Аффект Дьявола

– Отлично. Обязательно обсудим это позже. А сейчас давай танцевать.

На импровизированном танцполе уже обжимаются две парочки, и я тащу Славика за руку прямо к ним. Он двигается странно и даже нелепо, но сейчас мне плевать. Пусть Давид смотрит на нас и понимает, что я могу себе позволить с другим всё, что захочу.

Мы кружимся в танце, я смеюсь, запрокидывая голову. И всё это время ощущаю на себе пристальный взгляд, но мне на него плевать. По крайней мере, умудряюсь убедить себя в этом. Так будет правильнее. Я с другим. Остальное – ерунда.

– Слава мне о тебе уже все уши прожужжал, – притворно жалуется мне на ухо Оксана, когда я приземляюсь на диван рядом с ней и пью жадными глотками слабоалкогольный коктейль. И будто не было между нами того разговора, при воспоминаниях о котором у меня до сих пор волосы на затылке шевелятся.

А может всё это мне приснилось? И поцелуи с Давом, и то, что он мне говорил. И признания его, и то, что Окс была в курсе относительно нашей взаимной симпатии?

– Да, явно на меня запал, – блаженно улыбаюсь, не особо понимая, о чём мы болтаем. Да мне как-то плевать. Главное, что почти убедила себя в том, что всё как раньше.

– Ещё как. Хороший мальчик. У отца его фирма своя, вроде Слава пока там будет работать, а дальше уже думаю выйдет на хороший уровень и откроет своё дело.

– Угу.

– Что – угу? Я тут тебе такие перспективы рисую, а ты угу!

Окс притворно возмущается, но быстро отходит. Кладёт голову мне на плечо и шепчет:

– Соскучилась по тебе, Аль.

И действительно возникает ощущение, что мы вернулись на пару недель назад, когда у меня не было в жизни такой задницы в отношениях с лучшими друзьями.

Мы сидим так несколько минут. Вокруг танцуют и веселятся друзья. Невский пропал из виду минут десять назад, но это даже хорошо – не нервирует меня своим присутствием, и слава богу. И окружающие тусуются сами по себе, не понуждая нас с Окс вырваться из того состояния в котором так хорошо нам обеим.

– А! Ребята! Забыла! – всё же вскакивает с дивана подруга, подставляя бокал Димке Пименову. – У нас же фейерверк закуплен! Айда бабахать в сад! Аленький, за мной!

Она идёт к выходу, пританцовывая и вертя попой, поднимает бокал вверх, кружится и выглядит чертовски привлекательной. Если бы была парнем, попробовала бы отбить Оксану у Давида. Странные мысли приходят в голову, но не пугают. Им улыбаюсь беспечно и поднимаюсь с дивана, отправляясь следом. И тут же на моём предплечье смыкается стальная хватка Дьявола.

– Чёрт, Невский, ты охренел? – возмущаюсь шёпотом, будто кто-то может поймать нас на месте преступления.

– Охренел здесь кое-кто другой. Поехали, поговорим.

В каком таком смысле «поехали» хочется задать мне вопрос, но я лишь семеню за Давидом, который волоком тащит меня в сторону выхода в сад. Остальные ребята отправились на лужайку за домом, а это значит, вряд ли кто-то из них хватится нас в ближайшее время. И вряд ли кто-то станет свидетелем того, что вытворяет Дав.

– Хватит! Немедля отпусти меня! – шиплю с бесплодной попыткой выпростать руку из крепких пальцев.

– Мы поедем и поговорим, – отрезает Невский.

– Ты же пил.

– Мы недалеко.

Силком запихивает меня в машину, и я остаюсь внутри и не пытаюсь сбежать, когда захлопывает дверцу, только потому что знаю – он всё равно добьётся своего. Я снова на взводе, дико зла, но похоже, это волнует только меня.

Давид устраивается за рулём, заводит движок и с проворотами колёс отъезжает от ворот. Шансов на то, что наш отъезд не заметят, равны нулю. Но раз на это плевать Невскому, значит, будет плевать и мне.

Он мчится по дороге, которая петляет между домами за высокими заборами. Знаю, что находится на пределе. Таким видела его только раз, когда он примчался к Оксане посреди нашей девичьей ночёвки и сбивчиво рассказал, что поссорился с отцом в пух и прах.

– Давид… – тихо зову его, и он поворачивает голову в мою сторону. Всего на долю секунды, после возвращая всё своё внимание дороге, но мне хватает этого времени, чтобы понять по потемневшим зрачкам, что Невский действительно на грани.

Сворачивает в сторону заброшенной железнодорожной станции и резко тормозит у тёмной громады полуразрушенного здания вокзала. Выходит из машины, и мне ничего не остаётся, как последовать его примеру.

– Что ты творишь? – задаю вопрос ему в спину, снова начиная заводиться от злости.

Притащил меня сюда, будто я его игрушка, и чем это может обернуться для нас обоих, его, видимо, совсем не волнует. Только это имеет значение для меня, и я собираюсь донести это до Невского.

– У меня к тебе те же самые вопросы, Аля, – чеканит он, оборачиваясь. Мне даже знать его не нужно как свои пять пальцев, чтобы понять по выражению лица – Давид дошёл до предела.

– О чём ты?

– О Славе и твоём с ним «милом» общении.

– А что с ним не так?

– А ты не догадываешься?

– Нет.

– И то, в чём я тебе признался, не имеет для тебя никакого значения?

В тоне Невского звучит неприкрытая горечь. И мне бы, возможно, стало стыдно, однако есть одно очень значимое «но». Давид несвободен, а я – напротив. И имею полное право делать всё, что захочу, и с кем захочу.

– Дав, это всё совсем не стоит того, чтобы рушить нашу дружбу. Вот это вот всё.

– Не прикрывай своего желания раздвинуть перед Славиком ноги нежеланием рушить нашу дружбу, – морщится он. И меня опять накрывает волной злости.

– Ты вообще себя слышишь? Ты не мой парень и никогда им не будешь! У тебя другая – Оксана, моя лучшая подруга. Ты забыл?

– Я с ней поговорил об этом.

– Ну надо же! И я с ней поговорила тоже.

– Я в курсе.

– Тогда может ты в курсе ещё и того, что это всё невозможно? Эти «прекрасные» отношения на троих, когда она с тобой и собирается за тебя замуж, а ты и я трахаемся время от времени.

– Она так сказала тебе?

– О чём?

– Что мы собираемся пожениться?

– Она сказала, что мы можем с тобой быть вместе, когда это будет удобно всем троим, но замуж за тебя пойдёт именно она.

Устало обхватываю себя за плечи и приземляюсь на металлический низкий заборчик, опоясывающий крохотный газон перед зданием вокзала. Вызывать на разговор мне нужно было не только Оксану, а их обоих с Давидом, чтобы расставить все точки над «ё». Но уже поздно что-либо исправлять в прошлом, зато можно попробовать сделать это в настоящем.

Невский садится рядом со мной, прикасаясь бедром к моему бедру. И мне совсем не хочется отстраняться. Пусть это невинное касание станет тем, что оба будем готовы себе сегодня позволить.

– Ты же мне сразу понравилась. Безумно, – начинает говорить Дав, вытягивая перед собой длинные ноги и скрещивая их в лодыжках. – Я и подошёл к вам только из-за тебя. Наблюдал за вами обеими, любовался тобой издалека. А потом решился.

У меня перед глазами – тот вечер, когда мы познакомились с Невским. Помню до чёрточки всё, что тогда испытала в его сторону. Раздражение – красной нитью по всем чувствам, потому как не понравился мне вообще. И глаза Оксанки, полные неподдельного восхищения. Она тогда только-только с парнем рассталась, мы и отправились-то в этот бар потому, что ей срочно требовалось развеяться. И встретили там Давида. Давида, который стал встречаться с Окс уже на следующем свидании.

Давида, которому на самом деле понравилась я.

– И перевёлся к вам в академию только для того, чтобы с тобой чаще бывать. Мне мало тебя всё это время было. Ты не представляешь, насколько чертовски мало.

Он поворачивается ко мне, и на губах снова – горечь улыбки. А я не знаю, что ему ответить. Потому что всё это время воспринимала только как друга и была уверена, что он относится ко мне точно так же. А теперь выходит, что мама была права.

– А зачем же с Оксаной начал встречаться?

– Потому что тебе на меня плевать было. Сколько раз мысленно представлял в картинках, как тебя трахаю. Сколько раз готов был твоим «ухажёрам» морды поразбивать. Останавливало только то, что тогда бы точно ты меня к чёрту послала. А в клубе когда гуляли, вдруг понял, что у тебя тоже ко мне что-то есть.