Страница 5 из 48
Когда печатались страницы, посвященные психологическому анализу науки, замечаниям об эмоциональном элементе научной психики, о влиянии научных эмоций на силу и живость умственных процессов, на развитие характера и т. д., еще не было издано мое сочинение, в котором выясняются природа эмоциональных процессов вообще, их влияние на познание и мышление и т. д., «Введение в изучение права и нравственности. Эмоциональная психология». Поэтому нельзя было ссылаться на это сочинение, приходилось вместо установляемой в нем терминологии пользоваться с психологической точки зрения неточными выражениями обыденного языка: «научное чувство» и т. п. Только теперь, в предисловии, я могу поправить этот недочет путем ссылки на содержащуюся в названном сочинении общую теорию эмоций и указания, что то, что в настоящем сочинении называется научными чувствами и т. п., относится к классу эмоций в смысле моей общей теории эмоциональных процессов, изложенной в «Эмоциональной психологии». Из этого же последнего сочинения можно усмотреть, что некоторые специальные положения, содержащиеся в настоящем исследовании о научной психике и научном образовании, представляют частные случаи общих законов эмоциональной психологии.
Л. Петражицкий,
27 февраля 1907 г.
Введение
Много теперь говорится и пишется об университетах, о недостатках существующего университетского строя и о желательных его преобразованиях.
Этот обильный поток суждений и предложений имеет вообще доброжелательный по адресу университетов характер – как в общественных, так и в решающих официальных сферах, так что с точки зрения направления общественных и государственных сил и мыслей имеется почва для самых лучших надежд относительно университетского будущего.
Другой вопрос, желательно ли воплощение в будущем университетском строе именно тех предложений и соображений специального и технического, так сказать, характера, которые составляют главное содержание теперешней официальной и неофициальной «литературы» университетского вопроса.
Воплощается ли в них ясное и правильное понимание существа и задачи университетов, ясны ли цель реформы и рациональный путь, ведущий к этой цели?
По нашему глубокому убеждению, на этот вопрос приходится ответить отрицательно.
Многое из того, что говорится о теперешнем университетском строе и предлагается в качестве «улучшений», покоится на столь принципиальных недоразумениях относительно задач предстоящей реформы, что осуществление этих идей на деле могло бы существенно исказить и извратить сам смысл и основные функции университетов.
Ясности постановки университетского вопроса и уяснению пути рационального решения его мешала и мешает до сих пор, между прочим, созданная обстоятельствами теснейшая связь его с вопросом о студенческих беспорядках.
Этот повод для рассуждений определяет и направление течения мысли об университетском вопросе.
Сквозь эту призму проходят лучи мысли, направленные на освещение университетского вопроса; в ней они преломляются и отклоняются в сторону от существа дела.
Идут поиски причин названной аномалии в теперешнем строе университетской жизни, и предлагаются верные средства для устранения ее в будущем – и под этим углом зрения строится план желательной реформы.
По нашему мнению, причины болезненных явлений в университетской жизни сводятся к трем категориям.
Главная и основная причина коренится не в университетской жизни и подавно не в той или иной статье университетского устава, а в состоянии общественной психики вообще.
Бывают моменты культурного процесса, в которые развивается повышенная чувствительность и раздражительность общественной психики; появляется беспокойное чувство неудовлетворенности, ведущее, смотря по степени подъема болезненной температуры, к разным явлениям ненормального, подчас даже весьма уродливого свойства. Появляются такие болезни по причинам, изложение которых здесь потребовало бы слишком много места, в случаях недостаточно быстрого и успешного приспособления положительных норм общежития к постоянно изменяющейся, а в настоящее время цивилизации – с особенною быстротою прогрессирующей массовой психике.
Как бы то ни было, дело идет о патологических процессах, которые проявляют лишь наибольшую интенсивность и проявляются наружу в наиболее чувствительных местах общественного организма.
При некотором знакомстве с явлениями общественной психики правильный диагноз можно было бы поставить и раньше – по другим симптомам, менее заметным для глаз, но тем не менее типичным и предвещающим серьезные осложнения.
Вторая категория причин состоит в тех или иных единичных фактах, вызывающих раздражение и болезненные реакции.
Такие факты возможны во всех сферах общественной и частной жизни, и везде они могут подать повод к нарушению мира.
В интересующей нас области характерным является особенно резкий и болезненный характер последствий, а равно и чрезвычайное расширение сферы явлений, вызывающих болезненные реакции. Способными вызвать раздражения и нарушить спокойствие являются и такие факты, которые при спокойном отношении к делу не повлекли бы за собою таких последствий.
Объясняется это упомянутым выше состоянием повышенной чувствительности.
Наконец, что касается положений университетского устава, то они имеют отношение к делу лишь постольку, поскольку мешают развиться и проявиться сдерживающим и умеряющим внутренним силам и влияниям и выводят на сцену внешние факторы, способные скорее усилить острый характер появившейся болезни или превратить ее в хроническую, нежели излечить.
Из вышеизложенного вытекает, что создать такой университетский устав, который гарантировал бы против возможности нарушения спокойного течения академической жизни, невозможно.
Так как основная причина аномалий имеет общий характер, то и успешное лечение мыслимо только на почве законодательных мероприятий общего, политического характера.
Что же касается университетской реформы как таковой, то она по самой своей природе не в состоянии устранить возможности проявлений ненормальной чувствительности и вспышек молодежи по поводу разных происшествий и случаев обыкновенно внеуниверситетского свойства; рациональная университетская реформа, имеющая свои положительные, весьма серьезные задачи, может только в виде одного из добавочных благодетельных последствий принести ту пользу, что режим университетского дела не будет способствовать появлению и усилению болезненных явлений, а, напротив, будет авторитетно влиять сдерживающим, умеряющим и умиротворяющим образом.
Но при этом – и это важно понимать – такой желательный результат не может быть достигнут, если он будет поставлен основной целью реформы и определит ее характер и направление. Равным образом никаких положительных, а только отрицательные последствия получились бы в том случае, если бы университетская реформа получила ту или иную политическую окраску.
Всякое учреждение, всякий орган общественного организма имеет свое назначение: суды существуют для правосудия, больницы – для лечения больных, академии – для поощрения науки и искусств, и каждое из них устроено хорошо и исполняет благодетельную функцию в общественном целом, если оно устроено сообразно своему назначению, а не для достижения побочных каких-либо, оппортунистических целей.
Только пародией была бы такая академия наук, которая устроена была бы с расчетом поощрения известного политического образа мыслей, или такой гражданский или уголовный суд, который был бы приспособлен к тому, чтобы быть орудием для каких-либо административных целей, или такая больница, устройство и персонал которой определялись бы целью обращать больных в христианскую веру или, что было бы еще несообразнее, целью немедленного подавления возможных выражений неудовольствия по поводу пищи, отношения врачей к больным и т. п.