Все реки петляют

Играясь доставленным из Котласа гостинцем — сгибая и разгибая немудрёный шарнир — я невольно вспомнил пистолет "Парабеллум", в затворе которого работало что-то похожее, только шарниров в этой конструкции было три. И, кажется, на среднем шарнире имелись "пуговички", за которые этот затвор передёргивали, поднимая середину и изламывая все три шарнира. Не помню, отчего это происходило при отдаче — на этом же основывался принцип автоматики перезарядки. Может, затворный механизм был заранее "надломлен"? Да мне без разницы — в нашем случае однозначно предполагается действие человеческой руки, так что подобные изыски и тонкости тут без надобности.

Сел прорисовывать — ствол и патронник — детали вращения. Затвор короткий — штампуется. Ствольная коробка гнётся из листа и собирается на заклёпках. Осталось придумать, как организовать ось шарнира на теле затвора — тут ведь должен пройти ударник с бойком. То есть саму ось ставим на горячую посадку поперёк, а уже потом сверлим продольное отверстие для ударника и в самой оси, и в затворе, а для этого делаем ось толстой и увеличиваем поперечный размер затвора — пусть он будет "вприкладку".

Пару дней потратил на эскизы — Софи это время сидела за столом и левой рукой строчила приказы и иного рода распорядительные бумаги — у неё ведь большое хозяйство в европейской части России — люди должны понимать, к чему стремиться. Так что только изредка косила глазом на сынулю, который в компании гувернантки и Фёдора Пятого носился по лагерю, всем подряд мешая. Тут вот что примечательно — парнишку явно не в царевичи готовят. Охрана имеется, нянька присматривает, но пылинок с ребёнка не сдувают и, если заслужил, вразумляют вицей. Демократичненько так. А вот у отца-государя он явно в любимцах. Не помню, насколько чадолюбив был Пётр Первый, но этого Федьку он несколько балует и называет будущим помощником. Вообще-то государь достаточно аскетичен — не требует за собой особого ухода и ритуалы почитания не приветствует. Вот нынче в шарманке ковыряется, а дети подают ему инструменты. Ладно, как спать уйдёт, Векша исправит.

Ещё интересна мне личность гувернантки — ей на вид лет пятнадцать и по-русски она говорит не слишком твёрдо, но бойко шпарит на английском и испанском.

— Милли! Ты где-то училась, — полюбопытствовал я как бы совсем невзначай.

— Полный курс Ипсвича — семь лет, — о как! Мы с Софи примерно столько же не бывали в поместье её детства. А там, оказывается, дела идут по-прежнему.

— Это школа не для всех, — насторожилась Софи. — Уж точно не для отпрысков благородных семей. Как ты туда попала?

— Папа велел сестрице меня доставить и устроить. Агата когда-то жила в тех краях и имеет полезные связи.

— И как зовут твоего батюшку? — в моей голове засвербело отчётливое подозрение.

— Кристобаль Родригес с Ямайки. У него там имение "Фили". Мама в его доме работала, а от этого появилась я.

"Тётушка, стало быть, — внутренне ухмыльнулся я. — Пусть и незаконно рождённая, но признанная и заботами отеческими не оставленная."

— То есть ковать умеешь и кислород с флогистоном не путаешь, — заключила Софи. — А морская практика у тебя имеется?

— Почти нет. По Гиппингу и Оруэллу хаживала под парусом или на моторе.

Вот так и познакомились мы с нежданной родственницей.

А лагерь на берегу Аргуни постепенно рассасывался — стрелецкие полки грузились на баржи и уходили в Амур, туда же отвозили кое что из трофеев, прежде всего артиллерию, которую Софи вытребовала всю. Ушли на Русь и демобилизованные сермяжники. От Селенги на трёх моторных двенадцатитонках подтянулся отряд Люси — Людмилы Валентайновны, как её нарекли по-русски. — Сразу пошли к Албазину для геодезической съёмки в интересах планируемой там стройки. Мы с Софи, наконец, перечитали всю корреспонденцию и по всем вопросам дали обстоятельные ответы.

Харибда, Гестия, Афина, Паллада, Парвати, Помона, Дриада… — Я перебирал в памяти имена женских персонажей из языческих эпосов — не так уж мало их всплывало в памяти. Мне нужны были слова из трёх слогов для именования судов, строящихся в Архангельске. Иван выпускал каждый год по две-три штуки. Вспомнились Деметра и Кибела, потом Ирида. Откуда они и за что отвечали — ума не приложу, но звучание запоминающееся. Геката, Ехидна, Химера.

— Юнона, Исида, Церера, — включилась в процесс генерации названий Миллисента.

— Гарпия, — вывела нашей левой рукой прямо на бумаге Софи.

— Апата, — помянула абсолютно незнакомое слово Милли. — Минерва, Венера, — а эти мне знакомы. — Грация, Фауна, — это по какому же пантеону она шпарит?

Одним словом список на несколько лет мы составили, вычеркнув из него Апату, потому что легко спутать с Агатой, от каковой мы и плясали с самого начала.

Собственно, это и было последнее письмо, написанное во временном лагере, откуда мы и ушли вниз по течению, не заворачивая в Нерчинск. Судёнышко с Лизой и Фёдором Пятым отвернуло налево в Шилку подняв сигнал "Следую своим курсом", а наша немалая флотилия отправилась на восток с заходами в устья Биджана и Биры, где предполагалось разместить по одному стрелецкому полку, чтобы те наблюдали за вылазками манчжур, буде оные придут из Сунгари. Третий полк полагали расквартировать в Хабаровске, а четвёртый — Тобольский — уже в Албазине. В самом же нижнем течении Амура нам сколь-нибудь значительных сил пока не требовалось.

Глава 71. Стальные деньги

До Сомольска мы добрались не быстро — заходили в места расквартирования стрелецких полков, осматриваясь хозяйским глазом и раздавая указания практического содержания. В конечной же точке маршрута оказались только в начале осени — Амур — длинная река, даже если плывёшь по нему на моторе.

Жители в как бы столице занимались самым сейчас для нас важным — укладывали под навесы лес, подогнанный плотами. На что-то большее просто не хватало рабочих рук — основная часть населения уходила воевать. А тут целый флот прибыл! Кэти сразу же занялась устройством причалов для многочисленных двенадцатитонок, среди которых имелось много вовсе безмоторных, но и специальные буксиры с особенно большими гребными колёсами тоже встречались — как-то постепенно складывались оптимальные пропорции на речном хозяйстве.

Вскоре пришла "Горгона" под управлением Василия Жданова, который немедленно получил из рук Софи жалованную грамоту государя, дающую ему дворянское достоинство. Под ручку с Васенькой Софья проследовала в часовенку, где, забыв о своём безбожничестве, крестилась, да тут же и повенчалась, не отходя от тумбы, кою, кажется, именуют алтарём. А потом вырубила меня надолго. Да я не в претензии — понимаю, что прежде всего волнует её дело молодое, а остальной мир подождёт. Реципиентке моей нынче всего девятнадцать. Или двадцать уже — так ведь и не выяснил точную дату рождения.

Извлекали моё сознание на свет изредка и ненадолго, отчего сведениями располагаю неполными. Знаю, что прорубали просеки для санных путей и из нарубленного гнали скипидар. Что хлеб корейский доставили стрельцам, а то, что это был почти сплошной рис — не беда. Из Архангельска пришла свеженькая, считай — прямо со стапелей — "Наяда", привезла моторов и перегонных установок. Когда реки замёрзли и выпал снег, по зимнему пути появился огромный обоз — прибыл князь Василий Васильевич Голицын. Не собственной персоной, а челядь его с большим хозяйством и мастеровыми, принявшимися срочно ставить просторный терем. Наши пятистенки, в которых обитает всё население Сомольска, чем-то не угодили старшему челядиняну. А ведь специально наставили их с запасом.

Так про поездку в Корею. Удобную для стоянки бухту Вася отыскал на восточном берегу полуострова рядом с городом Вонсан. Там, кроме корейцев, встречались и японцы, и китайцы. Не сказать, чтобы это был оживлённый торговый порт, но купцы отыскались. Местные власти приняли подношение и препятствий не чинили. Привезли мы в этот раз шкуры не только калана, но и морского котика — почти всё это ушло в обмен на зерно и металл — железа и меди нам привезли, причём не из далека. А чуть погодя и чугун доставили. Про олово и свинец ничего не сказали — только руками развели. Пообещали разузнать и на следующий год… Да, Василий пообещал, что снова сюда заглянет, когда в его северном краю растают льды.