться под дулами оружия охраны. Охранники захлопнули решетчатую дверь, через которую только что вошел Мак-Кейн.

Мак-Кейн вернулся в свою камеру и обнаружил Смовака, Боровского и еще одного азиата из Сибири, с непроизносимым именем, которого все называли Чарли Чан, приводящих в порядок столы в центре камеры. Стало ясно, что первое дежурство Мак-Кейна по камере не принесет ему одиночества и возможности концентрации, которые так ценил Ко. Он прошел через камеру в умывальную и обнаружил лужицу крови на полу и несколько пятен на двери и на стенках. Мыши Рашаззи скреблись в клетке, безразличные к окружающему. Глядя на кровь, он попытался восстановить события. Охрана отогнала заключенных от камеры, пока Майскевик расправлялся с Ирзаном? Или они вывели трех остальных и просто оставили Майскевика с ним один на один? Он все еще глядел на пятна, когда дверь открылась шире, и в умывальную вошел Лученко, спокойно глядя вокруг. Затем он взглянул на Мак-Кейна с выражением интереса на круглом лице.

- Займись делом. - посоветовал он и вышел. Скэнлон вернулся к ужину, вместе с остальными. У двери на улицу Горького стояла охрана, впускавшая внутрь только заключенных из этого блока, на площадку блока их выпустили только поужинать, так что Скэнлону не нужно было рассказывать, что случилось.

- Вот так работает система? - спросил Мак-Кейн. - Я вижу, что Майскевик в нее вписывается.

- Действительно, грязная работа. - согласился Скэнлон. Он заинтересованно глянул на Мак-Кейна. - Ты думаешь, ты с ним справишься?

- Зачем мне об этом думать?

- Если ты хочешь сделать то, что задумал, тебе придется начать с него.

Мак-Кейн попытался посмотреть на Скэнлона вопросительно, но вопрос настолько попал в точку, что он промолчал. Рядом не было никого и Скэнлон продолжил:

- Я не знаю, что ты задумал, но ты что-то задумал. И ты видел достаточно, чтобы знать - в одиночку человеку ничего не сделать. Все остальные сейчас просто ждут того нужного человека, и пойдут за первым, который сможет набить болгарину морду. Может быть, это не то, что ты называешь разумным, но так устроен мир, и с этим мирятся все, от последнего мерзавца до короля, если тут есть разница.

Мак-Кейн представил себе эту сцену. Он был вполне уверен, что не справится с Майскевиком в равной драке, если до этого дойдет. Но с другой стороны... в жизни его учили не очень беспокоиться о честной игре.

На следующий день, в мастерской, Скэнлон сказал Мак-Кейну, чтобы тот отправлялся вечером в библиотеку на верхний уровень Центра, и открыл на терминале библиотечного компьютера интерактивный файл "Архитектура Византии". Кроме того, Скэнлон высказал не совсем понятное и в высшей степени сомнительное замечание о том, что "Капуста пляшет на Камчатке".

- Ну и что это может значить?

- Просто запомни.

Мак-Кейн сделал, как ему было сказано, и в десять минут восьмого тем же вечером сидел перед одним из библиотечных терминалов. Без всякого предупреждения текст на экране исчез, сменившись одной строкой:

ГДЕ ПЛЯШЕТ КАПУСТА?

КАМЧАТКА - ответил Мак-Кейн. Экран опять очистился, а затем на нем появился вопрос: