ЗБ

Вспомнилось, что в инете это прозвали «музыкальной шкатулкой». И народ еще вовсю потешался над выдумщиками. Впрочем, ехидства, порой вполне здравого, на форумах всегда хватало. Потешались над хронокомнатой, смеялись над «Крылышками», особый восторг у шутников вызывали россказни о вай-фай-зонах, которые в ЗБ проключались тут и там с непредсказуемым постоянством. Словом, если бы снежный человек был, его давно бы не было – примерно так. И логика материалистов выглядела непробиваемой: если что-то падает, это наверняка камень, если что-то летит, то птица или самолет. Никаких сомнений и никаких вариантов. «Аксиоматическое сознание», как выразился один из случайных гостей форума. Ему кто-то возразил, назвав явление значительно проще – «дебилизм». Тут на них и посыпалось – смешки, хохмы, подначки. Завалили умников по самые маковки. Шапками закидали. Больше те ребятки и не высовывались.

А музыка, словно массаж, продолжала оглаживать тело. На какое-то время я даже зажмурилось. Жар ручейками разбега́лся по жилкам, рассыпа́лся щекочущими искрами, зажигая маленькие огоньки там и тут. И, продолжая стоять посреди темной комнатушки, я в то же время витала где-то над крышей здания, летела свободно по темным коридорам – да и не темным уже, – они посветлели, точно время отлистнуло назад тридцать – сорок лет.

Память! Меня только сейчас осенило. Это была память ЗБ, в складочку которой мы нечаянно провалились. Точнее, нас затянуло, и музыка была тем самым течением, что подсказывало нужное направление. Мы пошли – и нас пропустили. Лиза стояла чуть впереди, и я знала, что она испытывает то же самое.

Блаженство? Нет, это было что-то куда более значимое. Мы путешествовали в пространстве и времени. Наш полет не был поиском непознанных земель или неоткрытых белых пятен на карте – это было нужно нам самим и тому неведомому, что пыталось научить нас чему-то важному.

– Смотри! – шепнула Лиза, а может, только подумала.

Но я прекрасно ее поняла. Потому что тоже подняла голову и увидела, что пейзаж за окном изменился. Верхушки парковых сосен и тополей исчезли, вместо них поднялась подобием купола синяя исполинская стена.

«Море? – не сразу сообразила я. – Здесь у нас, на Урале, настоящее море?!» В мелодию вплелись крики чаек, а наше ЗБ стало скалистым берегом… Боже, когда же это все было?! Уже и не в прошлом столетии-тысячелетии, а миллионы и миллионы лет тому назад. Кембрийское море с латимериями и целакантами мерно дышало за окном, и гаснущее у горизонта солнце тянулось к нему губами, багровело от нечаянных мыслей, готовясь утонуть в синеве на одну короткую ночь.

Мы подошли ближе, завороженные зрелищем. Уже и не зола шуршала под ногами, а похрустывали морские раковины, поскрипывала галька. Время капало точно смола – сладкими каплями стекали минуты и застывали загадочным янтарем. Меня ощутимо покачивало. Ни говорить, ни обсуждать происходящее совершенно не хотелось. Море смотрело на нас, и, мне кажется, оно тоже улыбалось, как только способна улыбаться вода – мириадами чешуек отраженного заката, золотистого, с оттенком багрового…

Тень промелькнула перед внутренним взором. Неприятная и стремительная. И вовсе не чайка это была, не птеродактиль. Точно кто плеснул за ворот холодной водицы. Я сморгнула. За окном вновь шумели тополя, а Лиза, нахмурившись, указывала куда-то вниз. Опустив голову, я разглядела милейших одноклассниц, спешащих по нашему следу, словно гончие, семь фигурок, решительно рвущихся к близкой цели. Похоже, и они нас увидели, потому что яростно принялись жестикулировать. Будь у них ружья, наверняка устроили бы канонаду. Но странно, никакого зла я к ним больше не испытывала – одну лишь жалость, какую чувствуют родители, глядящие на своего несмышленыша, вновь и вновь тянущегося ручонками к раскаленному утюгу.

Глава 6. Запах Тайны

Анализ наш не страдал логикой. Мы просто высказали свои предположения и решили готовиться к худшему. Лиза полагала, что свита Альбинки не зайдет в ЗБ – побоится и останется караулить снаружи, но я-то знала своих одноклассниц много лучше и потому была уверена, что те обязательно пойдут за нами. А если испугаются, Альбинка силой их загонит.

– Так уж и силой? – усомнилась Лиза. – Одна?

– Во-первых, Альбинка не любит проигрывать, а сейчас мы явно ведем в счете. Кроме того, у нее есть Сонька Шведова, живой молотобоец в женском обличье. Надо будет – пустят в ход и физическую силу. Так что никуда не денутся – пойдут как миленькие.

– И что же будет?

Я пожала плечами. Этого я знать не могла. Тем более что вариантов хватало. Мы могли спрятаться, могли просто побегать по бесчисленным лабиринтам ЗБ, которые я знала в сто раз лучше наших преследовательниц. Могли даже заманить их в подвалы, куда мало кто суется, или в какой-нибудь из ветхих коридоров. Но это уже попахивало откровенной бедой, и такой вариант я просто не рассматривала. А еще можно было дать нашим противницам бой, но две русалки против семерых моржих вряд ли продержались бы долго. Это с одной Маркушиной я легко бы управилась, но если в дело вступит главный калибр, нам несдобровать. Пожалуй, одних Сонькиных кулаков за глаза хватит нам обеим, а уж помимо кулаков прекрасная половина нашего класса не постесняется пустить в ход и ноги. Это пусть в фильмах показывают причесанных да мармеладных пай-девочек и барышень из Смольного да прочих оранжерейных гимназий, я-то уже после первого детского лагеря знала, что иные бой-девки ведут себя пострашнее самых отпетых парней. Кстати, именно из-за парней самые жуткие драки среди нас и случаются. Только сор из избы не выносят. В этом смысле мы куда более скрытные, и о девчоночьих баталиях обычно не знают ни учителя, ни родители, ни сами мальчишки.

– Ну? – Лиза выглянула из-за моей спины.

– Разделились, – сообщила я. – У входа остались Янка Хавронина с Галкой, остальные зашли внутрь, причем через окно приемного покоя, – значит, в курсе насчет камер слежения.

– Получается, кто-то из них тоже сюда заглядывает?

– Да не факт. Про камеры можно узнать из инета. Там полно зэбэшных блогов. Да и тут хватает своих знатоков – билдинг-готы, сталкеры, проводники. Кто-то даже платные экскурсии в ЗБ организует. Вот и пиарятся как умеют.

– Завлекают?

– Ну да. Страшилки выдумывают, а то и видеомонтаж какой-нибудь делают – вроде тыкв Хэллоуина. Не так уж сложно: слепил этакое чудо, снял вечерком в подвале под визги-крики, а после смело выкладывай в сеть.

– И верят?

– Конечно! В такое всегда хочется верить. Так что сюда многие нос суют. Считай, все ненормальные из области у нас перебывали.

– Мы с тобой тоже из их числа?

– А ты сама как думаешь?

Лиза улыбнулась.

– Когда-то я думала, что все мы нормальные. Я, друзья мои, родственники, соседи, большинство живущих на планете.

– А теперь не думаешь?

– Теперь нет.

– Ну и зря. Я у одного умного человека прочла, что любые нормы относительны. И он же, кстати, уверял, что абсолютно нормальные люди и есть самые страшные.

– Это почему?

– Ну… – я неопределенно покрутила в воздухе пятерней, словно тесто месила из невидимых мыслей. – Наверное, потому, что всех других они считают ненормальными и нагибают, как только могут. Соньку нашу видела? Она уже сейчас под центнер весит. Я ее раньше жалела, да и другие жалели – относились вполне по-человечески, не дразнили. А потом она в инете стала высматривать все эти парады да конкурсы толстяков – и давай нас всех причесывать.

– Это как?

– Да очень просто. Сначала у нее в мозгах перекос произошел: всерьез поверила, что быть толстой модно и круто. А потом еще и сообразила, что может легко побить любого сверстника. Ну и всё – переклинило девку. Собирается после школы вовсе из страны уезжать, чтобы, значит, тусить среди таких же, как она. Поэтому только языки и учит, на остальные предметы махнула рукой. А таких, как мы, откровенно считает уродами. Один раз брякнула, что худое население скоро вымрет. А кто не вымрет, те работать на них будут, представляешь?