Страница 9 из 11
Полночь. Устали, но доброй результативной усталостью. Прическа моя рассыпалась на один бок. Болтая ногами, сижу на аппаратном столе, начитываю в микрофон свои стихи. Воспроизводим, слушаем. Получилось хорошо.
Все буквально попадали в машины. Пленка поехала к монтажистке. Женщина будет работать всю ночь над съемкой, накладывать музыку, изготавливать оформление. К полдню работа должна быть завершена.
Я всю ночь кружилась в танце, но проснулась отдохнувшей и воодушевленной. С благодарностью вспоминаю победоносный взгляд женщины, ее искреннюю нежность к результату творчества. Она вся светилась, когда извлекала диск из роскошного футляра.
Не буду больше вас дразнить. Садитесь поудобнее и …
Студия “Диез” (выстукивает по буквам) представляет. Звучит романтическая музыка. На одуванчиковом поле рисуется название фильма алыми буквами “Танго”. Среди бело-зеленой красоты гуляю я в легком полупрозрачном сарафанчике. Собираю цветы (какие-то желтенькие, майские), переплетаю их в венок. За кадром благозвучно льются мои новые стихи:
Я в ваш день Рожденья не с вами.
Я – тайна, что прячут от всех.
И в жизни, что вы созидали,
Я – хрупкий живой оберег.
В открытой ладони задорно
Зажгусь, но не стану ценней
Того, что трудами мощёно,
Длиною в судьбу и прочней.
Пусть так, мне достаточно снова
Ладони тепло ощутить.
Я ради той искры готова
Надолго о солнце забыть!
Солнце сверкает в моих волосах, а еще охотно ловится в объектив, улыбчиво расплывается в кадре, игрится (новое слово) в верхушках деревьев и голубизне неба (эффект перемещения объектива).
В следующем кадре – заросший пруд. Настоящий. Мы обнаружили его случайно в плотном кольце деревьев. Я как Аленушка преклонила колени на его бережок. Уголочек сарафана купается в темной водице. Сказочный вид! Рукой скольжу по уснувшей глади. Пленка нарочно замедляет бег кадров, когда “озерцо” высыпается из опрокинутой ладошки. Мутное зеркальце разбивается на осколки брызг. Поправляю венок, рассеиваю непослушно набегающие на плечи волосы, и камера ловит в воде моё отражение.
Лубочная картинка сменяется залитой солнцем рощицей, и я плыву по этой рощице, обнимая тонкие березки. У векового дерева останавливаюсь, любуюсь его высокой неохватной мудростью, прислонившись к стволу (ух ты, теплому как живому, наверное, прицелившимся солнышком нагретому). Закрываю глаза… Затаите дыхание. Объектив обещающе скользит вдоль Алёнушкиной руки, достигает пальчиков, и (ах!) неожиданно их накрывает мужская ладонь. Начинается сказка.
Дерево превращается в мраморную колонну, сарафан – в черное блестящее платье, венок – в диадему, роща – в бальную залу, освещённую десятками свеч. Открываю глаза, делаю изумленное лицо. Из полумрака, не охваченного призрачным светом, выходит таинственный незнакомец, ведет меня в центр зала. Звучит мелодия в ритме танго. Красавец ловко разворачивает меня к себе спиной, обнимая за талию. Мы на секунду замираем в точке, откуда начинается танец. Мистический соблазнитель
(что хорош, то хорош) плавно увлекает меня за собой, завораживая красотой движений, опрокидывает в манере танго, кружит по залу, отпускает, ловит. Камера ныряет в зеркала, где наши фигуры танцуют вместе с огнем свеч в канделябрах. Тяжелым золотом лоснятся держатели у подножия зеркал.
Прекрасный незнакомец (зовут его, кстати, Алексей) так правдоподобно охвачен страстью, что можно ненароком влюбиться, а виновника всей этой затеи оставить с носом. Вид сверху: искуситель расстегивает фрак (пусть пиджак назовется фраком) и красивым жестом откидывает прочь. Я ловким движением отстегиваю юбку, превращая в шлейф. Теперь мы оба слегка раздеты. Соблазнитель увлекает меня в свои объятия. И раз! Моя ножка обхватывает его бедра (па, присуще только танго). Держись, именинник! Красавец – инкогнито, устремляет ладонь под мою коленку, и я взмываю в его руках невесомая (в килограммах – в прямом смысле). Художественно кружимся (по проекту от счастья обладания), некасаемо касаясь друг друга губами. От наших движений плескаются огни синхронно со своими зеркальными собратьями. Шлейф моего платья черным шелком парит в воздухе, как крыло огромной сказочной птицы. Эффектные повороты тел в стремительных парных движениях! Партнер отпускает меня, и я скольжу по инерции прочь от него. И вдруг, опомнившись, он ловит меня за руку, словно страстно желая вернуть. Бесстрашно падаю в сильные руки наугад, потому что спиной. Долго училась этому бесстрашию. Мы обнимаемся еще раз (перед рискованным полетом). Алексей преклоняет одно колено, поддерживая меня за талию (страхует). И вот я прыгаю коленями на колено партнера, отталкиваюсь, и парю в небо. Итак, прыжок, поворот в воздухе, и я приземляюсь на одно колено в ту же позу, что и партнер. Приземление должно было состояться точно на последний аккорд, и я успеваю полетать в воздухе до этого аккорда. Мы склоняем головы на плечи друг друга и замираем.
Прежняя романтическая мелодия возвращается. Поднимаемся с колен, держась за руки. И вдруг … незнакомец исчезает, тают огни, колонны, зеркала … И снова роща, венок, сарафан … Я в том самом месте, где забывшись утонула в грезах. Открываю глаза, гадаю, сон это или явь? И вдруг вижу: на руке-то осталась перчатка! Я улыбаюсь, бережно укладывая тайну в голове. На экран набегает надпись: “С днем рождения, Андрей!” Конец.
Вечером я отправляю ребятам послание: “Спасибо. Мне было очень приятно с вами работать”.
Придет ответ: “Спасибо вам. Мы давно не были так увлечены”.
В пять мой небожитель закончил трудовой день. Я позвонила ему сама. Мы встретились, говоря современным языком, пересеклись (ждет мама, ждут дети поздравить именинника). Я вручила ему подарок. Он не стал задавать вопросов, только сказал спасибо. Я не спала всю ночь, волновалась утром следующего дня. Ответа не было. Долго я гадала, какое впечатление произвел мой подарок, ведь это был поступок ради НЕГО, да так и не узнала. Не знаю и по сей день. И никогда не спрашивала об этом.
Глава 4
Первый читатель моей рукописи, главный редактор газеты, в которой я работала, упрекнул героиню за чрезмерное преклонение перед мужчиной. Так, мол, не бывает, люди в наше время неромантичны, особенно имеющие свое дело. Ничего важнее прибыли и независимости для них нет.
Уважаемый мой, нет, дорогой мой редактор, вы, вероятно не любили. Не любили так, что земля уходит из-под ног, что никаким увлечением невозможно заменить, и никаким здравым смыслом нельзя остановить это чувство! И страшно долгое время требуется, чтобы избавить от него сердце, если разум его не приемлет! Такое отношение к любимому человеку в наше неромантичное время – не изъян, а чудо. А любовь – лишь в последнюю очередь выгода, а в первую – желание сделать дорогого человека счастливей всех других!
Смогла ли я (героиня) своим подарком сделать мужчину счастливей, не знаю, но я очень этого желала. Что ж, заверим себя, мужчины не щедры на похвалу и выражать чувства не спешат или даже не отваживаются.
Зато я заслужила целую ночь рядом с ним. Когда я прибыла в его обитель, он колдовал над мангалом, дразня ароматным запахом шашлыка. Стол в беседке хвастал фруктами, конфетами, игристым вином. У меня подпрыгнуло настроение, как всегда в момент встречи с объектом моих чувств. Может быть, когда оно зашкаливало, я испытывала страх перед его предстоящим падением с колоссальной высоты в одиночество. Но не нужно ли наслаждаться настоящим, в которое грустное будущее еще не заглянуло?
В этот вечер, казалось, между нами коренится новое чувство. Чувство родства. Мы проговорили полночи, словно не могли наговориться. А потом я увлекла его новой игрой с названием “две истории” (берите на вооружение). Условием игры было рассказать одну историю правдивую, а другую – выдуманную. И непременно – из собственной жизни. А собеседник должен был отличить правду от вымысла. Меня очень веселило, когда любимый попадался в ловушки. Правдивую историю я выбирала невероятную, подчас каверзную, чтобы трудно было в нее поверить. А выдумывала так колоритно, что захочешь, а изъяна не найдешь. Однако мой противник хоть и угождал в ловушки, но сдаваться был не намерен. Так живописал, будто сказку на ночь рассказывал: да с выходом, да с расстановкой! Я заслушалась историями про детство Андрюши. А потом никак не могла выбрать нужную. Оказалось, обе правдивы. Комедиант обвел меня вокруг пальца. Я капризно заегозила (осмелела от выпитого вина) и угодила в объятья развеселившегося “живописца”. Все загладил искупительный поцелуй.