КК 9

— От старого знакомого, видимо, — буркнул Тротт и пошевелил отросшими крыльями. — Пса из твердыни. Мимо него на скалах проскользнули, да успел увидеть меня с девкой, — он отпил обжигающего взвара. — Потолковать с лазутчиком этим можно?

— Нельзя, — усмехнулся Нерха. — До тебя потолковали.

Тротт поморщился, но кивнул понимающе.

— Уходить надо вам поскорее, — проговорил он. — Еще день-другой и сообразят, что мы уже здесь. А там если Источник еще ослабнет, так вырежут тут всех, Нерха.

— Без тебя понимаю, — мрачно отклинулся глава поселения. — В горы уже мужики ушли, готовят высокое убежище. Несколько дней и тронемся. Непросто все оставить-то тут нажитое. Я вон своим дурам сказал, так вой подняли, — он досадливо цыкнул сквозь зубы. — Но это наше дело. У тебя важнее. Эт, посмотреть бы на нее… — он вздохнул, наткнувшись на непроницаемый взгляд Макса, отпил из кружки.

— Еще надеюсь, что императору и псам его не до нас, — глаза Нерхи заблестели. — Открылся проход-то, Охтор. С три декады назад врата в другой мир открылись, а то и больше. И война началась. По трактам, в харчевнях только о том и болтали. Мужики, кто приходил к нам, тоже о том. Я послушал-послушал, велел поймать кого на дороге из норов, поспрашивать. Поспрашивали, — он опять недобро усмехнулся. — Рассказал, что открылось несколько врат на равнине у трех вулканов. Карту нарисовал, как дойти. Сейчас дам посмотреть. Очень жить хотел, — он сплюнул на чистый пол. — Говорил, войска тха-нор-арха уже в ином мире воюют, побеждают, и генералы его шлют сюда сокровища и рабов.

— Наврал, может? — чувствуя, как неприятно холодок пролетел по спине, поинтересовался Макс. Лагерь иномирян, который он видел по пути в Лакшию, тоже стоял недалеко от равнины с тремя вулканами.

— Нет, — покачал головой Нерха. — Не врал он, Охтор. Я думал идти уже к тем вратам, но раз там армии стоят, то только на смерть идти ведь. А помереть я и здесь успею. Так что придется тебе у Источника помощи просить… Я же сны теперь ясные вижу, — он понизил голос. — Раньше смутно все было, а как раз как слухи о войне начали ходить, стали мне сниться яркие, четкие. Я, но другой, в одежде чудной, без крыльев, и будто живу в огромном поселении, называется Залесье. Дом большой, ровно как муравейник каменный, только вместо муравьев люди. Жена у меня там. Лиза, — он моргнул, — не боится меня совсем, смеется. Дети. Еды вдоволь. Снится, что на улицу выхожу, а там повозки по дороге сами двигаются металлические. И войну показывают в ящиках таких, телефисорах, Охтор. Охонгов, раньяров. Говорят, к нам движутся. Наши из поселения тоже ко мне ходят, рассказывают. У них тоже сны каждую ночь о другом мире. Кто-то во сне уже воюет с ними в бескрылом теле, кто-то живет в поселении, который армия императора заняла.

— Плохо, — ровно проговорил Тротт, мысленно пообещав себе обдумать это потом. — Но я бы на то, что о нас забудут, не рассчитывал. Мы пойдем дальше к Источнику, а вы уходите, Нерха. Надеюсь, праотец наш нам всем вернуться поможет, раз уж ворота открылись.

— Зачем идти? — удивился глава. — Вам здесь через горы по прямой перелететь, а ты обходить вздумал?

Поселения дар-тени полукругом располагались вдоль широкого горного плато, опоясывающего тонущий континент треугольным поясом. Вот в вершине этого треугольника и располагалась долина, где Охтор нашел Источник. Из их поселения можно было перелететь до долины за несколько дней.

— Меня пока крыло не держит, — признался Тротт неохотно, — а девка вообще птенец еще неоперившийся. Да и опасно в воздухе, раньяры кругом. По горам я ее не потащу, поэтому пойдем долинами, а для этого нужно пройти по лесу, сам знаешь. Будем держаться вплотную к поселениям, чтобы не попасть на ловчих. В одном месте только обходить горы придется.

Глава хмурился, подергивая желтоватыми от прожитых лет кончиками черных крыльев.

— Возьми с собой бойцов, — предложил он. — Сейчас гонца пошлю по поселениям, завтра слетятся сюда, а с утра уже можете выходить. Всяко не помешают тебе, Охтор.

— Толпу заметят скорее, чем двоих, — возразил Макс. — И медленнее будем идти.

— А ты не отказывайся, — рассудительно проговорил Нерха. — Тебе что надо? Дойти до Источника. С охраной надежнее. Бойцов хотя бы десяток и уже спокойнее будет. Ну что, звать?

Макс подумал, похмурился, допил взвар и встал.

— Зови, — сказал он. — Благодарю за новости, Нерха. Пойду я. Завтра еще поговорим.

Скрипнула дверь ванрана — Венин зашла с одеждой и, положив ее на лавку, взяла его грязные вещи, сноровисто замочила в лохани с мыльной водой, начала настирывать, радостно поглядывая на него. Волосы у нее немного отросли, сама она поправилась, из взгляда почти ушло затравленное выражение.

— Иди, спину мне помоешь, — проговорил Макс, и бывшая рабыня, всплеснув руками, схватила рогожку и подбежала к нему.

Она терла между крыльями и вокруг них, а Тротт закрывал глаза. Это было приятно. Как и женские губы на коже меж крыльями.

Он обернулся — Венин отпрянула, посмотрела на него выжидающе. Тут пахло кровью, поэтому он был взбудоражен, и не было никого вокруг. Но Макс не торопился. Успеет еще.

— Тебе здесь хорошо? — спросил он, касаясь ее горла.

Венин кивнула, потерлась щекой о его ладонь.

— Не двигайся, — предупредил он, обхватывая ее шею пальцами. — Я попробую еще подлечить тебе связки. Сразу после этого не говори, подожди хотя бы до завтрашнего утра.

Девушка зажмурилась и замерла — и он начал вливать в нее крохи силы, ощущая, как сожженные храмовым напитком голосовые жилы восстанавливаются, вновь обретают эластичность…

В глазах потемнело, и Макс пошатнулся — Венин рванулась к нему, подхватила, придержала, пока он приходил в себя. Голова кружилась, запах крови резал ноздри, душу выворачивало, так резал.

— Помоги мне выйти, — просипел он. И потом, после того как она дотащила его до выхода, велел ей оставить его и долго стоял на легком ветерке, потекшем с гор, остывая и приходя в себя.

Когда Макс вернулся в дом, Богуславская уже спала, накрывшись покрывалом и отвернувшись к стене. В комнате горела тусклая лучина на столе. Далин, молчаливая и тихая, постелила ему на кровати, а принцессе — на лавке напротив, и сейчас ждала его у постели.

— Иди, — Тротт говорил едва слышно, но принцесса заворочалась, засопев и поворачиваясь к ним лицом. Покрывало слетело на пол, сорочка сбилась, обнажив плечо и по-девичьи округлые коленки, а Алина, повозившись немного, снова мерно задышала, чуть запрокинув голову.

Далин успела дойти до двери, когда он сжал сухие губы и позвал:

— Принеси мне молока. Пить хочу.

Слепая ушла, лучина почти догорела, и Макс, лежа на кровати, смотрел на нее и думал, что нужно встать и затушить. Но в ноздрях еще щекотало отзвуком кровного поиска, а крошечный огонек бросал тени на колени девушки, лежащей напротив, на тонкие щиколотки, на кисть, закинутую за голову, на расслабленные пушистые крылья — и угадывались под сорочкой очертания груди, и все это будоражило, злило, раздражало до боли в висках.

Далин зашла с кувшином — спускалась за ним в погреб, — мягко прошла к кровати, наклонилась, протягивая его Тротту.

— Спасибо, — буркнул он мрачно, садясь и принимая кувшин. Отпил, наклонился, ставя его на пол, и привлек Далин к себе.

— Ни звука, — сказал он, по бедрам поднимая ладонями ее юбку. Женщина от неожиданности вцепилась в его плечи руками. — Тихо, Далин, тихо…

Лучина заморгала, высвечивая светлые вихры и чуть приоткрытые полные губы — и погасла. И Тротт закрыл глаза и увлек Далин на кровать.

Алина, так уставшая за этот долгий день и от целой кучи противоречивых впечатлений, заснула на удивление быстро. А проснулась от странного звука — проснулась, не открывая глаз, неохотно выплывая из сонного марева. Пахло гарью, деревом и чем-то терпким. Звуки, разбудившие ее, постепенно обретали четкость, окраску.

Скрип. Вздохи. Что-то тихое и неразборчивое глухим мужским голосом.

Конец ознакомительного фрагмента.