Все реки петляют

Так вот, при наклонах листа в разные стороны почерки у маленькой англичанки оказались разные, хотя оба вполне разборчивые и почти без клякс. Третий наш почерк получался правой рукой, когда ею водил я.

— Молодчина! — похвалила мама, взглянув на плоды дочуркиных трудов. — Наконец-то моей непоседе хватило усидчивости. И, да, левой рукой тебе значительно удобней.

Что же касается развлечений, то кузнец Чарли знал о чугуне немного: хрупкий, не куётся, сам он из него ничего отливать не пытался и чинить чугунные вещи не пробовал. Так что не слишком удачным был наш визит к местному металлургу. Зато в мастерской нашелся обломок проволоки, из которой умелыми руками взрослого мужчины был согнут и заточен рыболовный крючок — этот день мы провели за изготовлением удочки, для которой плели из ниток леску, делали свинцовое грузило из расплющенной молотком картечины, обстругивали удилище и придумывали, как приладить поплавок из стержня птичьего пера. Ближайшая речушка-то от дома буквально в одном фарлонге, что на мою оценку составляет метров двести. И вообще этот ручей я бы назвал переплюйкой, потому что узкий он и неказистый.

На рыбалку пошли только на другой день, прихватив горшочек с накопанными ещё с вечера червями. Пойманных рыбок зажарила Бетти и подала к господскому завтраку. Я в английской ихтиологии не разбираюсь, так что уклейка это была, или плотва, уверенно не доложу. Но получилось вкусно. Дети прислуги с этой оценкой согласились, потому что и на их долю перепало — клёв этим утром оказался хороший.

Отличным развлечением стала поездка в город за отрезом мне на новое платье. Выяснилось, что в сарае хранится карета с кожаным верхом, в которую впрягли лошадку. Ту самую, на которой недавно привезли дрова. Правил муж Бетси, который тоже был в доме работником, но нам с Софи встречаться с ним удавалось нечасто.

Дорога заняла где-то пару часов при том, что ехали мы не торопясь. На мою оценку расстояние тут от пятнадцати до двадцати километров. Сам город, кстати, именовался Ипсвич. Никогда раньше о таком не слыхивал. Наверное из тех, которые никогда ни в чём предосудительном замешаны не были.

— То есть, ты полагаешь, что я за день смогу обернуться пешком туда и обратно, — констатировала Софи, выловив и "заднюю" мысль. Оставалось только согласиться.

У галантерейщика внимание маменьки привлекли как шёлк, так и тонкое сукно. А ещё ленты и тесьма, и цветные нитки. Одним словом, женщина несколько увлеклась, выпустив дочурку из виду, а та "зависла" у ювелира, лавочка которого находилась рядом. Я, признаться, приготовился заскучать и отрубиться, однако встряхнулся при упоминании горного хрусталя, из которого что-то там блестящее сделано и в серебро оправлено. Загвоздка в том, что в эту эпоху порох в ружьях и пистолетах воспламеняют искрой, высекаемой из кремня, что будет продолжаться ещё около полутора столетий. Хотя с этим наверняка справится искра немудрёной пьезозажигалки. А пьезоэлектрический эффект открыли как раз на кристаллах кварца, природная форма которого и есть этот самый горный хрусталь. Таким образом где-то в глубине моего сознания затеплилась искорка надежды забацать нечто интересненькое. Правда, тут же и потускнела. В английской патриархальной глубинке руками шестилетней девочки не так-то много наимпровизируешь.

— А ты попробуй, — мысленно топнула ножкой Софочка. — А то ужасно скучно у нас в доме. Хорошо, хоть ты появился со своими непонятными размышлениями.

— Ладно, — тоже мысленно вздохнул я. Мы попросили у скучающего ювелира лист бумаги, на котором я набросал эскиз двух лепестков сусального золота, через крошечные колечки подвешенных к тонкому медному стерженьку. И еще мы приценились к не самому маленькому кусочку собственно кварца, показавшегося мне отдалённо знакомым из-за своей шестигранности и некоторой вытянутости. Мастер показал нам его в числе других своих заготовок. Тут за нашими спинами появилась маменька и резко обломала хитрого ювелира, заставив сбросить цену примерно вдвое, но кусочек горного хрусталя и сделанный заказ на рабочий орган будущего электрометра оплатила. Она нашу Софьюшку любит и балует, хотя не очень-то старается это показывать.

По моей просьбе мы заглянули в лавку с разными железяками. Гвозди здесь продавались четырёхгранные, сбегающие к окончанию на конус и увенчанные несимметричной шляпкой — к гадалке не ходи — кованные вручную. И размера немалого. С железнодорожный костыль даже встречались. Много верёвок и канатов всех толщин и любой длины. Тяжелая грубая ткань в рулонах — парусина.

— Это что, портовый город? — спросил я мысленно, а Софийка вслух.

— Да, старейший в Британии. А еще в доке мастера строят лодки и куттеры, а когда случится заказ, то и крупные суда — ответил продавец.

Мы купили у него небольшой слиток олова, и остаток железной полосы весом фунта четыре. А еще шерхебель — это такой узкий рубанок. И стамеску средней ширины, убедившись, что она уверенно входит в шерхебель вместо штатной железки и надёжно крепится там тем же самым клином.

Продавец почёсывал затылок, а мама держала невозмутимое лицо и невыносимо потакала капризам дочурки, щедро оплачивая её желания. Насколько я понял, затраты подобного масштаба для семейного бюджета напряжения не создают, зато заметно радуют маму, позволяя угодить любимому чаду.

Несколько дней маменька и Бетти были заняты шитьём нового платья для Софочки. Также в работах принимали участие моя носительница и её то ли подружка, то ли служанка Мэри. А что вы хотите, если швейные машинки пока не изобретены и каждый стежок делается руками?! Впрочем, младшие удостоились чести участвовать в процессе только на обработке кромок, с чем уверенно справились. Стряпал в эти дни Джон. Тот самый, что и конюх, и садовник, и дрова привозит. Пища стала проще, но в питательности не потеряла. Хотя ритуалы завтрака, обеда и ужина ничуть не изменились — благородные хозяева трескали, а прислуга им прислуживала. Всё-таки аристократичность — жуткая штука. Вместе работаем и даже спорим, а как дело доходит до классовых различий, так сразу начинается театральное представление. Мы жрём с китайского фарфора на скатерти, пользуясь серебряными инструментами, а они трескают на деревянной столешнице из глиняных мисок простыми ложками. Одну и ту же пищу.

Платье получилось замечательное, а наше с Софочкой предыдущее мы собственноручно выстирали, высушили, проверили на предмет отсутствия повреждений и подарили Мэри — она телом менее крупная, так что ей впору пришлось. А ещё из остатков ткани от нового своего наряда мы ей выкроили ленту для косы, так что теперь отличаемся тем, что в период приёма пищи она носит передник, а Софи — нет. В остальное же время обе мы расхаживаем в затрапезе. Хозяюшка моя научилась выгребать золу из очага и приступила к освоению мытья полов. Какое счастье, что в этом доме они крашеные! Это я ей намекнул, что для практической жизни слуги куда лучше нас приспособлены, потому что намного больше умеют.

Верстак в сарае имелся, поэтому ничто не мешало нам приступить к выстругиванию двух реек сечением примерно дюйм на дюйм и длиной по паре футов. Пока работали родным полукруглым лезвием шерхебеля, силёнок ещё хватало, а вот когда заменили железку стамеской, да более-менее довели сторону до плоского состояния, тут и увязли. Помог старший брат Мэри — он на пару лет старше и заметно сильнее. Пришлось ему пообещать, что Софи возьмёт его с собой на рыбалку, научит всему, а потом подарит удочку.

Да не жалко. Проволоку мы вообще в магазине видели, так что новый крючок для себя всегда согнём, потому что до того города нам и пешком обернуться не в тягость. Подумаешь, двадцать-тридцать километров! В общем, две замечательные рейки готовы, и мы идем копать червей, потому что утром обещали научить мальчугана удить рыбу. Интересно, он действительно не умеет, или хитрит с непонятной целью?