Замуж подшофе

Мама лучше разбиралась в вопросах юрисдикции, лучше умела держать лицо. Я же со своей несдержанностью могла только всё испортить, поэтому мама обычно моталась по судам без меня, а я работала. Конечно, мне претила мысль работать на невесту некогда безумно любимого мужчины, но поместье Хайдстоков было самым близким к нашему, и, к тому же, как раз тогда княжне требовалась компаньонка и личная гувернантка. Такую возможность я пропустить не могла, а в остальном... ничего, не хрустальная.

...Вдыхая свежий воздух, запах трав и придорожную пыль, я задумчиво и нежно провела рукой по высоким зелёным волосам земли, расфокусировано наблюдая за радужными бликами закатного солнца, просачивающимися сквозь густую крону деревьев, неспешно подходя к дому, до которого осталось всего несколько метров, и вспоминая...

- Всё-таки я не совсем понимаю... – вечером после памятного первого слушания пробормотала я, обнимая холодными ладонями чашку ароматного чая и сидя с мамой на диване у камина. – Почему он нас так ненавидит? Да, конечно, он считает, что ты разрушила брак его матери, лишила отца и всё в этом роде, но ведь он сам отказался от любых контактов с папой? Даже на похороны не явился. И ведь теперь он какая-то важная шишка. Зачем ему наши жалкие клочки? Из принципа?

- Ммм, не думаю. – вздохнула мама, механически отпив чаю. – Такие, как он, ничего не делают без веской причины, но ради цели пойдут по головам.Во первых, его мать так и не смогла повторно выйти замуж, над ней все за спиной смеялись, и он не мог этого не знать. Она как змея, копит в себе яд и щедро делится им с другими, даже с собственным сыном. Думаю, она и воспитала в нём ненависть к нам, но это всё личное. Он карьерист с огромным даром, который помог ему пробиться, но ведь через несколько месяцев предстоят выборы Первого советника, и он – один из трёх кандидатов. Оба его соперника – люди с весьма громкими титулами, а он всего лишь баронет. Думаю, ему недвусмысленно намекнули, что только став бароном он сможет побороться за место Первого советника и титул герцога. Высшее общество крайне непреклонно в таких вопросах, поэтому дело наше плохо, Нора...

- Мы ещё поборемся, мам. – ответила я с уверенностью, которой вовсе не ощущала.

М-да. И тогда-то уверенности не было, а теперь её с каждым днём становится всё меньше. Я вижу, как переживает мама, буквально съедая себя изнутри, и силы покидают, опускаются руки.

Да! Да, чёрт возьми, я... слабая. Не знаю жизни и не готова к тому, что ждёт нас, если мы проиграем. Хотя нет, не так. Когда.

Преодолев, наконец, бесконечные ступени, отперев дверь, переобувшись и на ходу сняв соломенную широкополую шляпку, немного защищающую от жары, вздохнула с облегчением. Хотя в этом поместье не осталось и намёка на былую ухоженность и красоту, всё же это мой дом, где, как известно, и стены помогают.

Едва я зашла в холл, намереваясь добраться до кухни и наконец-то поесть, как увидела идущую мне навстречу Нэн. Невысокая полненькая пожилая женщина, чьё добродушное лицо давно стало для меня родным, неловко семенила, будто путаясь в подолах длинного простенького платья, и выглядела всерьёз обеспокоенной, даже испуганной.

- ЭссаАлиенора! Наконец-то вы вернулись. Матушка вас давно ждёт у себя в комнате, хочет что-то сказать. Выглядит совсем измотанной и плачет... – пролепетала она, теребя ткань платья. А потом вдруг серьёзно, прямо-таки пугающе посмотрела мне в глаза и выдохнула: – Нора, что-то случилось. Что-то очень плохое.

Сглотнув тяжёлый ком, мгновенно образовавшийся в горле, я только молча кивнула, и, непроизвольно прижав руку к груди, будто та могла вдруг разорваться, помчалась наверх так быстро, как только могла.

Без стука открыла дверь, съедаемая ужасным предчувствием, и застыла перед увиденной картиной: мама сидела... на полу у кровати, а рядом стоял старый сундук со всевозможными семейными документами, часть из которых оказалась хаотично разбросана. Растрёпанные волосы, измученный, отчаянный стеклянный взгляд, бледное заплаканное лицо, прокушенная губа... Она походила на сломанную куклу. Я видела её, свою рассудительную красавицу-маму (красота её не увядала и поражала многих), в таком состоянии всего один раз – на похоронах. Теперь она выглядела тоже абсолютно… потерянной?.. Нет.

Раздавленной.

Не надо быть семь пядей во лбу, чтобы понять, что случилось. Ноги подкосились, и всё вокруг будто слегка смазалось, заставляя опереться ладонью об косяк. Я почти не ощущала собственного тела, когда, сделав глубокий вдох, косолапой походкой подошла к маме и совсем неизящно упала рядом.

Молчание повисло, как топор палача над головой.

- Всё? Мы доигрались, да?

Я не узнавала собственный голос. Низкий, горьковатый, чужой... но от его звука мама отмерла и хотя бы моргнула, перестав так пугающе смотреть куда-то в пространство.

- Да, доченька. Доигрались. Мы... мы всё потеряли. Абсолютно. Всё.

Я вздрогнула, покрывшись мурашками, проникаясь осознанием. Абсолютно всё – это значит и титул, и все деньги, кроме заработанных лично мной, и поместье.

Господи! У нас теперь нет даже... даже крыши над головой...

- У нас осталась неделя. – Сухо, как-то обречённо добавила мама. – Неделя, чтобы убраться отсюда. Навсегда.

Всего неделя...

- И что же стало решающим аргументом? – Это определённо не то, что должно бы меня отныне заботить, но...

- Если не считать огромных взяток – указ кронпринца. – подёрнула плечами мама, будто от сквозняка. – Маленькая такая бумажка с подписью и печатью... Его высочество, очевидно, не стал особо разбираться, когда другу понадобилась помощь. Вот и всё хвалёное “благородство”. Даже удивительно, что всё так затянулось. Боже, что теперь делать, доченька?.. Я ведь всё перепробовала. Отмахиваются, как от мухи, а с документами предлагают сходить в нужник. Куда теперь?.. ведь никого не осталось... – не выдержав, она расплакалась, спрятав лицо в ладонях, и моя душа порвалась на мелкие лоскутки...

Комментарий к Ну хоть бы один отзыв... Пожалуйста-пожалуйста!:)

====== Часть 4 ======

Мятежный дух горит во мне,

Нещадно жалит, обжигает,

И видеть скрытое во мгле,

Увы, он ясно позволяет.

Неугасим пожар души...

Прозрев, слепым сказаться трудно.

Я как потопленное судно –

Одна в забвенье и тиши.

Сквозь толщу вод луч солнца вижу –

Ведь солнце тоже одиноко.

Скользит игриво... и жестоко...

Люблю его!.. и ненавижу!

Нора.

Ночь – время размышлений.

Время мучительных мыслей и воспоминаний, выползающих из тени подсознания... Всё самое тревожащее, самое яркое и болезненное, что было или может быть в жизни, ночью предстаёт перед глазами, манит и будоражит...

Тем удивительнее было то, что после всего свалившегося на нас я думаю не о насущных проблемах, а вспоминаю ушедшее, анализирую, критикую с самобичеванием, словно отчаянно надеясь найти выход из создавшегося положения где-то в скромных закромах своего небогатого прошлого.

На губах исподволь выползла горьковатая улыбка при воспоминании о том дне. Кажется, это было осенью, в начале моего последнего учебного года... В столовой. О, у нас в академии была прекрасная столовая, не чета школьной! Правда, в отличие от последней, за неё приходилось платить. Тьфу, о чём это я...

Никто не заставлял нас там рассаживаться по факультетам, поэтому мы смешивались, садясь как придётся. И в тот раз меня угораздило сесть рядом со стихийниками и менталистами.

Я старалась вести себя непринуждённо, но получалось не очень, ибо чувство “не в своей тарелке” никак не желало меня покидать.

“Ну, подумаешь, выгляжу как бедная родственница... Пора бы уже не обращать внимания на подобные мелочи” – попыталась одёрнуть себя, с сожалением глядя на свои тонкие исцарапанные пальцы, которые ещё недавно были ухоженными и украшенными двумя колечками с бриллиантами. Увы, моя работа (а работала я подавальщицей и уборщицей в таверне) не позволяла рукам оставаться столь же ухоженными, как раньше. Кожа несколько огрубела, ногти истончились и обломались... девушки поймут весь трагизм ситуации...