Страница 10 из 15
– Жены знают все, – многозначительно выдал Герман.
– Ну, тогда нам надо поторопиться, она завтра уезжает к сестре в Екатеринбург. Подождешь в машине? – Терентьев протянул Герману ключи от своего автомобиля. – Я к начальству.
– Он же сказал нам обоим зайти…
– Сказал, но если мы зайдем вдвоем, разговор затянется, а нам сейчас каждая минута дорога.
***
Следователи ждали встречи с Елизаветой Архангельской в просторной гостиной особняка. Как только Терентьев сообщил ей по телефону, что хочет нанести визит, вдова тут же позвонила деверю, а Валерий Сергеевич в свою очередь потребовал разговор без него не начинать. Герман такую реакцию предвидел, а вот майор разозлился не на шутку. Он ходил по гостиной взад-вперед и периодически бросал гневные реплики:
– Я знаком с этой семьей больше десяти лет и пришел поговорить с женой друга, а она заперлась наверху и не выходит, будто я ее в чем-то хочу обвинить!
Через несколько минут входная дверь открылась, на пороге появился Валерий Сергеевич в сопровождении водителя, который бухнул пакеты с провизией на мраморный пол.
– Не сюда! – взорвался Валерий Сергеевич, и всем стало понятно, в каком он настроении. – На кухню неси!
Архангельский прошел в гостиную и налил себе коньяку из бара.
– Вам не предлагаю, вы при исполнении, – сухо бросил он и пытливо уставился на Германа. – Я так понимаю, вместо того чтобы расследовать дело брата, вы приехали допросить его больную жену? – холодно спросил Валерий Сергеевич.
– Мы хотели выразить соболезнование и расспросить о последнем дне полковника! – вскипел майор.
Еле сдерживаясь, Валерий Сергеевич громко откашлялся, затем перевел взгляд на Германа.
– О чем вы хотите с ней поговорить?
– Одним из последних звонков перед смертью был звонок матери. Они проговорили семь минут. Возможно, жена вашего брата знает, о чем был разговор. Ведь после этого звонка ваша мать попала в больницу с инсультом. Позвольте мне поговорить с вдовой. – Герман посмотрел на раздраженного Терентьева и со значением добавил: – Наедине.
Терентьев вскочил и хотел что-то сказать, но Валерий Сергеевич одарил его таким взглядом, что тот мгновенно ретировался.
Поднимаясь на второй этаж, Герман прикинул примерную стоимость коттеджа с ремонтом и материалами. Обрисовалась кругленькая сумма, перевалившая за пару-тройку миллионов. В голове возник вопрос: откуда у полковника такие деньги?
Чиновник подвел Германа ко второй двери.
– Будьте с ней помягче. Она еще не оправилась после похорон.
Валерий Сергеевич тихо постучал в дверь и осторожно ее приоткрыл.
– Елизавета, можно к тебе?
Послышался слабый женский голос:
– Проходи, Валера.
– Со мной человек, которого я дал в помощь следствию, он хочет поговорить с тобой.
В комнате был полумрак, шторы задернуты, свет исходил лишь от ламп на прикроватных столиках. Вдова полковника лежала на кровати, укутанная в тонкое одеяло, плавно очерчивавшее ее полную фигуру. Рядом с ней сидела девушка и мерила вдове давление. Они были похожи, и Герман предположил, что это ее родственница.
– Ну как? – спросил Валерий Сергеевич у молодой женщины и взглядом показал на тонометр.
– Давление высокое. Второй день не можем сбить. Делаем укол, давление снижается, а через час-полтора опять ползет вверх.
Валерий Сергеевич сел в кресло рядом с кроватью.
– Где дети?
– Павел ушел с невестой в кафе. Оля повезла старшенького в больницу, – слабым голосом ответила вдова. – Он притащил в дом какого-то жука, и тот укусил его. Оля стала звонить специалистам, но они успокоили ее, сказали, чтобы она дала ему антигистаминный препарат и наблюдала в течение суток, но ты же знаешь ее, сложа руки она сидеть не будет. Отвезла внука на полное обследование.
– Сколько раз я говорил ему, чтобы не приносил домой ядовитых животных… – проворчал Валерий Сергеевич, но, взглянув на терпеливо ожидающего Германа, осекся.
– Он никак не может смириться со смертью деда. Пусть делает, что хочет…
Валерий Сергеевич тяжело вздохнул и сочувственно сжал ее руку. Затем встал и кивком показал родственнице на дверь. Когда Герман с вдовой полковника остались наедине, он сел в кресло у кровати.
– Сочувствую вашей утрате. По себе знаю, как тяжело терять близких.
– Вы тоже кого-то потеряли? – тихо спросила Архангельская.
– Родителей… три года назад, – признался Герман.
– А сейчас вам легче?
– Нет. Не легче. Не верьте, когда говорят, что будет легче, боль немного притупится, но легче не станет. И все же жизнь продолжается, у вас есть дети и внуки, им нужна ваша любовь и забота. Теперь у них остались только вы.
– Вы правы, – сказала женщина. – Это меня и сдерживает, а то давно бы отправилась вслед за мужем. Никогда не думала, что Леша уйдет так рано. – Она старалась сдержать подступившие слезы. – Мечтала, что состаримся вместе, вместе и… – Не удержавшись, женщина всхлипнула. – Простите. У вас были вопросы. Я слушаю.
Герман на выдохе выпалил:
– Елизавета Петровна, мы не уверены, что ваш муж покончил с собой.
– Что?! – встрепенулась вдова. – Я говорила Валере: он не мог!
– Успокойтесь, пожалуйста, и постарайтесь ответить подробнее на мои вопросы, какими бы странными они вам ни показались.
Женщина кивнула и посмотрела Герману прямо в глаза.
– Елизавета Петровна, расскажите мне про мать вашего мужа. Какие у них были отношения с Алексеем Сергеевичем?
– А при чем тут его мать? – Голос вдовы из болезненного стал уверенным и требовательным.
Она привстала на кровати и, взвив подушку, прильнула спиной к деревянному изголовью. В ее изменившемся облике Герман сразу распознал властную женщину и почувствовал, что вся семья держится именно на ней. Все, что происходит в этом доме, происходит только с ее одобрения.
– Не ладили они, если им нужно было что-то обсудить, посредниками выступали мы с Валерой, но чаще я. Муж рассказывал, что это у них с детства. Его в основном воспитывала бабушка. Отец умер рано от рака желудка, поэтому я так тщательно следила за его здоровьем. Серафима Павловна, так зовут мою свекровь, замкнутая женщина. Говорят, она не всегда была такой. Ее сестра, ныне покойная, рассказывала, что именно после рождения Алексея она сильно изменилась, перестала общаться с родственниками, друзьями, соседями.
– Ваш муж часто звонил ей?
– Никогда. Меня она могла выслушать, а когда начинала говорить с ним, то будто на пустом месте искала причину для конфликта.
– А с Валерием Сергеевичем она так же себя вела?
– Нет, что вы! У них прекрасное взаимопонимание.
– Почему же такое разное отношение к детям?
– Не знаю. Это загадка. Леша говорил, что сошел бы с ума, если бы не его бабушка. Она его забрала, когда ему исполнилось восемь лет. Он всю жизнь пытался что-то доказать матери, учился хорошо, окончил институт, хотя учеба давалась ему очень тяжело, но свекрови, насколько я знаю, было все равно. Как не любила Лешу, так и… – Елизавета Петровна недоговорила, но смысл был понятен.
– А когда умер его отец? – спросил Герман.
– Когда Алексею исполнилось семь лет. Их отношения с матерью после смерти отца совсем испортились, она стала его бить. Леша как-то рассказал мне, что постоянно ходил с синяками, а чтобы пацаны в школе не дразнились, придумал, что занимается боксом.
– Где они жили?
– В Зеленограде, но два года назад мать переехала к Валере. Так что теперь он о ней заботится.
– Мы проверили звонки в день убийства вашего мужа и выяснили, что последний звонок он сделал матери. Они проговорили семь минут.
На лице женщины отразилось искреннее удивление.
– У вас есть предположения, о чем они могли разговаривать?
– Даже не представляю, – покачала головой вдова. – Не знаю, о чем Леша с ней мог говорить, но о чем бы они ни говорили, будьте уверены, разговор закончился скандалом.
– Ее инсультом, – напомнил Герман и огляделся вокруг. – Извините, но я должен спросить. Я знаю, что никакой зарплаты полковника не хватит на такой дом. Откуда у вас такие средства?